Magicae bellum

Такой же обычный день, что и всегда. Ничего необычно, жизнь в Хогвартсе вообще была почти всегда предельно одинакова. Из раза в раз одни и те же занятия, одни и те же люди вокруг, одни и те же мысли в голове, одни и те же маршруты, по которым все ходят, одни и те же стены, одни и те же команты. Оливер скучающим взглядом оглядывал Большой зал не цепляясь за что-то конкретное и витая где-то в своих мыслях. Здесь редко происходило что-то интересное. Постоянный небольшой гул, все постоянно переговаривались, реже ругались, но ссоры всегда быстро пресекались старостами и/или предподавателями. И вот, взгляд Адамса, в который раз, запинается и зависает на Элизе Волш, гриффиндорке и старосте своего факультета. Признаться честно, змей не видел в ней ничего особенного, но от чего-то, каждый раз, когда она попадала в поле его зрения, он ещё долго не мог отвести глаз. И этот раз не стал исключением. И вот уже юноша сидел, подперев голову рукой, и безотрывно наблюдал за девушкой, которая о чём-то переговаривалась со своими подругами. Наверняка в их разговоре не было совершенно никакого смысла, как и в большинстве разговоров вообще, но ему очень хотелось услышать её голос, узнать о чём именно она говорит. Он словно был болен. Можно ли было назвать это влюблённостью? Скорее всего. Но парень упорно не хотел этого признавать, для него это равно тому, чтобы признать свою слабость. Да, для него чувства были слабостью. Ужасной, непростительной слабостью. Из-за них люди теряют голову и делают то, на что в нормальном состоянии никогда бы не пошли. Оливер не хотел становиться таким человеком и поэтому любое чувство пытался подавить на корню. И получалось у него, стоит заметить, неплохо. Но у медали, всё-таки, две стороны. Из-за подобного поведения он так и не смог обзавестись достаточным количеством друзей, все считали его нелюдимым и замкнутым, пусть это и было далеко не так. Но чужое мнение его мало волновало, у него была пара друзей со Слизерина и этого ему было достаточно. Когда Адамс очнулся от своих мыслей, он заметил, что смотрит в уже давно опустевшее место, где не было ни Элизы, ни её подруг. Интересно, сколько же он так просидел? Не выглядел ли он глупо, пялясь в одну точку столько времени? С тяжёлым вздохом Оливер поднялся из-за стола. Что у них сейчас там? Зельеварение, кажется? Что ж, не самый его любимый предмет, но он был в нём достаточно хорош, что очень претило его самолюбию. — Чего завис? — хлопнул его по плечу Кит Хардинг, один из немногочисленных его друзей на факультете. — Опять о Элизе думал. Что же он ещё мог делать? — хохотнул Эрвин Рейнолдс, второй по счёту друг Оливера. После этой фразы Адамс недовольно дёрнул плечом, из-за чего рука Кита спала, оправил мантию и ничего не говоря отправился вон из Большого зала. Парни переглянулись, хитро усмехнулись и отправились за слизеринцем. Староста Слизерина проводил юношу тяжёлым взглядом и неприязненно нахмурился. У Адамаса были напряженные отношения со старостами, с любыми. Он не был самым прилежным учеником и правила были будто не писаны для него, но ничего совсем серьёзного и ужасного он не делал, так что ничего серьёзного ему предъявить не могли. Староста решил, что надо бы приглядывать за ним тщательнее, а то он способен на самые разные безрассудные поступки, а проблемы не нужны были ни Оливеру, ни старосте. Оливер вообще достаточно странно вёл себя со старостами, как будто заранее ожидал от них западни или какой либо угрозы. Такое неоправданное недоверие, конечно, достаточно сильно ранило, учитывая сколько старосты делали для других учеников, они давно уже зарекомендовали себя как люди, которым можно довериться, но Адамсону как будто было наплевать. Единственная, кому он доверял была Элиза Волш, но почему так? Они ведь даже практически никогда не общались? Почему он не доверял старостам даже собственного факультета, никогда не обращался к ним за помощью? Староста очень хотел это выяснить. Дверь большого зала размашисто хлопнула и троица исчезла и вида.