январь, февраль, март.

Когда у воздух между большим и указательным пальцем красится в серый и дотлевает последняя в этом году сигарета, Анжольрас чувствует себя непозволительно счастливым. На часах 16, на градуснике 16, и он почти чувствует себя на 16 в этом золотистом свете перескочившего через час времени, отряхивается от весенней пыли и заваривает чай. На подоконнике греется сгусток красок, спутанных волос и измятой одежды, и когда Анжольрас пытается разобрать его по частям, это перестаёт иметь какое-либо значение. - Я умею ездить на велосипеде. - Эр потирает переносицу. - Правда? - Да, просто, чтобы ты знал. На часах 17 и Грантер чувствует, как дрожат руки, цепляющиеся за края его куртки. (Если ты боишься, то не бойся, всё просто, мы едем за границы реальности, будем слушать радио и выращивать цветы в горшках, ты этого хочешь? Тогда не бойся) и глазам открывается пустыня из зелени, и он вспоминает, как Андре никогда не позволял им остаться дома на выходные, и вечно гнался за неизвестным. У Анжольраса всегда с собой часы и нехватка времени, и это ужасно раздражает, Анжольрас всегда ближе и дальше невозможного, и всегда растягивает день до слова "спутал" и не выглядит от этого уязвленным, что раздражает не меньше. Грантер убеждён, что он развлекается, и скоро игра подойдёт к концу, и это почти приносит облегчение, когда обездвиженный, он смотрит на веснушки у него на щеках. Анжольрас забывал поливать цветы и закрывать дверь на второй замок, но ему очень нравилось класть голову Эру на плечо и забираться руками под его одежду, и нравилось, когда в доме были чистые полы и пахло хлебом. Температура поднималась и падала, и грозилась снегом, на соседней улице трижды ломался светофор, из кофейни ушёл повар, сказав, что больше не может иметь дело с "этой ужасной музыкой и когда вы господи-боже-мой замените эти лампочки я всё равно к вам не вернусь", хлопнул дверью и разбил в ней стекло. Эр тогда порезался и неделю не мог открывать банки, и это Анжольрасу по правде нравилось тоже. Между плитками во дворе завелись жуки, потом зацвел персик, затем яблоня, затем они пили зелёный чай в 5:15 и слушали, как ругаются соседи. В мае вышел новый альбом давно распавшейся группы, или Эр соврал, просто чтобы потанцевать, и его руки были ужасно холодными, когда он просыпался по ночам. В июле Анжольрас сжег свой первый в жизни пирог, в сентябре Грантер развел большой костёр и сжёг все свои письма, не потому, что ему начал нравиться Анжольрас, они занимали слишком много места и накапливали пыль. Грантеру нравилось звонить домой из старых телефонных будок и делать бумажные самолётики, Анжольрасу нравилось видеть его по утрам и целовать в пол третьего ночи, прячась в незнакомых перекрестках Парижа. И так могло бы быть, думает Анжольрас, если бы у него было хотя бы немного чувств. Грантер исчезает в конце марта, забирая с собой солнечную погоду и воспоминания о прошлом, чтобы позже прислать сообщение с единственным словом "спутал". Когда Анжольрас едет в полупустой электричке, весь состоящий из сожаления, он думает, что этого более чем достаточно.