Ревенант

      …Иногда что-то идет не так. Многие люди это чувствуют, реагируют забавно и суетливо — ссылаются на перемену погоды и высокое артериальное давление. Сто причин найдут, лишь бы не замечать очевидного, и так всегда. Впрочем, наверное, им так спокойнее, надежнее… понятнее? Должно быть, так. Впрочем, я вот никогда не искал легких путей и потому отношусь к ним несколько… предвзято. Возможно, некоторое мое высокомерие когда-нибудь меня сгубит, но я уж не знаю, каких масштабов должна быть катастрофа, чтобы меня ощутимо потрепало.       Вот сегодня снова был дурной день. И нет, не потому, что кофе оказался дрянным, а сигареты по какой-то совершенно мистической причине оказались без фильтра, хотя я брал эту марку каждый день.       Он был просто дрянной. Если прислушаться, можно было уловить странный, пронзающий пространство звук — как будто бы гул далекого завода, но нет, это был не завод. Это было что-то за гранью, опять. Чертовски нехороший знак, звук этот. Поэтому, когда в дверь раздался звонок, я опоясался кобурой со своим «Кольтом» — увеличенный калибр, большой магазин и пули с серебряным сердечником. На всякий случай, просто разумная предосторожность, которая никогда не бывает лишней.       Я заглянул в глазок. На пороге мялся сосед, и что-то с ним было не так. Мужик этот беспробудно пил, с тех самых пор как я купил эту квартиру много зим назад. Сначала у него были жена и друзья, потом только друзья, а потом друзья сменились котом — старым, жутким, что моя последняя смерть, и ужасающе прозорливым. Меня эта бестия сразу раскусила и обходила бочком, бочком, подальше.       — Здорова, Андрюх. Водки нет сегодня, — на автомате сказал я, открывая дверь и пожимая холодную потную ладонь. Собственно, водки у меня никогда дома и не было. Иногда водилось виски, хорошее, старое, но уж им-то я с этим перегонным аппаратом делиться не собирался. Все равно не оценит.       — А я и не за водкой, — растерянно пробормотал Андрей. На его толстом пузе лоснилась черная футболка, почему-то с сердечком. Наверное, вещи жены распотрошил, когда свои стали заканчиваться.       Он был явно расстроен и… Стоп.       — А что случилось? — осторожно спросил я, незаметно переместив руку поближе к укрытому одеждой «Кольту».       — У меня кот пропал. Ты умеешь все находить. Поможешь?       И такая была искренняя мольба в его мутных глазах, что я почему-то ему поверил и немного расслабился.       — Помогу. Как пропал, когда?       — Я проснулся, — как-то неуверенно, словно сомневаясь в собственных словах, произнес сосед, — а его уже не было. Форточка, видимо.       Он даже не сквернословил. Видимо, правда беспокоился, и что-то еще его тяготило. Меня вот тоже что-то беспокоило и тяготило. Может быть, запах смерти, свежей, которой просто разило от Андрея?       Мы спустились на этаж ниже, чтобы я мог проверить его квартиру. Ведь чтобы что-то найти, всегда нужна точка отсчета, и все, кто ко мне обращался за подобной помощью, уже знали эти странности моего метода.       Я специально медленно перебирал ногами ступени, пытаясь разобраться в своих ощущениях. На то, что Андрей кого-то замочил, непохоже. Вроде бы. Нет того тянущего чувства застарелого страха, боли и агрессии, что обычно сопровождает убийц, как шлейф.       Была тоска. Такая дремучая, темная, тоска.       В затхлом однокомнатном жилище было не лучше. Всюду валялись носки, пакеты от чипсов, сами чипсы, рассыпанные по полу и перемолотые ногами в рыжую труху, бутылки, бутылки и еще раз бутылки.       А еще здесь точно сегодня умер человек.       — Здесь, — пробормотал я, зайдя в спальню Андрея.       — Что — «здесь»? — спросил мужчина, маяча на пороге комнаты.       Я медленно повернулся к нему, рука сама легла на рукоять пистолета. Мне хватило одного взгляда на постель, чтобы понять. А видел я гораздо больше, чем обычно привыкли воспринимать простые обыватели.       — Здесь. Ты. Умер, — медленно, наблюдая за реакцией Андрея, произнес я. Тот задрожал и словно бы уменьшился в размерах:       — Ч-что? Я говорю же — п-проснулся я… А кот…       — Дай руку, — раздраженно рявкнул я, и тот, видимо, от неожиданности, повиновался. Свободной от «Кольта» ладонью я перехватил его кисть, грубо сжал запястье. Пульса не было, как я и предполагал, от крови, замершей в жилах, тянуло тоской.       Отравление… Как предсказуемо.       Пока не Ревенант. Зародыш Ревенанта. Или… начинающий Носферату. Все зависит от того, как я с ним поступлю.       Если я дам ему испить своей крови — станет он по образу и подобию моему. Живой и чертовски редкий экземпляр «возвращенца». Если нет — скоро он сам найдет жертву, да вот только жажда не утихнет, а сердце не забьется снова после кровавой трапезы.       Таких я часто встречал, и почти всегда убивал — безумие сжирало их разум без остатка. Человеческий рассудок просто не выдерживал ужасов посмертной жизни. Редко я находил еще не определившегося восставшего. А когда находил, старался помочь — если человек был не совсем уж дерьмом.       Таким образом, я породил четверых — когда успевал. И десятка два упокоил — когда встреча произошла слишком поздно.       За последнюю тысячу лет.       Ведь все же… это очень, очень редкая аномалия. И влияние таких вот дурных дней. Потому земля и не наполнилась до сих пор вполне себе живыми Ревенантами и вполне себе мертвыми кровососами.       Как правило, они уходили, даже не попрощавшись — одурманенные свободой от смерти и в восхищении от открывшихся перспектив. Их тяготило присутствие такого же бессмертного, а зря — в конце концов, лучшего друга для них в их новом состоянии было не найти. Ведь обычные люди… Они в конце концов ломались. А раны… они оставались навсегда.       Я знал, о чем говорю.       — И что мне с тобой делать? — весело спросил я, закуривая, — Ты хоть понимаешь, что произошло?       — Нет… Но я…       — Расслабься, я уже все решил. Сегодня твой счастливый день — твое новое рождение, — усмехнулся я. — Кота твоего смысла искать, думаю, нет — не любят они нашего брата. А пока… Принеси мне стакан, да, можно граненый. И нож.       Я все еще посмеивался, не в силах остановиться, когда Андрей ушел на кухню за моим поручением. Меня жутко смешила та мысль, что сегодня в мире появится, в дополнение к вечному Жиду, вечный Алкоголик.       Но, на то она и свобода, что у живых, что у мертвых — право распоряжаться своей судьбой. Словно ты бессмертен или словно ты… смертен.       Главное — оставаться людьми.