love is not over.

Лето. Ночь. Обрыв. Взгляд парня, сидящего на краю холма, был устремлён на звёзды. Почему они такие могущественные? Почему, смотря на них, он терял дар речи? И почему он чувствовал себя пылинкой, зависевший от потока ветра? Парень отчаянно искал ответы на все эти вопросы, но звёзды не хотели отвечать ему на них. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Но и спать на земле в эту холодную ночь не вызывало восторг, ведь если он не успеет на последнюю электричку, то спать придётся именно здесь. Чонгук часто приезжал сюда забыться, уйти от реальности. Он часто задумывался над тем, почему он такой неправильный. Ведь чаще всего подростковая любовь не длится долго, и это большая редкость, если она перерастает во что-то большее. Но чувства преследуют его вот уже как шесть лет. Любить — это так больно. Но знаете, что больнее? Прощаться. Вроде бы он уже взрослый, вроде двадцать два уже, а каждый раз, когда он вспоминает своё расставание — его выворачивает. Жизнь — опустошает. Только звёзды могут вселить в него надежду. *** Утро было самым обычным. Как и все, Чонгук просыпался под давно надоевшую мелодию телефона. Как и все, Чонгук проклинал утро. Как и все, он собирался на работу. Утренний душ. Приём еды. Выход из квартиры. Метро. Свою работу Чон любил. Его всегда привлекали фотографии и их возможности. Каждая фотография — отдельная история. Это было непередаваемое чувство, когда он впервые запечатлел на фотографии самого дорогого человека — свою маму. Пожалуй, этот момент в его жизни многое изменил и стал одним из лучших в его жизни. 17 лет назад — Гукк~и, только не трогай камеру своего отца. Ты же знаешь, что он злится, когда его вещи берут без спроса, — молодая женщина, что сидела на кресле, ласково смотрела на своего младшего сына. Она всегда пыталась быть серьёзной, когда отчитывала сыновей, но у неё это никогда не получалось. Она прощала своим детям абсолютно всё. И Чонгук это прекрасно знал, поэтому он всё же взял камеру своего папы. — Мама, мама! — старший брат жизнерадостно ворвался в комнату. — Что Хосок~и? — мама выглядела несколько обеспокоенной. — Я придумал очень крутой танец! — восьмилетний мальчик, переполненный энтузиазмом, выглядел очень уверенным в своих словах. Это была идеальная возможность забрать фотоаппарат, ведь мама переключила всё внимание на старшего сына, который вовсю старался исполнить свой крутой танец. Только пятилетнего Гукка всегда смешили танцы Хосока, и этот танец не стал исключением. Ко всему прочему он во время прыжков издавал странные звуки, которые очень забавляли младшего. Мама всегда с восхищением смотрела на их деятельность. Чонгуку нравилась такая мама: поглощенная выступлениями и абсолютно счастливая. Он всегда был счастлив, когда она была счастлива. Когда она улыбалась, у неё на щеках появлялись ямочки. Младший любил тыкать в них своими пальчиками. Кнопок на камере было немного. И конечно же, его, как ребёнка, привлекала большая кнопка, которая и включила устройство. Дело оставалось за малым — вспомнить, на какую кнопку нажимал папа, когда фотографировал. Она точно располагалась около большой кнопки. Маленький Гукки, подражая отцу, навёл объектив на маму и с полной уверенностью нажал на кнопку. Звуки вспышки вернули его маму в реальность. И её рассмешило то, с какой серьёзностью на неё смотрел младший. Не забыв похвалить старшего, она позвала Гукки к себе, тепло улыбнувшись: — Ну что же у тебя вышло проказник?! Мальчики подбежали к ней, заинтересовавшиеся тем, какой же вышла фотография. А она вышла очень даже живой — так почти всегда выходит, когда фотографируют не предупреждая. Маленькому Чонгуку очень понравилось, как мама выглядела на той фотографии: сложившая руки в замок, завороженная танцем и невероятно гордая за своего сына. Мальчик был горд собой и тем, что его работа после стояла в рамке. Наше время Сегодня он должен был работать с молодой семьёй. Ему нравилось фотографировать такие семьи: по уши влюбленные родители со счастливым и беззаботным ребёнком. Метро само по себе очень вдохновляющее место, но только не утром, когда в вагоне слишком много людей на один метр. Вот так его, брюнета, зажали между другими людьми, которые почему-то любили наступать на его чёрные тимберленды. Не то чтобы ему было важно, чистые они или нет, просто это было правда больно. Чонгуку всегда нравились небольшие компании намного больше, чем большие скопления. Дружил он только с тремя людьми за всю жизнь — с братом, Пак Чимином и Ким Тэхёном. С Хосоком и Чимином он до сих пор в хороших отношениях, а вот с Тэхёном… Знаете это чувство, когда ты понимаешь, насколько сильно хочешь поговорить с человеком, но не можешь в силу обстоятельств. Или когда тебе кажется, что всё уже в прошлом и ничего не вернуть, но ты всё равно цепляешься за это всё и просто не можешь отпустить. Примерно это и чувствует Чон сейчас. Если раньше он бы ненавидел этот вагон за то, что он переполнен, то сейчас он чувствовал себя вполне уютно. И этот факт пугал его. Неужели только сейчас, находясь в метро среди неизвестных ему людей, он понял, что надо действовать или хотя бы узнать почему его бросили шесть лет назад. Это так абсурдно и по-детски. Но он не мог больше жить своей обычной жизнью. Огонь надежды и уверенности загорелся в нём, и этот огонь сможет потушить лишь один человек.