Другая весна

      Когда следующим утром я с опаской вошла в кухню, Мегуми уже сидела за столом и потягивала свой крепкий чёрный кофе. Она была повёрнута спиной к распахнутому настежь окну, и льющийся сквозь него солнечный свет сиянием очерчивал силуэт сестры, высекая искры на её чёрных волосах. Я чуть было не залюбовалась этой очаровательной картиной, как вспомнила, что мне вообще-то полагается взбучка за вчерашнее позднее возвращение. Потупив взгляд, я прокралась к кофейнику и налила себе ещё не успевший остыть кофе. - Доброе утро!       Я отвернулась к холодильнику, якобы достать молока, но больше для того, чтобы не встречаться взглядом с сестрой, которая, можно не сомневаться, устроит мне головомойку почище папиной. - Стоит ли мне спрашивать, с кем ты вчера пропадала до ночи?       Вопреки моим худшим ожиданиям, вопрос сестры звучал скорее иронично, чем строго. Я с удивлением обернулась, глядя на Мегуми поверх плеча: её глаза смеялись, а яркие губы подрагивали, готовые вот-вот растянуться в улыбке. - Можешь спросить, почему бы и нет? – с опаской ответила я, усаживаясь за стол. Я всё ещё не могла понять, чего мне ожидать от старшей сестры.       Под её рентгеновским взглядом я отпила свой кофе и успела проглотить всего одну ложку пудинга, как Мегуми резко поставила кружку на стол и буквально взмолилась: - Боже мой, ну расскажи уже, как всё прошло?!       От неожиданности я выронила пудинг из рук, и в следующий миг моя футболка, стол и рубашка сестры были в сладко пахнущей ванилью массе. - Мегуми, нельзя же так пугать! Я думала, ты меня убивать будешь, а ты…       Я схватила бумажные полотенца и постаралась всё убрать, но сестра выхватила рулон у меня из рук и, надавив на плечи, усадила обратно на стул. - Никто тебя не будет убивать, - с расстановкой сказала она, глядя мне в глаза, - просто расскажи мне, как это было. - Дай мне другой пудинг, - нехотя отозвалась я, извлекая выгоду из своего положения, - и пообещай, что заступишься перед папой, если он вдруг решит меня отругать! - Держи, наглая маленькая шантажистка, - Мегуми бросила мне баночку, которую я едва успела поймать, и вернулась на своё место.       Я окинула беглым взглядом стол и оценила ситуацию: кофе частично пролит, частично не пригоден к употреблению, минус одна упаковка ванильного пудинга, плюс два трудновыводимых жирных пятна на нашей с Мегуми одежде, липкий стол с горкой смятых полотенец, сестра с лёгкой степенью безумия и я - на удивление адекватна посреди всего этого хаоса.       Поведение Мегуми после моего знакомства с братьями Уно уже не удивляло меня. В нашу размеренную жизнь вместе с ними наконец-то вошли перемены, и совершенно логично, что сестра сгорала от любопытства, желая знать все подробности, а мне просто необходимо было с кем-то делиться своими впечатлениями. Поэтому я без промедления рассказала ей, как прошёл мой вчерашний день, попутно опустошая баночку пудинга и оставляя при себе самые сокровенные и дорогие сердцу моменты минувшего вечера.       Наши прогулки с Шомой приобрели некое постоянство – если он не уезжал из города или не был занят на тренировках, мы обязательно встречались у того самого торгового центра, который был вскоре переименован нами в «наше место». Первое время Шома часто приходил вместе с братом, и мы оба чувствовали себя скованно и неловко, словно малыши на взрослой вечеринке. К моей тайной радости, Ицуки всегда встречал своих друзей и уходил с ними, оставляя нас вдвоём. С его уходом всё чудесным образом менялось – мы с Шомой словно развязывали галстук и расстёгивали тугой воротничок рубашки, впуская в лёгкие свежий и чистый вечерний воздух.       Узнав Ицуки ближе, я перестала испытывать к нему неприязнь и даже прониклась определённой симпатией, но мне было сложно долго находится в его обществе: слишком яркий, слишком громкий, слишком дерзкий, он был полной противоположностью брата. Иногда Ицуки становилось так много, что мне хотелось закрыть уши и закричать «Пожалуйста, хватит! Оставь нас в покое!».       Саркастичные шутки младшего Уно были похожи на издёвки, и мне потребовалось время, чтобы понять, что он говорит это не со зла. Но понять вовсе не значит принять, и каждый раз, видя Ицуки, грозной тенью стоящего за спиной Шомы, я готовилась к новой порции едких острот про себя, про друзей, про совершенно посторонних людей и про бедного Шому, который бледнел каждый раз, как в мой адрес летела очередная шутка.       Чего мне хотелось меньше всего, так это конфликта двух братьев, знающих меня без году неделю, поэтому я сразу же пресекла попытку Шомы заступиться за меня и посмеялась вместе с Ицуки, который, кажется, даже не понял, что сказал что-то неподобающее. Судя по дальнейшему развитию событий, дома между ними всё же что-то произошло, потому что младший брат всё реже сопровождал старшего, стал гораздо тише и обходительнее и в итоге вовсе устранился.       Как бы то ни было, я сохранила с ним хорошие отношения и даже время от времени обменивалась с младшим Уно короткими сообщениями и смешными картинками в соцсетях, а однажды и вовсе получила от него непривычно длинное сообщение со странным текстом. Опуская многочисленные подробности, Ицуки говорил, что благодаря мне брат теперь не сидит за закрытой дверью своей комнаты, уткнувшись в телефон и до рассвета гоняя зомби по экрану. Что он, Ицуки, даже не предполагал, что его идея получит настолько хорошую реализацию, но в конечном итоге он рад тому, как всё сложилось и выражает мне благодарность.       Я трижды перечитывала текст и не могла понять одного: с чего Ицуки взял, что я нуждаюсь в его благословении на общение с Шомой? Может быть, я как обычно неправильно истолковала его слова, но сообщение оставило в душе не слишком приятный осадок, о котором я, впрочем, быстро забыла, с головой погрузившись в дружбу с Шомой.       Тренировки, занятия, шоу, перелёты и снова тренировки… В сутках было так мало часов, что нам едва хватало их, чтобы украсть у повседневной рутины хотя бы час. Смертельная усталость отступала, стоило мне увидеть парня, приветственно машущего мне рукой из самого тихого угла на фуд-корте. Порой мы оба были измотаны настолько, что могли промолчать почти весь вечер, не испытывая при этом напряжения и неловкости. Это был тот случай, когда тишина ценилась дороже слов. Вскоре после нашего знакомства началась череда ледовых шоу, которая делала наши встречи ещё реже.

***

      В утро, когда Шома уезжал в Осаку на своё первое шоу, я встала раньше всех, чтобы успеть приготовить еду и собрать бэнто. Я хотела проводить Шому на станции и пожелать ему удачи на выступлении. Стараясь не думать о том, в каком состоянии я проведу свой день после такого раннего подъёма, я ещё затемно принялась суетиться на кухне. Воспоминания о нашем знакомстве, прогулках и переписках вызывали невольную улыбку и совершенно неожиданно – щемящее чувство тоски. Я не знала точно, как долго Шомы не будет в городе, но заранее начала скучать по нашему общению.        Руки автоматически закладывали рис в рисоварку и обжаривали мясо, пока мысли мои были далеко за пределами нашей кухни. За окном едва начинало светать, но пение птиц уже возвещало о наступлении нового дня, солнечного, тёплого и бесконечно длинного. Последнее обстоятельство особенно огорчало меня.       Мне стало жарко на кухне, окутанной паром, исходящим от многочисленных кастрюль, и я поспешила распахнуть окно, подставив лицо порыву лёгкого утреннего ветра. Воздух пах мокрой травой, ночными цветами, нежными чувствами и большими надеждами…       У меня было ещё пару часов до отправления поезда в Осаку, за которые я должна была успеть принять душ и подготовиться к занятиям в университете, но прежде всего я нуждалась в хорошем завтраке, который в моём представлении состоял из кофе и шоколадного бисквита. Предоставив кофеварке почётную миссию по приготовлению бодрящего напитка, я поставила на стол коробочки для бэнто и принялась за их наполнение, стараясь создать наиболее красивую композицию. Приготовив порции для папы и Мегуми, я отставила их в сторону, налила себе кофе и с чашкой в руке застыла над третьей коробкой.        Это была моя коробочка для бэнто – белая, с розовой каёмкой по краям и мордашкой Китти на крышке. Впервые за долгое время пользования ей я задумалась, насколько прилично выглядела эта детская посуда в глазах окружающих. С моими безумными нарядами и фиолетовыми волосами она сочеталась идеально и, наверное, даже не вызывала вопросов, но как я преподнесу этот детский сад Шоме? Мне представлялось, что его коробка должна быть очень добротной, лаконичной, сделанной из дорогой древесины, короче, полная противоположность моей пластиковой мультяшке. Но выбора у меня не было, разве что попробовать поменяться с папой – вот его коробка как раз отвечала моим представлениям о мужской посуде.       Прихлёбывая кофе и закусывая его бисквитом, я разложила по отделениям рис, овощи, мясо и яйца, разместила на втором «этаже» порезанные дольками яблоки, сбрызнутые лимонным соком, и виноград, а в отдельный контейнер уложила бисквит и два пакетика сока – овощной и фруктовый на выбор. Закончив с приготовлениями, я оглядела собранный для Шомы обед, размышляя, всего ли в нём хватает. - Не хватает букета роз и лаврового венка. - А?       Сердце зашлось от испуга, и я резко повернулась ко входу в кухню: стоя в дверном проёме, папа виртуозно завязывал на шее синий галстук, от его широкой доброй улыбки глаза как обычно превратились в щёлочки с разбегающимися к вискам лучиками тонких морщин. - Я бы добавил розы и венок, если тебе интересно моё мнение, - папа откровенно потешался над моим растерянным видом, а до меня наконец дошло, что я снова говорила вслух. Интересно, как давно он тут стоит и что успел услышать? Видимо, достаточно, чтобы сделать правильные выводы. - Ты меня напугал, - я перевела дух и улыбнулась в ответ, - доброе утро! - Доброе утро, - проходя к кофеварке, папа потрепал меня по голове, - ты сегодня совсем ранняя птичка, что же заставило тебя расстаться с одеялом задолго до восхода солнца?       Чувствуя, как щёки начинает заливать румянец, я решила уточнить: - С чего ты взял, что до восхода? - Ты слишком шумела, а я слишком чутко спал. Сама расскажешь или мне поделиться своими догадками?       Папа совсем не умел быть строгим – его, как и Мегуми, всегда выдавали лукавые смешинки в глазах, какими бы серьёзными они не пытались казаться. - Я решила собрать бэнто для тебя, Мегуми и … кхм … Уно сан, - под аккомпанемент бешено стучащего где-то в горле сердца я рассказала папе всё, как есть, поспешно добавив: - Он сегодня уезжает в Осаку на выступление, мне хотелось сделать ему приятное в дорогу и пожелать удачи.       Папа неожиданно заинтересовался и отложил в сторону планшет, на котором обычно читал свежие новости. - Уно сеншю едет выступать на соревнованиях? - Нет, соревновательный сезон завершён, а это просто шоу. В нём участвуют многие фигуристы, которые особенно полюбились публике. - И Уно сан в их числе? Я имею в виду, он тоже особо полюбился?       Не нужно было обладать сверхпроницательностью, чтобы догадаться, на что намекал отец, и я прекрасно это поняла, но сделала вид, что речь идёт исключительно о шоу. - Да, именно так, - как ни в чём не бывало ответила я, раскладывая коробки по бумажным пакетам. - Ну что ж, я рад, что у тебя появился такой друг. Это ведь с ним ты пропадаешь до позднего вечера, когда говоришь, что тебе нужно в библиотеку? О, ты можешь не отвечать, твой ворчливый старик имеет уши и глаза, чтобы самому сделать правильные выводы.       Под моё смущённое молчание, которое было красноречивее любых слов, папа вернулся к чтению новостей. У меня теперь оставалось не так много времени, и нужно было поторопиться со сборами. - Где вы должны встретиться? – неожиданно окликнул меня отец, когда я уже выходила из кухни. - На железнодорожной станции, через час. - Я тебя отвезу, не хочу, чтобы ты опоздала.       Моё сердце омыла волна бесконечной любви к отцу, и в этот миг я поняла, что на самом деле, мы с папой гораздо ближе, чем я думала прежде.       Железнодорожная станция была слишком огромной, чтобы я смогла самостоятельно отыскать в ней Шому, поэтому сюрприз пришлось испортить звонком. Я набрала номер и включила видеосвязь, спустя череду гудков на экране моего телефона появился растрёпанный больше обычного и ещё не до конца проснувшийся Шома. - Привет! – радостно помахала я в камеру. - Привет! Ещё так рано, почему ты не спишь? - Я хотела сделать тебе сюрприз, но без твоей помощи не обойтись, - я покрутилась на месте, показывая Шоме панораму за моей спиной. - Ты на станции? Ты где-то здесь? – кажется, кое-кто внезапно проснулся. - Ага! А теперь скажи, где ты и как мне до тебя дойти? Не отключая телефон и ориентируясь по путанным объяснениям Шомы, я продвигалась вглубь станции, стараясь как можно скорее добраться до нужного места. Вынырнув из очередного потока пассажиров, я наконец увидела Шому в паре десятков метров от себя и ускорила шаг. - Привет! – ещё раз поздоровалась я, в нерешительно остановившись в нескольких шагах от парня. - Привет, - смущённая улыбка озарила его лицо, и он шагнул мне навстречу, оставив позади свой небольшой чёрный чемодан. - Я хотела сказать тебе до свидания и пожелать удачи. А ещё я собрала бэнто, ничего особенного, - как можно более непринуждённо пожала я плечами, - может быть, даже не вкусно. - Ты сама приготовила? – с удивлением в голосе спросил Шома, принимая у меня из рук пакет с едой и с интересом заглядывая в его недра. - Ага. Я не знала, что ты любишь… ну, то есть что-то я, конечно, уже успела узнать…       Хорошо бы мне всё же научиться вовремя закрывать рот, думала я в этот момент. Мой личный парадокс заключался в том, что в повседневной жизни я едва могла с первого раза чётко выразить свою мысль, но стоило только включиться камере или диктофону, как слова лились из меня чистым потоком. - И что же у нас тут? – бормотал Шома, с энтузиазмом открывая коробку с кошачьей мордой на крышке. - Рис, мясо, яйца и овощи, - самозабвенно перечисляла я, загибая пальцы, - а ещё фрукты, бисквит и сок, овощной и яблочный на выбор. Думаю, мама тоже собрала тебе бэнто, но мне очень хотелось сделать что-то для тебя, поэтому вот…       Я закончила свою речь и накрыла холодными ладонями пламенеющие щёки. Как, оказывается, непросто говорить правду. Но это был не тот случай, когда можно сказать, что я пробегала мимо и решила заглянуть на станцию, предварительно прихватив с собой лишнее бэнто.       Шома внимательно изучил содержимое коробки и хитро посмотрел на меня из-под чёлки: - Знаешь, что мне действительно нравится? Полмира знает, что я не люблю овощи, а ты – нет. - Это хорошо или плохо? – уточнила я, сбитая с толку его прямотой. - Плохо только тем, что у нас было слишком мало времени, чтобы ты об этом узнала. - Но мы будем исправлять? – сама того не замечая, я внезапно начала кокетничать. - Обещаю. Я напишу тебе после шоу, можно? - Конечно… Я буду ждать, - честно ответила я, - а овощи можешь отдать тому, кто тебе меньше всего нравится – обычно они мне не особо удаются. - Я бы отдал их Юзу-куну, потому что он ест всё без разбору, но его не будет, придётся искать другую жертву, - наигранно вздохнул Шома, и мы оба рассмеялись.       Я заметила, как в нашу сторону идёт красивая женщина с длинными волосами; розовый мех на её курточке колыхался в такт её лёгким шагам. Судя по тому, что она не изменила траектории своего движения, женщина была явно из окружения Шомы, и я вдруг страшно застеснялась своего присутствия на станции – что она могла обо мне подумать? Я хотела поскорее попрощаться и ретироваться, пока у меня была такая возможность, но женщина опередила меня, окликнув Шому. - О, Хигучи сенсей! – Шома, не дав мне опомниться, позвал женщину по имени, а затем, понизив голос, обратился ко мне – это мой тренер, я очень хочу, чтобы ты с ней познакомилась!       В последнее время мои щёки не успевали приходить в себя, вот и сейчас очередной прилив смущения окрасил моё лицо в пунцовый цвет, так, что я едва ли не сливалась со своим алым плащом. Отступать было поздно, и я поклонилась подошедшей даме. - Сенсей, это Сато Киоко, мой хороший друг, - склонив голову, Шома представил меня, - Киоко-сан, это Хигучи сенсей, мой тренер. Она для меня как вторая мама. - Конничива, Хигучи сан, - я чувствовала, как начали трястись от волнения мои руки. Серьёзная заявка, однако. - Конничива, Сато Киоко, - тренер Шомы беспрестанно улыбалась, возвращая мне поклон, - а Шома кун рассказывал мне о Вас. - Ой… Правда? – мой взгляд растерянно метался между двумя улыбающимися лицами, и я успела заметить, как зарделись щёки Шомы. - Киоко пришла пожелать мне удачи и собрала специально для меня бэнто, - не без смущения, но явно с гордостью, Шома указал на пакет в своих руках. - Это так здорово! Шома кун, ты должен будешь обязательно отблагодарить Киоко сан за доброту и заботу, - тренер Хигучи потрепала по плечу своего ученика и улыбнулась мне. Я была польщена таким искренним вниманием к моей скромной персоне и совершенно растерялась, не забыв, однако, поклониться и севшим от волнения голосом произнести тихое «Аригато». - Шома кун, нам следует поторопиться.       Я посмотрела на электронное табло и поняла, что госпожа Хигучи волнуется не напрасно – до поезда оставалось совсем немного. - Ох, и правда, вам уже пора, да и я опоздаю на занятия, если сейчас же не уйду, - на самом деле, я готова была опоздать, лишь бы продлить этот приятный момент, но приличия требовали от меня как можно скорее откланяться, чтобы не показаться слишком навязчивой и не доставить неудобств моим собеседникам. - Как жаль, что время закончилось так быстро, - выражение лица Шомы было лучшей иллюстрацией его сожаления, - до встречи после шоу? - Конечно, - ободряюще улыбнулась я, хотя была расстроена не меньше, - желаю вам хорошей поездки и успешного выступления.       Я поклонилась госпоже Хигучи, получив от неё в ответ лучезарную улыбку, а затем несколько скомкано попрощалась с Шомой. Мы оба стеснялись сказать в присутствии тренера что-то, кроме традиционных формальностей, произнеся которые, наконец, разошлись в разные стороны.       Пройдя несколько метров, я не сдержалась и обернулась назад, тут же глазами выхватив в толпе знакомое лицо, с улыбкой смотрящее мне вслед.       В конце этого длинного дня я вошла в свою комнату и без сил упала на кровать прямо в одежде. Я бы так и проспала до утра на неразложенной постели, но стоило мне провалиться в сон, как бодрый сигнал телефона оповестил о входящем сообщении. Резко вскочив, я извлекла аппарат из сумки и открыла окно чата, заранее зная, кто автор послания.        В сообщении оказалось фото, на котором Шома демонстрировал совершенно пустую коробку бэнто, а за его спиной стояла Хигучи сан, держа поднятые вверх большие пальцы и как обычно широко улыбаясь своей тёплой солнечной улыбкой. Подпись к картинке гласила: «У твоего кулинарного гения появился преданный фанат – Хигучи сенсей просит почаще готовить для меня овощи».       Я быстро набрала ответ и поплелась в ванную, не в силах перестать смеяться. Кажется, из нас получится неплохая команда!