***
Томас сидел напротив Бренды. Та озадаченно смотрела на него. В Тихой Гавани она стала врачом и теперь помогает всем, кому только может. - Ты говоришь, что что-то вспоминаешь через сны? - Да. И я не знаю, правда ли это или нет. – Томас пожал плечами. – Но там была ты. И был Хорхе. Я пришёл подтвердить или опровергнуть свои догадки. Бренда нахмуренно и обеспокоенно смотрела на брюнета. - Томас, ты уверен? Ты ведь не хотел этих воспоминаний, отказался от деактивации чипа. Это ведь уже не важно? - Важно! – вскрикнул Томас и даже привстал, но увидев, как Бренда испуганно отшатнулась, понял, что перегнул палку и сел обратно, взяв себя в руки. – Я вижу там Алби, Минхо, Чака, Терезу… Ньюта. Я вижу всех. И мне важно знать, правда ли это или нет. Бренда закусила губу, но затем вздохнула и прикрыла глаза, покачав головой. Сев на стул, она скрестила руки на груди. - Хорошо. Так что именно ты видел? *** Томас старался меньше спать, лишь бы не видеть эти чёртовы сны из глубин его разума. Картинки всплывали так чётко, ярко, но были до безумия жестокими и дикими. Томасу казалось, что он вот-вот сломается… Он замкнулся в себе, стал отчужденным, даже с Минхо редко разговаривал. С ним пытались поговорить все, кому не лень, но всё без толку – Томас уходил, ссылаясь на дела. Но вечно убегать он не мог. Убегать от себя. Стараясь чем-то занять разум, он стал писать письма. Ньюту. Томас уже и сам понимал, что он на грани психического расстройства, и в обычном мире ему бы грозила психушка. Но так он мог расслабиться и постараться отпустить мысли на волю. Письма скорее напоминали дневник – они были без адресата и в них описывались события прошедшего дня. Но они определенно были Ньюту. Почему-то он боялся писать его имя. Словно это что-то сокровенное и запрещенное, и если он его напишет – то тут же его забудет. Как глупо… Но от этих писем становилось только хуже. Томас чувствовал, как понемногу сходит с ума. Он стал ждать ответов. Он был уверен, что ответ должен быть, что Ньют обязательно ответит! Кривые буквы сливались в одну большую неразбериху. В одну ночь ему приснился совсем иной сон, не похожий на сны последних нескольких месяцев. Мягкая рука проводит по тёмным волосам, тихий и родной голос говорит о том, что всё будет хорошо. - Ньют? – шепчет Томас, открывает глаза и видит абсолютно здорового и такого же, как и прежде, красивого блондина, который нежно ему улыбается. - Что такое, Томми? – он перебирает тёмные волосы, убирает их со лба. Томас понимает, что головой он лежит на коленях Ньюта, а оба они сидят на берегу моря в Тихой Гавани. Томас не знает, что сказать. Слова утопают в бездне мыслей, и на глазах выступает влага. Ньют замечает и обеспокоенно глядит на парня. - Томми? Ты в порядке? – нежно спрашивает он, но Томас лишь кивает головой. - Я так счастлив, что ты со мной, Ньют… - он утыкается в его живот лбом, и Ньют крепко обнимает парня, нежно шепчет ему. - Ну ты и балбес, Томми… Я же обещал, что пойду за тобой, куда угодно. Я всегда с тобой. Когда Томас просыпается, по его щекам стекают горячие слёзы. Он всё ещё чувствует тепло рук блондина и объятия. И как он только мог усомниться в словах Ньюта? Действительно, он же обещал… С тех самых пор Томас перестал писать письма и стал понемногу возвращаться в прежний поток жизни, хоть это было и нелегко. Сны-воспоминания продолжали его тревожить, и хоть продолжали его пугать – Томас боялся их меньше, чем раньше, словно ощущая, как некий светлый образ защищает его от ужасов в ночи. Так прошло два месяца.***
Этой ночью Томас боялся спать. Сжимая в руке письмо Ньюта, он едва держал себя в руках. Если бы ты знал, Ньют, сколько неприятностей я нам доставил… Через что нам обоим довелось пройти… Ты бы никогда не сказал «Не вини себя». Потому что я чертовски ненавижу себя, Ньют… Я так себя ненавижу… Встав со своего спального места, он сел за стол, взял лист и ручку и стал писать, не останавливаясь и не задумываясь ни на секунду. В один момент он даже поймал себя на мысли, что возможно, пути назад не будет. Закончив, Томас убрал все принадлежности, а затем решил перечитать то, что написал, едва сдерживая слёзы.«Дорогой Ньют. Я снова пишу тебе. Прости, что боялся написать тебе раньше. Наверно, мне нужно было время… Воспоминания врываются в мой разум с потоком снов, и я не могу сбежать от них. Каждый день я вижу новые кадры, но чувствую, словно переживал это по-настоящему. Пару месяцев назад я рассказал Бренде некоторые свои сны, где была она. И она сказала, что это было на самом деле. И раз это так – мне страшно, стыдно и жутко, Ньют. Я так подвёл тебя… Подвёл всех нас! Я не знаю, вспомнил ли ты всё то, что было… Я отправил тебя и других ребят в лабиринт. Я смотрел за вами каждый день. Я столько людей погубил… Убил… Я видел, как Алби тащил тебя, а потом пересматривал кадры, где ты забираешься на стену и прыгаешь с неё! Я видел, как Советник Андерсон сошёл с ума, видел его письмо… Он хотел отправить нас всех в безопасное место. Если бы я остановил всё раньше! Я помню предательство Авы Пейдж. В итоге, она сама вывела нас и отправила в Тихую Гавань. Разве стоили все эти жертвы всего этого?! Алби, Чак, Уинстон, Тереза! Ты, Ньют… Я потерял вас всех… А всё из-за упёртости Авы Пейдж! Из-за моих промахов! …Мне так жаль, что ты не здесь, не с нами, Ньют. Я бы хотел снова почувствовать твоё тепло, увидеть твою ободряющую улыбку, знать, что ты рядом… Я бы всё отдал. Мне так не хватает твоего «Томми»… Я скучаю по тебе, Ньют. Твой Томми.»
Искусав губы и глядя, как чернила растекаются по бумаге от редких капель слёз, упавших на неё, Томас закрыл глаза и глубоко вдохнул, затем вышел на улицу и бросил бумагу в костёр, наблюдая, как его письмо горит. Письмо, которое никогда не найдёт своего адресата и которое никто не прочтёт.***
Лучи солнца, пробившиеся сквозь переплетенные ветки шалаша, разбудили юношу, заставив его слегка поморщиться и отвернуться от источника света на другую сторону. Томас плохо помнил, как вернулся к себе и как вообще уснул. Этой ночью ему снова снился Ньют, но сон был не похож на воспоминания. Снилось, что Ньют в Тихой Гавани, стоит с ребятами, смеётся… Томаса переполняли счастье и радость, и он готов был снова заплакать. Хватит вести себя, как тряпка! Еле поднявшись с кровати, ощущая в голове слабую боль, Томас потёр глаза и потянулся. Похоже, все уже вовсю работают, а его решили не будить. Он был даже благодарен за это. Натянув футболку, он бросил секундный взгляд на стол, но тут же вернул ему внимание, заметив бумагу по центру. Нахмурившись, он подошёл к столу и увидел исписанный лист. «Я определенно сжег своё письмо вчера» - пронеслось в голове Томаса, но заметил, что почерк на листе не его, однако он ему до боли знаком. Резко взяв лист со стола дрожащими руками, он стал читать, осев на свою кровать.«Дорогой Томми. Я рад, что ты наконец написал мне. Как же долго я этого ждал, как переживал… Ты не представляешь. Да, я всё помню. И я всё знаю. И всё равно ни в чём тебя не виню. Это были прекрасные моменты, Томми. Даже когда мы пошли показывать вам улицу и нас поймали, даже когда я потерял память и стал заново знакомиться со всеми в лабиринте… Да, я злился на тебя, тогда, перед отправкой в лабиринт. Мы все злились. Но, нас хотя бы не бросали туда по одному в месяц, а закинули сразу толпой. А когда ты появился в Ящике – я сразу почувствовал некую тоску, словно я скучал по тебе. Тогда для меня эти мысли показались глупыми, но я изначально знал, что мы близки. Так приятно, что ты следил за нами и не покидал нас, Томми. Получается, ты был с нами больше, чем я думал. Чем мы все думали. Ты всегда был частью нас. И знаешь, если бы я прожил всю свою жизнь заново – я бы всё равно ничего не стал менять. В нашей жизни было много трудных и грустных моментов. Но мы успевали и смеяться, и шутить. Я помню твою улыбку, Томми… Ты такой обворожительный, когда улыбаешься. Мне очень жаль, что ты потерял и Терезу. Я надеялся, что она тоже выживет, и тогда вы вместе построите совершенно новый мир. Я простил ей всё… И тебе простил. И ты прости себе всё. В том, что совершила Ава Пейдж – нет твоей вины. Ты сделал всё, что было в твоих силах. Ты молодец, Томми, и я так тобой горжусь! При жизни мне не хватило смелости сказать, как сильно я люблю тебя. Наверно, поэтому моё первое и последнее письмо было адресовано тебе. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Томми. Пожалуйста, поклянись, что будешь счастлив… С любовью, Твой Ньют.»
Слёзы катились из глаз Томаса ручьем. После сна это письмо лишь больше разожгло в Томасе тот огонь, который потух в нём в тот момент, когда он разочаровался в чувствах, в себе, во всём, что делает. Он был наполнен счастьем, радостью, надеждой, но растерян, запутан… Чувства переплелись в одно, заставляя слёзы потоком скатываться по щекам, и он больше их не сдерживал. Ньют рядом, и он это чувствует.***
Томас решил никому пока что не рассказывать о письмах. А то ещё подумают, что он шизанулся. Хотя, Томаса и самого посещали такие мысли, мол вдруг начал действовать вирус и сейчас разъедает ему мозг? Но он не становился агрессивным или бесчувственным. Наоборот, стал счастливее… Мистика или ещё что, но Томас мог читать письма любимого человека и верить, что он в лучшем месте и ему там хорошо. Друзья одобрительно приняли изменения в поведении Томаса, решив, что он смирился и действительно решил спокойно жить дальше. Но каждую ночь Томас писал для Ньюта письма и жёг их, а на утро складывал новое письмо в специально сделанную под них коробку. И каждый день начинался с радости и ощущения, что Ньют рядом. Ему казалось, что теперь Ньют смотрит за ними так же, как когда-то Томас наблюдал за Глейдерами. И когда он видел какого-нибудь жучка – он улыбался ему, словно Ньют мог бы увидеть его лицо и улыбнуться в ответ. Дни шли один за другим, и в этой череде Томас стал даже немного забываться и летать в облаках, за что получал по голове. Но это доказывало ему, что он ещё живой. Шкатулка с письмами пополнялась, каждое он хранил как частичку чего-то очень важного. Наверно, это самое дорогое, что есть у Томаса. И если бы ему задали вопрос «Если бы вы оказались на необитаемом острове: какие две вещи вы бы взяли?», одна из них точно была бы шкатулка с письмами Ньюта.***
- В смысле Ньют пишет тебе? Минхо сидел напротив Томаса и смотрел, как на шиза, мысленно прописывая другу диагноз психически больного человека. - Каждую ночь. Я пишу ему письмо вечером, а ночью он мне отвечает, пока я сплю. – Томас был явно возбужден и очень волновался. – Я не псих, Минхо. Я реально говорю. Ты же читал то его последнее письмо мне? - Ну. – Минхо всё так же ничего не понимал, и поверить другу было явно сложно. - Вот. Помнишь же его подчерк? Вот, держи. – Томас протянул другу листы, и тот недоверчиво взял их, рассматривая. - Томас, как… - Подожди. – он не дал договорить, достав свою шкатулку с письмами от Ньюта. – Вот его другие письма. Читай и смотри. Подчерк даже один-в-один. Минхо достал верхнее письмо и, не вчитываясь, стал сравнивать почерки. Спустя какое-то время он сидел явно впечатлённый – глаза на лоб налезли, а на языке не было ни одного приличного слова. - Стебануться… - тихо произнёс Минхо, словно боясь спугнуть такое открытие, или что письма вдруг обратятся в прах. На его глазах выступила влага. – Но как?.. - Я… я не знаю. Я не спрашиваю у него. Может, его дух, а может ещё что-нибудь. Я просто… - юноша пожал плечами и посмотрел на друга. – Я просто счастлив. Мне этого достаточно. Минхо понимающе закивал. Похоже, он уже успел обмозговать это и прийти к выводу, что поступил бы точно так же. Взяв в руки несколько писем, он стал их читать. Конечно, изначального контекста он не узнает, но, похоже, ему это было не важно. Писал его лучший друг. Он тоже был счастлив. И это было видно по слезам, блестящим в его глазах. Томас тихо сидел и не мешал, потому что ему было безумно знакомо это чувство. Прочитав почти все письма, Минхо сидел с какой-то мягкой ухмылкой. Сложив их обратно в шкатулку, он обеими руками вытер лицо и шмыгнул носом. - Я так и знал, что вы друг к другу неровно дышите. – с ухмылкой хитро посмотрел Минхо на Томаса, и тот явно смутился. - Н-ну, я не замечал… И за собой тоже не замечал. – он пожал плечами, и Минхо рассмеялся. - Ага. Чуть что – сразу к нему бежал, сидели в углу и шушукались. – он хлопнул Томаса по плечу, и тот смущённо отвернулся. - Не правда! - Правда, шанк. Ладно, хватит сопли на кулак мотать. Работа не ждёт. – он отложил шкатулку и встал, направляясь к выходу из шалаша. – Но теперь ты каждое утро будешь предо мной отчитываться по поводу его писем. Томас улыбнулся. Он всё ещё был в шоке, что Минхо не назвал его шизом и поверил. Парень сам себе порой не верил… Он вышел вслед за другом, и вместе они отправились завтракать.***
«Дорогой Ньют. Сегодня звёзды так ярко светят. Ты наверняка никогда такого не видел. Если бы ты был здесь – мы бы сейчас с тобой сидели на берегу моря и смотрели на звездные плеяды. Я уверен, тебе бы понравилось здесь. Сегодня чуть случайно не разбил один из аппаратов Хорхе, за что получил от него оплеуху. Минхо ржал, как ненормальный. В прочем, я был рад видеть его таким. Наверно, я стал больше замечать и действительно радоваться жизни. До сих пор не верится, что ты меня простил. Но этот шанс, что ты мне дал, я теперь ни за что не отпущу. Кстати, Минхо тебе передавал привет. Он тоже очень сильно скучает. Думаю, ты понимаешь это прекрасно. Видел бы ты его лицо, когда он увидел письма от тебя. А, да, надеюсь, ты не против, что я их показал? Иначе он бы подумал, что я с катушек слетел. В общем, если что – прости. Я бы хотел спросить, каким образом ты оставляешь мне письма и где ты сейчас? Но боюсь. Боюсь, что эта дымка счастья рассеется, если я узнаю, что что-то изменится… Я лишь хочу, чтобы ты продолжал писать мне, Ньют. Хочу хоть в чём-то продолжать видеть тебя. С любовью, Твой Томми.»
Сжигая письмо, он нежно улыбался, словно уже предчувствуя, как Ньют читает его. С этой улыбкой он отправился в постель. На утро его разбудил Минхо, ворвавшийся в его шалаш, громко хлопнув «дверью». - Подъём, Томас! Нас ждёт великий день! – парень не успел разлепить глаза, как на его живот упало что-то тяжелое, и тот с кряхтением сжался пополам, резко раскрыв глаза. Протерев глаза, посмотрел на предмет, который чуть не передавил ему кишки. - Что за… - он взял в руки рюкзак, набитый чем-то, и отложил его рядом, поднимаясь. - Некогда объяснять, Томас. Собирайся и идём. – Минхо взял со стола письмо и расплылся в улыбке. Томас хотел было вырвать его из рук друга, но тот отвернулся, не дав это сделать. – Я тебе вслух зачитаю, а ты собирайся. Томас закатил глаза, но спорить не стал, начав одеваться. Минхо начал читать:«Дорогой Томми. Я уверен, там, где вы сейчас, очень красиво и хорошо. Я очень рад, что вы смогли найти такое место. Помню, как мы говорили о своём месте в мире и райском уголке. Думаю, именно там вы сейчас оказались. Можешь считать, что я вместе с вами, ведь часть меня живёт в каждом из вас. Будь аккуратен, Томми, и постарайся не летать в облаках. У вас много работы, так что будь внимательнее. И я рад, что ваша жизнь становится такой, о какой мы мечтали. Думаю, видеть друзей веселыми и радостными – это истинное счастье. Я даже рад, что Минхо увидел мои письма. Чертовски скучаю по вам, шанки. Держитесь вместе, ведь это главное – что вы есть друг у друга. Передавай ему мой пламенный привет и скажи, что я никогда не забуду его выходки в лабиринте. Да и после него. Это был улёт. Знаешь, Томми, ты прав. Не спрашивай. Главное - что мы можем общаться, а остальное не важно. Я бы очень много хотел тебе рассказать того, чего не могу объяснить словами. Просто пиши мне, Томми, и я обязательно отвечу. Потому что читать твои письма для меня – важнее всего, даже самой смерти. С любовью, Твой Ньют.»
Томас уже оделся и умылся, когда Минхо закончил читать, и теперь стоял перед ним, глядя на друга. Тот стоял с какой-то заботливой улыбкой и смотрел на письмо, а потом как будто резко вспомнил, что его ждут, и сложил лист пополам, протянув парню. - Клади его в своё укромное местечко и идём. Мы должны вернуться до заката.***
Томас не понимал, куда и зачем они идут, он лишь знал, что эта дорога ему знакома. Рюкзак оказался не так сильно забит, как ему показалось сначала, и, в принципе, они шли налегке. Пошли не все, а только самые близкие и некоторые девчонки: Соня, Гариетт. Дойдя до знакомой скалы, Томас резко остановился, вспоминая, какое сегодня число. - Чего встал? Идём! – обернулся Минхо и махнул рукой, чтобы Томас шёл за ними. - Сколько времени мы уже здесь? – Томас щурился от солнца, но с места не сдвинулся. - Год, Томас. – Бренда мягко улыбнулась и подтолкнула его сзади за плечи. – Не отставай. Юноша нахмурился, скорее озабоченно, но всё же пошёл дальше. Минхо дождался его и пошёл рядом. - Ну, как ты? – он пихнул Томаса в плечо, и тот поднял голову, словно его водой окатили. - В смысле? Нормально вроде. – он пожал плечами и потёр плечо. - Ты не понял, да? – Минхо внимательно посмотрел на Томаса, и тот ответил удивленным взглядом. - Чего не понял? - Куда мы идём, шанк. – рассмеявшись, друг потрепал парня по макушке и посмотрел вперед. – Уже почти пришли. Томас всё ещё ничего не понимал, кроме одного – это что-то важное. Они вышли на большую поляну. Здесь были выставлены камни-мемориалы и зарыты тела тех, кого они нашли и смогли вытащить из Дэнвера. Томас внезапно понял, зачем они здесь. - Зачем, Минхо… - тихо произнёс Томас, качая головой. - Сегодня годовщина, Томас. Мы не последние лица в Тихой Гавани, ради приличия должны были пойти. – так же тихо отвечает ему друг, и Томас понимает, что он прав. После того «геройского» поступка Томас действительно важное лицо в Гавани, почти ничего не решается без его спросу. - Что за чёрт… - выругался впереди Хорхе, и друзья переглянулись, тут же подорвавшись к нему через людей. - Что случилось? – произнёс Томас, вылетая из-за плеча Хорхе, из-за другого вылетел Минхо. Но объяснений не требовалось. Они стояли перед вырытой пустой могилой, а на самом большом и красивом камне, украшающем его, была выбита надпись: «Ньют. А-5. Клей. Объединял всех, пока сам не раскололся на части.» Друзья ошарашено переглянулись, и по шее Томаса прошёл холодок. Вот теперь и не поймёшь – радоваться или огорчаться…***
Несколько часов все провели в поисках хоть каких-то следов Ньюта или того, кто это сделал, но ничего не нашлось. В итоге, провели обряд почитания и к закату все вернулись в Гавань. Небольшая команда должна была отправиться завтра на поиски. И искать будут до тех пор, пока не найдут. Внутри самого Томаса поселилась надежда, что Ньют жив, хотя она была такой мизерной и такой невозможной… Он на своих руках нёс тело Ньюта в берг, своими руками погребал его под землю… А теперь он восстал? Это было дико, нелепо… Сердце разрывалось болью и противоречивыми чувствами. Он не должен свихнуться, как это чуть не случилось несколько месяцев назад. Вернувшись в Гавань и поужинав, он сразу же отправился писать письмо.«Дорогой Ньют. Честно говоря, сегодняшний день чуть не свёл меня с ума. Мы были на твоей могиле и… Она была вырыта. Я не понимаю… Ньют, пожалуйста, если ты жив, если ты приходишь ко мне и оставляешь эти письма – почему не покажешься нам? Я полагаю, что болезнь могла изменить тебя внешне. Но если ты боишься показаться – пожалуйста, не бойся, потому что мы примем тебя любым! Ньют, прошу, дай хоть какой-то знак. Дай понять, что с тобой всё хорошо! Иначе моё сердце не выдержит и разорвётся на части. Ньют, я так люблю тебя, и я хочу, чтобы ты был рядом. Ты обещал, что всегда будешь со мной! Всё, что мы пережили вместе, что мы видели – всё это ничто по сравнению с тем, что я испытываю сейчас. Ньют, прошу, не разрывай моё сердце. Дай мне хоть какой-нибудь знак! С любовью, Твой Томми.»
Руки не слушались, дрожали, вырисовывая неровные волнистые буквы. На бумагу упала капля слезы. Сегодня он не будет сжигать письмо. В дверь тихо постучались, и Томас резко обернулся. На пороге стоял Минхо. - Эй, шанк… - он обеспокоенно посмотрел на друга, а затем кивнул в сторону пляжа. – Айда, посидим. Томас тут же приободрился и кивнул. Встав, он бросил взгляд на письмо, а затем вышел вслед за другом.***
День выдался тяжелый, потому они просидели не долго. Всё же Томас сжег письмо перед тем, как лечь спать. Новый сон навеял воспоминания, но не самые приятные для Томаса и, как и днём, его преследовало странное двоякое ощущение. - Пожалуйста, Томми… Пожалуйста… - шепчет тихий хриплый голос. «Это реальность?» - проносится в голове у Томаса, и он открывает глаза. Под ним, на его кровати, лежит блондин. Красивый, бледноватый, с глубокими шоколадными глазами, в которых играли некие искры, мягкими тонкими губами, его волосы были рассыпаны по подушке, а он него веяло теплом и мягким, знакомым запахом. А на щеках парня яркий румянец. - Ньют… - шепчет Томас в ответ и чувствует, как горячая ладонь ложится на его шею и притягивает к себе. Томас утыкается в мягкую шею носом и покрывает поцелуями, закрыв глаза, проводит рукой по телу и скользит под футболку, чувствуя, как парень выгибается ему навстречу и тихо стонет. Яркие эмоции затягивают его в пучину наслаждения. Рука скользит по шее и ложится на его щёку, и Томас накрывает ладонь Ньюта своей, поворачивает голову и целует, и снова слышит шепот: - Пожалуйста, Томми… Юноша открывает глаза… И его глазам предстаёт искарёженный образ Ньюта, весь в синих венах и залитый кровью, с пистолетом у виска, в его глазах плещется безумие, но в последний момент его взгляд проясняется, и он глядит на Томаса, словно вынырнув из омута безумия, и шепчет: - Пожалуйста… После чего отпускает курок. Раздаётся выстрел. Чувствуя, как душа летит в чёрную бездну, Томас резко садится в кровати, а по его щекам текут горячие слёзы. - Нет, только не снова… - сдавленно шепчет он и, обхватив колени руками, пытается унять дрожь и слёзы. На столе его ждало новое письмо.***
Несколько дней поисков хоть каких-то следов Ньюта, но ничего нет. Абсолютно. Хорхе предлагает ребятам взять на следующий день выходной и отдохнуть. Уставшие Минхо с Томасом чувствуют, насколько им это необходимо, поэтому быстро соглашаются. Вечером они сели на берегу и, глядя на огонь, разговаривали. Минхо предложил Томасу план. - В письме Ньют не сказал ничего по поводу того, о чём ты его спрашивал. - Абсолютно. – подтвердил Томас, хотя Минхо итак прекрасно это знал. - Дай-ка почитать его. Томас достал письмо из кармана брюк. Минхо заранее попросил его взять с собой. Развернув его, он начал читать.«Дорогой Томми. Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. И совершенно не хочу говорить о моей смерти. Я всё равно не смогу показаться перед вами. Даже если вы меня узнаете, даже если примете – в таком случае, я не смогу остаться. Томми, мы можем писать друг другу. Разве тебе этого мало? Я ближе, чем ты думаешь, но не стоит искать меня. Ты всё равно не увидишь меня. Я прошу тебя, Томми, мне тоже очень тяжело. Я хочу, чтобы ты помнил, что я тебя люблю. Со мной всё хорошо, я выполняю все свои обещания, и я хочу, чтобы ты и дальше был счастлив. Не заставляй меня мучаться и чувствовать себя виноватым. Я итак знаю, что виноват перед тобой. Перед всеми вами. И если ты простишь меня – напиши мне снова. С любовью, Ньют.»
Минхо тяжело вздохнул и, сложив обратно лист, отдал его Томасу. - Предлагаю его выследить. - Выследить? – Томас смотрел на Минхо, как на шиза. Хотя, на самом деле, это Минхо должен был смотреть так на друга, а идея должна была принадлежать именно Томасу. - Да. Не будем спать всю ночь. И сто пудов что-то заметим. Если Ньют придёт к тебе, чтобы написать письмо – просто поймаем его! – глаза Минхо горели энтузиазмом, и Томас даже успел его подхватить. - А если он действительно мертв? - Значит, мы увидим какое-то явление. – пожал плечами друг. – Призрака там или свечение какое. Мысль ещё больше рисковать своей психикой Томасу была не по плечу, но идею Минхо предложил дельную, грех было отказываться. Да и потом, они оба повидали больше, чем кто-либо из Глэйдеров. Так что какой-то призрак даже в подмётки гриверам не годится. В голове возникало всё больше вопросов, но Томас боялся их задать даже самому себе. Со всей решимостью Томас всё же кивнул. - Хорошо. Только сначала сожжём письмо. – он встал и направился в шалаш, откуда вышел с листом бумаги. - Ты уверен? – Минхо выгнул бровь, глядя, как Томас бросает его в огонь. - Да. Я каждую ночь так делаю. – ответил он, не отрывая взгляда от огня. А в Минхо затаились смутные сомнения…***
За всю ночь они оба не сомкнули глаз. Разговаривали тихо, но обо всём подряд – вспоминали старые дни в Глэйде, Томас рассказывал то, что вспомнил, а Минхо то, чего Томас не знал о происходившем в лабиринте. Томас не жалел, что Минхо не вернулась память – он до последнего умалчивал, как маленького паренька пытали гривером, но всё же рассказал, и на несколько минут Минхо словно погрузился в транс, что-то обдумывая. В итоге, он сказал, что теперь ему никакая хрень кланкорожая не страшна, и был таков. Но когда солнце уже высоко встало – парни поняли, что так ничего и не увидели. Они перерыли всё, даже выходили на улицу и смотрели, высматривали следы. Но ничего. Ни единого признака нахождения Ньюта. И, конечно же, ответа на письмо тоже не было.***
Весь последующий день парни отсыпались, а вечером их позвали в комнату Совета. Поужинав, попутно размышляя, почему Ньют так и не появился, они решили отложить мысли об этом на потом. - Звали? – Минхо, как обычно, безмятежно зашёл в комнату Совета, и Томас шагнул за ним следом. Все посмотрели на двух парней. - Да, ребята. У нас есть новости. – Хорхе переглянулся с Винсом, и тот тяжело выдохнул, сначала потупив взгляд, а затем устремив его на парней уже более уверенно. - Мы нашли одежду Ньюта. У Томаса глаза на лоб полезли. Он резко поддался вперёд. - Он!.. - Стойте, – прервал его Винс рукой, - Это ещё не всё. Оба парня застыли в напряженном ожидании. Винс явно собирался с мыслями. - Самого Ньюта мы не нашли. Предполагаем, что его разорвали звери. – он виновато покачал головой, а Томас почувствовал, как ноги перестают его держать. Он упал, к счастью, на стул за собой. Перед глазами всё закружилось. – Мы продолжим искать, но боюсь, что мы уже ничего не найдём. Томас не поднимал головы. На его плечо легла тяжёлая рука Минхо. - Мы с Томасом будем искать, пока не найдём этого шанка. Сколько бы у нас на это не ушло. – в его голосе звучала сталь, раздражение, уверенность. – Идём. Минхо убрал руку и направился к выходу. - Мы в любом случае вас не оставим. – произнёс Хорхе, и Томас поднял на него благодарный взгляд. Он поднялся и развернулся, направившись за другом. Похоже, им много предстоит сделать.***
Этой ночью Минхо решил остаться снова с Томасом. Парень гостеприимно устроил для друга спальное место, и уже по привычке, Томас стал писать письмо Ньюту. Вот только писать толком было нечего, ведь он не ответил на предыдущее…Всё же, ему есть, что сказать.«Дорогой Ньют. Мы с Минхо в растерянности и отчаянии. Мне кажется, что я действительно спятил. Что тебя на самом деле больше нет. Я потерян. Я запутался… Мне кажется, я действительно потерял себя. Это как Вспышка, только работает как-то иначе. И если я не смогу найти тебя или какие-то признаки того, что это действительно ты – я признаю, что окончательно сошел с ума. Я больше не знаю, где грань между адекватностью и безумием. Я теряю надежду, Ньют… Прошу, дай мне поверить, что ты есть, что я не спятил! Я больше не могу так. Больше не хочу писать тебе, не хочу ждать до утра. Я хочу касаться тебя, видеть тебя, слышать тебя… Чувствовать, что ты действительно рядом. Но я тебя не чувствую, Ньют. Пожалуйста, Ньют… Пожалуйста… Не дай мне умереть… С любовью и последней надеждой, Твой Томми.»
Он вышел и сжег письмо. Внутри разрывалось сердце, кричала душа и поднимался ураган чувств. Но на глазах не было ни единой слезинки. Наверно, все слёзы уже высохли. *** Минхо почти не спал. У него был свой план. Чуткий сон, выработанный в Глйэде, позволил ему проснуться, как только он услышал шорох. Он приоткрыл глаза и надеялся, что застанет Ньюта… Но нет. Это встал Томас, медленно поднялся с кровати. Минхо снова закрыл глаза, подумав, что тому просто захотелось по делу. А затем послышался скрип стула и шорох бумаги. Минхо открыл глаза и привстал на локте. - Эй, Томас. – тихо сказал он, но тот даже не обернулся. – Ты же уже писал письмо, шанк ты стебанутый. Ложись спать. Ноль реакции. Минхо нахмурился и тихо поднялся, словно боялся кого-то спугнуть. Томас сидел и что-то активно и быстро писал. Он не видел, чтобы тот писал так прежде. Подойдя ближе, встал за спиной парня и чуть перегнулся через плечо. И увидел то, чего, возможно, видеть был не должен. - Ньют? – тихо прошептал он, глядя, как Томас аккуратным подчерком пишет письмо: «Дорогой Томми.»… *** - Какого хрена это было, чёрт возьми?! – орал Томас на Минхо, прикладывая ткань к носу, а тот буквально пылал от ярости. - Это я у тебя должен спросить! Какого кланка это было?! – громко ответил Минхо. - Ты мне нос разбил, вот какого! – Томас встал перед другом, злобно глядя на него. – Что на тебя нашло? Нахрена ты меня ударил?! - Ты вообще помнишь, что ты делал?! – Минхо, казалось, был удивлен реакции Томаса, ведь он-то ожидал, что теперь парень во всём сознается и признается, что сам писал письма от лица Ньюта. - Я спал, стебанутый ты кусок! – Томас посмотрел на окровавленную ткань и свернул пополам, снова приложив к носу. Минхо ошарашено глядел на друга, попятившись. В шалаш влетела Бренда с аптечкой. - Вы чего тут не поделили? – она стала быстро доставать бинты и флакончики. - Да Минхо чего-то всполошился и налетел на меня. – Томас кивнул на парня, но тот сел на стул и обхватил голову. Ему казалось, что он тоже сходит с ума. Но он отчетливо видел, как Томас писал письмо. Бренда стала обрабатывать нос Томаса. - Ладно, это вы уже между собой, думаю, решите. Не маленькие мальчики. – она обернулась и многозначительно посмотрела на Минхо. Тот всё ещё прибывал в шоке. Когда Бренда закончила, она ушла, но пообещала, что скоро вернётся. Минхо посмотрел на Томаса. В его голове уже сложилась картина. - Томас, у меня хреновая для тебя новость. - Ты мне нос разбил? Что-то ты с ней припозднился! – озлобленно ответил Томас, но Минхо покачал головой, даже как-то с жалостью. - Неа, шанк. Ты шизанулся, походу. Томас резко посмотрел на него. В его глазах промелькнул страх, но было ясно, что он понимает, о чем Минхо. - Объясни мне… - тихо произнёс он. - Ты ночью сел за грёбанный стол и стал писать грёбанное письмо, Томас. Грёбанным подчерком Ньюта. От грёбанного лица Ньюта! – он говорил всё громче и громче, в итоге сорвавшись на крик. Томас ошарашено смотрел на друга и замотал головой, начав бормотать: - Нет, этого не может быть… - Да, Томас. Да, чёрт возьми! - Я не мог… - он несколько раз моргнул, а потом упал на свою кровать обхватив голову руками. - Эй, шанк, я тебя всё равно не оставлю, ты слышишь? – Минхо подошел и положил на его плечо руку, но тот её скинул. - Уходи, Минхо! – крикнул Томас, глядя в глаза друга – Я спятил! Окончательно! Я больше ничего не понимаю! – его крик срывался на хрип, а по щекам скользили слёзы. Всё это рвало сердце Минхо. – Я обречен! Я не лучше шиза! Оставьте меня! - Нихрена, парень! Ты не шиз, чёрт возьми! – Минхо взял его за плечи и начал тормошить, тоже срывая голос. – Ты был сильнее всех нас тут! Через такой кланк прошёл! Не говори мне теперь, что ты, кланкорожий идиот, сдаёшься! В глазах Томаса словно обрушился небосклон. Он пронзительно посмотрел на друга и прошептал: - А что мне ещё остаётся? - Продолжать жить, как и все здесь. – раздался голос со стороны двери, и парни повернули головы. В дверях стоял Галли. – Идём, покажу кое-чего. Он кивнул за дверь и вышел. Парни переглянулись и пошли за ним следом.