Не все то золото...

Кузен ее величества, а заодно и управляющий всеми королевскими зеркальными мастерскими, быстрым шагом спустился по лестнице, не глядя на горничную, принял у нее из рук свой плащ, набросил его на плечи и вышел во двор. Прикрыв за собой дверь, Гурд обернулся и, запрокинув голову, посмотрел на два освещенных окна на втором этаже, за задернутыми шторами одного из них отчетливо просматривался стройный женский силуэт. Гурд улыбнулся, помахал рукой и заметил, что женщина, стоящая у окна, тоже вскинула руку. Он вскочил на коня и помчался вдоль по улице. Кажется, свидание сегодня слишком уж затянулось, но что же поделать, если, как выражается господин первый министр, какая-то бабенка окончательно свела Гурда с ума. Он поморщился, вспомнив слова и презрительную усмешку своего дядюшки. Вслед за этим Гурд тут же вздохнул: пока еще ни господин Нушрок, ни тем более Алис, старший товарищ, правая рука и наставник Гурда, да и вообще ни одна живая душа не знает до конца всей правды. Что будет, когда все откроется, Гурд даже представить боялся. Два года тому назад Алис женился; он сообщил об этом Гурду, почему-то виновато пряча глаза, и попросил быть гостем на свадьбе. — Если у вашего высочества, конечно, найдется свободное время, — тихо проговорил он. — Я обязательно приду, — улыбнулся Гурд, — но только лишь при условии, Алис, что вы, как и прежде, будете считать меня своим другом. К вящему удивлению Гурда на свадьбе Алиса из приглашенных были только трое старых зеркальщиков, которые работали вместе в Алисом с самого первого дня. Гурд не подал виду, хотя, к чему скрывать, его просто распирало от любопытства, ведь Алис был уважаемым человеком, его все любили в мастерской еще тогда, когда по приказу Топседа Седьмого там изготавливали кривые зеркала. Именно Алис в свое время решился возглавить зеркальщиков-бунтовщиков, которые хотели восстать против хозяина и, как Алис часто любил повторять, покончить, наконец, с кривыми зеркалами раз и навсегда. Когда Гурда арестовали и посадили в Башню смерти, Алис не побоялся гнева управляющего и стражников, вместе со своими верными товарищами он отправился спасать юношу. А когда выяснилось, что Гурд попал в беду не по вине Нушрока, а Цертиха, более того, именно Нушрок и сделал все, чтобы Гурд был в безопасности, то Алис сразу же присоединился к первому министру, и его лучшему другу, генералу Ргиту. Когда же вероломный Цертих вместе с пресмыкающимся перед ним Абажем были свергнуты, то королем стал Нотирт. Он объявил, что отныне кривых зеркал в королевстве больше не будет, мастера станут изготавливать обычные, прямые зеркала. Алис же стал управляющим главной мастерской, а Гурд, с согласия и одобрения короля, его супруги и господина первого министра, своих новых родственников, решил, что будет помогать ему, и таким образом постепенно разберется во всех особенностях и тонкостях этого дела. — А там, — улыбнулся король Нотирт, — глядишь, наш дорогой кузен сможет стать главой всех зеркальных мастерских в королевстве. — Тем более, — поддержал короля Нушрок, — что изготовление зеркал, как это было еще во времена наших предков, станет вскоре настоящим искусством. Во всем мире о нас будут говорить, как о лучших мастерах. — И в этом, — подхватила ее величество, — будет немалая заслуга моего дорогого брата. Гурд рассмеялся, сказав, что до этого момента пока еще далеко. С тех прошло уже больше пяти лет, и жизнь в королевстве действительно изменилась к лучшему: открылись новые школы для детей простых рабочих и ремесленников, построены больницы для бедняков, которые прежде не могли себе позволить обратиться к доктору, если у них не было лишнего гроша. Армия под предводительством господина маршала Ргита надежно охраняла границы королевства, а сам маршал вместе с его величеством разрабатывали планы по строительству военного флота, дабы укрепить как следует еще и морские границы. Что же касается Гурда, то он прилежно учился грамоте (он, конечно, умел читать и писать, но на этом все его познания и ограничивались) и хорошим манерам, попутно постигая азы управления зеркальными мастерскими. Он, сам того не ожидая, привязался к Нушроку практически как к родному отцу. Он безмерно и уважал и восхищался человеком, который помог ему, и который старался сделать для него все лучшее. Гурд поначалу даже несколько стеснялся этого покровительства, и хотя ему приготовили комнаты во дворце, он настоял на том, что хочет жить вместе с матерью, поскольку знал, что Орбод будет приятно его внимание. Но учеба, дела, а равно и развлечения (ведь, само собой, не обходилось в королевском дворце без балов, охоты и увеселительных прогулок) занимали практически все свободное время, и к Орбод Гурд приходил только ночевать. Когда же, ровно через год после свадьбы, у королевы родился сын и наследник трона (празднества по этому поводу длились неделю кряду), то Гурд и вовсе стал пропадать во дворце целыми днями. После окончания своих занятий он обычно шел проведать «дорогую кузину» и засиживался там до темноты. — Я слышала, ты делаешь успехи, — похвалила его как-то раз Анидаг, — это очень хорошо, твое старание заслуживает наград. — Мне это в радость, ваше величество! — улыбнулся Гурд. — К тому же, я рада, что ты навещаешь меня и не даешь скучать. Ты знаешь, у мужа и отца так много дел. Впрочем, надеюсь, что скоро я смогу, как и раньше, во всем помогать им. — Ну конечно! — согласился Гурд. — Вот только мой маленький племянник чуть подрастет, да и вы наберетесь сил. Чуть позже, когда уже начинало смеркаться, его величество, как правило, приходил к жене и сыну, затем к ним присоединялся и господин главный министр, и Гурд частенько принимал их приглашение остаться на ужин, так что возвращаться домой не было никакого смысла. — Почему бы, — предложил один раз Нушрок, — Орбод не переехать жить сюда? Мы могли бы, я думаю, выправить ей какую-нибудь должность. — Тем более, — поддержал его король Нотирт, — она, как никто другой, этого заслуживает, не так ли? — Что ж, — сказала Анидаг, — я думаю, ей найдется место среди моих дам. Ведь нашему маленькому Нушроку нужна будет воспитательница, как только он немного подрастет. А если она прекрасно справилась с воспитанием моего кузена, — улыбнулась королева, — несомненно, она заслуживает того, чтобы доверить ей наследника. Орбод, узнав об оказываемой ей высокой чести, расплакалась и очень долго благодарила приемного сына и его вновь обретенных родственников. — Я клянусь вам, господин Нушрок, — без конца повторяла она, не сводя глаз с первого министра, — я не подведу вас и буду верно служить вашему дому! Как прежде… — Я знаю, — кивнул Нушрок, — именно поэтому мы тебе и доверяем. Орбод рьяно взялась за дело, и со своими обязанностями справлялась безупречно, ее величество не могла, как она часто подчеркивала, на нее нарадоваться. Когда же его высочество подрос, ему исполнилось четыре года, и его передали заботам гувернеров, то она без конца повторяла, что привязалась к своему царственному воспитаннику. — Таковы уж правила, матушка, — принялся утешать ее Гурд, — вы же знаете. — Да, что поделаешь! — вздохнула Орбод. — Но вы ведь все равно сможете часто видеть его высочество, — Гурд поцеловал приемную мать в щеку. — Не грустите! Впрочем, слишком долго печалиться Орбод не пришлось, поскольку в минувшем году у ее величества родилась девочка, и кандидатура воспитательницы юной принцессы даже и не обсуждалась. При этом были довольны и ее величество, и маленькая принцесса Азокертс, и, разумеется, сама госпожа Орбод. Что же касается царственных родителей малютки Азокертс, то они не могли нарадоваться на свою верную помощницу. Гурд же всякий раз, когда его величество хвалил госпожу Орбод, чувствовал бесконечную радость и гордость за мать. Словом, жизнь текла своим чередом, время шло, и вот не так давно друг и наставник Гурда, Алис, сообщил ему, что намерен жениться. — Поздравляю! — обрадовался Гурд. Ему, честно говоря, давно уже казалось, что Алису пора бы обзавестись хозяйкой, ведь как-никак он был уже в почтенном возрасте. Алис поблагодарил его и сказал, что Гурд будет почетным гостем на его свадьбе. Гурд думал, что в честь такого знаменательного события будет грандиозный праздник, потому и удивился, увидев, что гости фактически отсутствуют. Самое же удивительное — не было даже сестры Алиса, тетушки Аксал. Гурд постеснялся спросить, почему между братом и сестрой пробежала черная кошка, однако, Алис заметил его замешательство. Алис коротко вздохнул и с напускным безразличием объяснил своему юному другу, что сестра категорически не приняла его выбор и потому не пожелала прийти на свадьбу. Более того, Аксал съехала из дома, заявив, что под одной крышей с супругой братца жить не намерена. «Представляешь, — рассказал Алис, — поставила мне ультиматум: или моя невеста, или она! Каково?» Разумеется, Алис выбрал свою возлюбленную, а тетушка Аксал подала прошение, чтобы ее вновь взяли служить на дворцовую кухню. Главный королевский повар некогда очень благоволил к такой замечательной и услужливой кухарке, поэтому, как выразился Алис, она, должно быть, без труда получит назад свою прежнюю должность. — Ну, а теперь, — сказал он, — позволь я представлю тебе свою милую Аглови. — Я счастлива, господин Гурд, познакомиться с вами! — опустив взгляд, проговорила цветущая белокурая красавица, которую Алис выбрал себе в жены. — Это честь для меня, сударыня! — Гурд поцеловал ей руку, и в этот момент Аглови подняла голову и взглянула на него. Едва перехватив взгляд ее синих глаз, Гурд почувствовал, будто его обдало печным жаром, да и у молодой невесты, он успел заметить, заалели щеки. Гурду было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать и все время, пока шел свадебный обед, украдкой бросал на красавицу Аглови восторженные взгляды. Она же, всякий раз, как замечала, отвечала ему застенчивой улыбкой. С того дня Гурд под любым предлогом старался навестить Алиса, и желательно погостить у него подольше. Так продолжалось несколько месяцев, а потом… Гурд и сам не мог сказать, какое наваждение охватило его, но в одном был уверен твердо: если бы он заметил со стороны Аглови неприязнь, то вмиг забыл бы дорогу в ее дом. Однако же, она всякий раз привечала его с искренней теплотой и расположением, и Гурду было очень тяжело скрывать свои чувства в присутствии своего лучшего друга. Однажды Гурд приехал к Аглови в отсутствие Алиса, тетушка Аксал приболела, и он поехал навестить сестру. Аголови встретила Гурда, проводила в комнату и уже собралась было спросить что-то, как Гурд, набравшись смелости, подошел к ней вплотную, обнял, привлек к себе и крепко поцеловал. — Я не могу больше, госпожа Аголови, — выдохнул он, с трудом прервав поцелуй. — Ах, Гурд! — покачав головой, тихо проговорила Аглови, теснее прижимаясь к нему. Когда все закончилось, Гурд прямо заявил ей, что отныне не сможет без нее жить. — Мой милый мальчик, — проворковала она, положив голову ему на плечо, — знал бы ты, как я раскаиваюсь, что вышла замуж так поспешно! Гурд лишь тяжело вздохнул в ответ: несмотря на наслаждение, что он испытал, впервые оставшись наедине с любимой женщиной, его душило раскаяние, было невообразимо стыдно перед Алисом. Гурд тысячу раз давал себе зарок порвать с Аглови раз и навсегда, потому что смотреть в глаза Алису, не испытывая чувства стыда, было попросту невозможно. Он ощущал себя подлецом, поскольку предал своего друга и наставника, но стоило ему увидеть Аглови, как мигом терял разум. Гурд снял тайком дом на окраине города, и они с любовницей устроили там уютное любовное гнездышко для тайных свиданий. Теперь каждую свободную минуту Гурд проводил с Аглови, он даже всерьез стал подумывать о том, чтобы уговорить его величество дать Алису развод, а потом самому жениться на Аглови. Правда, прежде следовало поговорить с Алисом по душам, и Гурд давал себе зарок, что непременно сделает это, однако, все никак не мог решиться. Но, кажется, время пришло; так дальше продолжаться не может. — Мы должны что-то предпринять, мой миленький, — грустно глядя на него, проговорила Аглови. — Ты же знаешь, это так унизительно — быть любовницей! Кроме того, есть же еще мой муж… — Я клянусь тебе, родная, — Гурд взял ее за руки и взглянул в глаза, — что все решу в скором времени! Хочешь, сегодня же поговорю… для начала с ее величеством. Она, я уверен, поймет меня. — Ты правда женишься на мне, когда я получу развод? — опустив глаза, спросила она. — Разумеется! Я же обещал тебе. — Ах, милый мой! — Аглови бросилась ему на шею. — Я так тебя люблю, мой хороший, и я обещаю, что буду тебе примерной женой! Гурд поцеловал Аглови, ласково погладил ее по голове. — Миленький, послушай, — спохватилась вдруг она, — а… скажи, когда мы поженимся, смогу ли рассчитывать на то, чтобы служить при дворе ее величества? Мне так хочется стать придворной дамой! — Я бы сделал тебя королевой, моя радость, — улыбнулся Гурд, — но увы, это место занято. А вот должность первой статс-дамы, клянусь, будет твоей! — Гурд! — просияла Аглови и принялась исступленно целовать его. Покинув дом свиданий, Гурд заспешил во дворец. Да, Аглови права, нужно как можно скорее положить конец своей тайной жизни, да, Алис, возможно, рассердится на него, но в конечном итоге он обязан простить его. В конце концов разве Гурд виноват в том, что произошло? Сердцу, как говорят в народе, не прикажешь. Так размышлял Гурд, пока шел по коридорам королевского дворца. Он так увлекся своими мыслями, что не замечал ничего и никого вокруг, поэтому вздрогнул и еле удержался на ногах, столкнувшись с кем-то нос к носу. — Можно узнать, где ты пропадаешь целыми днями? — вывел его из раздумий недовольный голос министра Нушрока. — И в каких облаках ты, позволь тебя спросить, витаешь, что не видишь, что творится буквально у тебя под носом? — Как хорошо, что я вас встретил! — улыбнулся Гурд. — Даже лучше, что встретились мне сейчас именно вы, господин Нушрок. Мне очень нужно посоветоваться с вами. — Что ж, — пожал плечами Нушрок, — идем. Посоветуемся. Жестом он велел Гурду следовать за ним и решительно зашагал вдоль по коридору.