Кошара

      В «Гарцующей кобыле» было людно. От кухни до стойки сновала Садия – таинственная служанка-редгардка. Микаэль, хмельной не то от эля, не то от песен, играл на лютне, то и дело промахиваясь мимо струн. Хульда была, как всегда, приветлива, посетители – веселы, а мёд – холоден и свеж.       И Утгерд от этого тошнило.       Она сидела тут целыми днями. Больше в Вайтране заняться было нечем. Даже подраться ей было не с кем. Самые отчаянные бойцы из Сынов Битвы не хотели с ней связываться.       Слишком неуправляемая? Ха!       От мрачных мыслей Утгерд отвлёк сильный кошачий запах, разнёсшийся по помещению. Даже нищий Бренуин, самый вонючий вайтранец, начал озираться по сторонам.       Все взгляды обратились к каджитке, от которой и несло кошатиной. Каджитка подошла к Хульде, стоящей за стойкой, отдала ей вязанку дров и взяла бутылочку холодного мёда.       Очередной наёмный рабочий, решила Утгерд и отвернулась. Но тут каджитка плюхнулась в кресло напротив неё, и Утгерд решила разглядеть её лучше.       Это была женщина средних лет: нордка поняла это по первым седым волоскам на морде и в каштановой гриве зверолюдки. На переносице красовались старые бледно-розовые шрамы, не прикрытые жёсткой тёмно-серой шерстью. В больших кошачьих ушах звенели золотые серёжки. Она была одета в простую шахтёрскую рубаху и ходила босиком.       Каджитка, видимо, заметила пристальный взгляд Утгерд, дёрнула усами и отвернулась в сторону. Потом в другую сторону. Затем поглядела за спину женщины, осмотрела стойку и стол. Утгерд знала этот приём: один из способов изучить человека быстрыми и ненавязчивыми взглядами, которым частенько пользовались скользкие гады-аргониане или линючие пройдохи-каджиты.       Кошка протянула руку в сторону Утгерд (последняя вздрогнула от неожиданности), мазнула пальцем по её сладкому рулету, облизала крем и протянула нордке ладонь:       - Эту зовут Дар’аджа, - мурлыкнула она. Утгерд в ответ руки не подала, а сложила их на груди и откинулась на спинку сиденья. Но Дар’аджу это ничуть не оскорбило. Она пожала плечами и слизнула ещё немного крема с рулета Утгерд.       И тут женщине захотелось размять кулаки именно с этой хвостатой иммигранткой. Прямо до дрожи захотелось. Она решила начать разговор с хорошей нордской поговорки:       - Хочешь узнать женщину по-настоящему? Напейся с ней в стельку и подерись!       - Дар’аджа не дерётся с нордами, - она сощурила круглые жёлтые глаза. – Думаешь, сможешь побить каджита?       - А почему нет? – вспыхнула Утгерд. – Да я любого в этом городе вздую! Ставлю сто септимов, что побью тебя голыми руками!       Каджиты жадны до наживы, нордка прекрасно это знала. Зрачки кошки сузились, и она встала с места. Утгерд заняла позицию напротив. Вокруг бойцов сразу образовалось свободное место, окружённое зеваками, и женщина объявила:       - Только кулаки. Ни оружия, ни магии,… ни соплей! Давай!       Утгерд первая нанесла удар, но Дар’аджа пригнулась, и крепкий нордский кулак рассёк воздух над её макушкой, задев лишь пушистые кисточки на ушах. Каджитка, смекнув, что в тяжёлой пластинчатой броне Утгерд даже толком развернуться не может, пихнула женщину в спину.       Безуспешно. Утгерд была слишком трезвой, чтобы терять равновесие, и она, развернувшись лицом, с размаху ударила Дар’аджу в нос. Кошка взвыла и отскочила, облизывая нос шершавым языком.       Похоже, получив кулаком, Дар’аджа, наконец, рассердилась. Она зашипела на Утгерд, обнажая острые белые клыки, сжалась пружиной и нанесла ей резкий удар в подбородок. Нордка отпрянула от неожиданной мощи удара, а каджитка, пользуясь этим, всё-таки сбила её с ног.       Утгерд не успела опомниться, как оказалась на полу. Жёсткое приземление выбило из неё дух в буквальном смысле: женщина не сразу смогла вздохнуть, а тяжёлая броня не позволила ей быстро подняться. Дар’аджа села на неё сверху, прижав запястья нордки босыми лапами к полу, и полоснула по лицу выпущенными когтями.       Царапины, хоть и были неглубоки, тут же страшно защипали. По щекам потекла горячая нордская кровь. Каджитка занесла когтистую руку для нового удара, и Утгерд второй раз в жизни стало по-настоящему страшно. Она поняла, что эта кошатина запросто располосует ей лицо в кровавую кашу, если вообще горло не перегрызёт.       - Вот это я понимаю, удар! – воскликнула Утгерд, и Дар’аджа засияла, сразу пряча когти и помогая нордке подняться. Кровь потекла дальше, по шее и под доспехи. Утгерд хотела взять у Хульды тряпку, но Дар’аджа решила эту проблему оригинально: она подошла к женщине совсем близко, взяла за уши и облизала ей лицо.       Её буквально парализовало от удивления. Бедная Утгерд могла только смотреть на седеющую морду каджитки, её белые зубы и розовый зев, но зато чувствовала, как быстро затягиваются царапины под шершавой поверхностью языка.       - Слюна каджита помогает, - пояснила Дар’аджа, отпустив её уши.       - Чем это у тебя так воняет изо рта? – в ответ сморщилась Утгерд.       Каджитка не ответила и красноречиво протянула ей руку ладонью вверх. Женщина кивнула и дала ей увесистый кошелёк.       - Хочу посмотреть, как ты разделаешься с парочкой троллей, - добавила нордка.       А Дар’аджа, изобразив улыбку клыкастой пастью, ответила:       - Каджиту нужна твоя помощь.