OST: — Игорь Николаев — День рождения
Лизе исполнилось шестнадцать лет. Она не представляла, чем сильно поменяется её жизнь, кроме получения паспорта гражданина СССР с фотографией, достойной шаржа, но ощущала, что праздник детства приносит ей воодушевление и радость. Пусть вокруг обстановка сонная и муторная. Одноклассники со страдальческими минами слушают рассказ учителя литературы о бедной Катерине из «Грозы» Островского, а Павлова, ловя юные солнечные лучи, смотрит в окно, не разделяя всеобщего настроения. Про злоключения Катерины и самодурство Кабанихи приходилось строчить сложные сочинения Пчёле и Космосу, чтобы педагог не замечал подвоха, а день рождения только раз в году бывает. И поэтому сегодня нет повода для печали. — Эй, Лиза? — Громов, делающий вид, что усердно изучает учебник, легонько задевает соседку по парте за черный фартук. — Луч света в темном царстве? Приём! Мы на четвертой парте, но Пушкина не уважаешь. — Геннадий Сергеевич увлечен темой урока, — спокойно отвечает Громову Лиза. — А я тебе «Грозу» наизусть расскажу. Не обману. — И чё там? — Слава сделал вид, что ему интересно. — Все умерли? — Фигово, — по литературе у Громова шаткое и неуверенное «хорошо», и он не скрывает того, что интерес к пище для ума в нём упал и орёт благим матом. — Конец открой, прочитай. Катерина с горя в реку кинется, Тихон в мамкину юбку сморкается, а Кабаниха — тиран. Не любят русские писатели сослагательного наклонения. — Так и знал, а лучше б не узнал, — кто-то признавал советский народ самой читающей нацией в мире, но Слава, очевидно, отбился от стаи. — Ты в окне дырку просверлишь сейчас, Лиз. Что ты там узрела? — Природой любуюсь, Славка, снег красиво лежит, — Лиза поворачивается к однокласснику лицом, и, взяв шариковую ручку, начинает что-то вырисовывать тетрадном листе. — Я бы нарисовала, но жаль, что кроме косичек на полях ничего не умею. — Пруха у меня на культурных знакомых, — душа Громова лежала к более земным материям. — Отец по пьянке горланит Высоцкого, как потерпевший. Сестрица скрипку мучает. У меня уши закладывает, воюю с ней. Скорее б замуж вышла. Достала. — Отстань от Светочки, а то запретили человеку в консерваторию поступать, — и учится старшая сестричка Громова в МГУ. Бедная и несчастная. — Чего она там потеряла? Устроили её в лучший универ, чем ей не удочка? — Громов не закончил всех проклинать, поэтому шепот об особенностях его окружения продолжился. — Подруга детства тоже, блин, такая, как ты. Нос свой курносый в книжку уткнет, хохолком светлым помашет и пока-пока. А я что? Мне «Ну, погоди!» до сих пор нравится. За волка переживаю, не могу. — Надо было тебе на днюху «Электронику» с волком и курицами задарить, — тем более Пчёлкин в неё уже давно не играет. — Опоздала, — Громову бы польстил подарок Лизы, но кажется, что снова не в этот раз. — Я год назад у двоюродного брата отжал. — Мультик-то показали за тысячу очков? — Лизу до сих пор это беспокоит. Как и Коса, Пчёлу и всю их честную компанию. — Хрен да маленько, а я так даже в Деда Мороза не верил, — как и всякий житель Страны Советов, материалист Громов верил в мифы. — Вячеслав Громов, шестнадцать лет, — привычки Славы Лизу не удивляли. — Танцор под Саманту Фокс, любитель «Союзмультфильма» и подраться на дискотеке? — Что ты мне тот случай с Косом припоминаешь? — недовольно прошипел Громов. — Чтобы неповадно тебе было в драки ввязываться, — особенно с Холмогоровым. — Потолкались, место не поделили, а вы с Валеркой нам потом мозги делали, — а повод у Коса со Славой был благородный. Они оба знали, из-за кого у них трава зеленее и солнце ярче светит. — Миклованы местные. — А шут вас знает, клоуны, чего вы вечно поделить не можете? — соперничество Славы и Космоса началось с начальной школы. И с тех пор ничего не менялось. — У него спроси, — Громов уже огрызался. Не понимал он, почему Лиза ходила вместе с этим баламутом Холмогоровым. — Слав, ладно, — последняя фраза прозвучала порывисто, будто бы Космос должен открыть перед Лизой тайну мироздания. — Пушкин домашку на доске карябает, записывай, а то потом опять звонить мне придётся. — Дневник дома забыл, так запомню, — Громов отмахивается от любого прилежания. — Забудешь же, — предостерегает Лиза. — До лампочки… И пока Геннадий Сергеевич Голубков, прозванный за кудрявую шевелюру фамилией великого гения, выводит мелом на доске задание на понедельник, Слава считает минуты до звонка с урока. Надоело штанины протирать за партой. Учёбу по субботам никто не любил, а Лиза сидит на месте ровно, разве что не улыбается. Знала же, что он ей всё равно позвонит. И Славе безразлично на то, что она опять будет сокрушаться и выговаривать ему за безалаберность. На вялотекущих тройках-четверках Громов школу осиливал девять лет. Ещё годик как-нибудь стерпит. Слава вообще имел свойство многое претерпевать. Соглашался, когда отец самолично выбирал ему спортивные секции, и три раза в неделю там появлялся, развивая физическую форму. Кивал головой, когда одноклассники опять выбирали его стоящим на футбольных воротах. Разрешал подруге детства — Карине — втолковывать себе об элементарных вещах, хотя сам в глубине души смеялся над милой девчонкой, с которой ведерком в песочнице игрался. Характер у него такой. Смирный временами. А терпеть строгий взгляд Лизы, устремленный куда-то в космические, твою мать, дали, становилось всё труднее. Зачем ей в компании старшего брата ошиваться? Если бы не боксер Филатов и серьёзный Санька Белов, то друзей Лизы можно было бы прозвать шпаной, не ошибившись. Пчёла — братец Лизки — легенда патлатая. Скольким старшеклассницам успеваемость подпортил? Вечно шпоры кому-то пытался втюхивать подороже, барыжничал и не скрывал этого. А если бы Громов, как и Космос Холмогоров, ошарашил отца, отказываясь от престижного факультета МГУ, то проще было бы собрать свои манатки и сбежать куда подальше от праведного гнева. Слава не представлял, почему Павловой интересно проводить всё свободное время с этими мухоморами. И что общего она могла иметь с Космосом, которого в цирке следовало показывать. Неужели втрескались друг в друга по самые помидоры? Ответ на этот вопрос очевиден, слишком часто кто-то шаркает длиннющими ножищами на школьном пятачке, но Громову за Лизку обидно. Друзья они, держи карман шире. Тогда Славка на Марс полетит, причем в самое ближайшее время. Добровольцем. — Чё, Лиз, — интересуется Слава, когда они выходят из кабинета литературы, — отмечать-то будешь? — Меня не простят, если не отпразднуем, — литература была последним уроком, поэтому пришлось спуститься в гардероб, толпясь в узком коридорчике. — Паспорт получу всё-таки, а дядя Паша говорит, что взрослая совсем стала. — Мои тоже так говорили, — вспоминает свой день рождения Громов, — но что изменилось? Нема. Вот Светка моя радует. А я и вовсе был дурак из сказки. Мусор вынеси, мяч допоздна не гоняй. — Гром, тебе всё и сразу подавай, — Славка откровенно веселил Лизу своим поведением. — Не откажусь, почему бы и да? — скромность не была характерной чертой Громова. — Пошли отсюда, а со своим хорошим аппетитом дома разберись. Слава удивился, когда на улице одноклассницу никто не встретил. Вроде и повод достойный, чтобы шумная кодла толкалась рядом, но Павлова идёт с Громовым, не торопясь исчезать. Его это радует, но от вопроса Бабы Яги, которая всегда против всего, он себя не удержит. Любил наводить справки, чтобы всегда быть в курсе событий. — А чего не торопишься? — Слава не удержался от волнующего вопроса. — И где твоё сопровождение? Я уже скучаю. У Славы всё просто. Или Кос с ребятами мерещились ему по расписанию? Впрочем, Лиза не отрицает, что и ей не ко времени мерещился Космос. И она прекрасно осознает, что в её вселенной нарушены порядки. К чему эти инопланетные изменения ведут — большой вопрос. Кос никогда не скажет об этом прямо. Однако Новый год у него дома, отмеченный вместе с друзьями, будто заставлял Лизу смотреть в глаза правде. А Карина, зашедшая в гости на короткий час второго января, оказалась довольно дружелюбной девушкой. Лиза бы поспорила с тем, кому померещилось, что они зеркальны, как Оля и Яло, но это дела не меняло. То ли с сожалением, то ли с облегчением, Боровицкая раскрыла перед Лизой то, что с Косом ей легче дружить. Павлова выслушала, но искать смысл её слов не стала. Не ей помогать выяснять отношения взрослым людям.— Я с тобой раньше познакомилась, — Карина смотрела на Лизу открытым лицом с добрыми лазоревыми глазами, и в этом взгляде сложно было найти искорку лукавства и озорства. — Ты тут в комнате стоишь и улыбаешься. — Ты… про фотку говоришь? — Лиза заразилась редко посещавшим её косноязычием, ведь ей сложно понять, кто перед ней. Космос не похож на безумно влюбленного, да и при ней они общались, как друзья, если не как брат с сестрой. И если иначе, то Лизу всё равно не будет это беспокоить. — Не знаю, зачем космонавту это взбрело в голову! — Думаю, что скоро поймёшь, — и если Лиза не теряла настороженности, то Карина рассуждала легко и безропотно. — Пацаны так просто ничего не делают. Если бы я не была уверена, то сейчас бы мы не разговаривали с тобой так свободно. — Думаешь? — Уверена…
Лиза приучила себя к мысли, что никогда не будет третьей лишней и не позволит себе унижаться. Как она себя ведёт? Зачем вообще думает о том, с кем может проводить время Холмогоров? Потому что его слишком много в её жизни, и он всегда появляется, чтобы указать ей, что делать, как себя вести? Даже с одноклассником Славой. Громов ждёт ответа Лизы, как соловей лета, и девушка решается воспользоваться запрещённым приёмом, позаимствованным у Коса — просто свести всё в шутку. — Не знала, Слав, что по кличкам от Космоса можно тосковать, — а Лиза, бывало, тосковала. Иногда. — Это я тебе как зараза неугомонная говорю. — А это он не промазал, молоток, — Слава со смехом признает правоту Коса. — Да иди ты, Гром, — кажется, что это единственный раз, когда Громов согласен с Космосом. — Погреметь и позанудствовать нельзя уже, — а Славе так нравится, когда Лиза его слушает. — Лады, день рождения у тебя все-таки, — помня, что до дома нужно добираться на автобусе, Громов взглянул на часы, уловив, что в запасе есть ещё минут пятнадцать. — За труды, связанные с моей успеваемостью, я твой должник. Выбирай, что хочешь, раз за тобой хвоста нет. — Слава, ты же знаешь… — для Лизы не является секретом симпатия соседа по парте, и будь она взаимной, то, возможно, всё было бы гораздо проще. Но она знала одно: Гром никогда не будет ей больше, чем приятелем. — Взамен за помощь я никогда и ничего у тебя не прошу. — Попросила бы лучше чего-нибудь, — и Громов бы не отказал Лизе. — Может, как груз с души бы упал у меня? — Ты фея крестная? — Слава точно сказочный персонаж. Лиза удивлялась ему. — Серьёзно, Лизка, разве я тебе когда-нибудь откажу? — и в самом же деле Слава отказать Павловой не сможет. Сам не знает, откуда в нём это слабоволие. — Спасибо на добром слове, Слава… — На здоровье, не хрюкай, — бодро заявил Громов, подмигивая немного рассеянной Лизе. — Проводить? — Нет, не надо, — Лиза хочет побыть одна. День у неё сегодня будет суетный. — Тогда передавай привет Пчёле, — и если Коса Слава терпеть не мог, то брат Лизы был вполне компанейским парнем. — Скажи, чтоб не спекся. — Первым делом, — обещает Лиза, не припоминая, в какой момент Громов и Витя могли найти взаимопонимание. — Бывай, Гром! — В понедельник в школу не являйся, — напоследок командует Слава. — Не дождёшься!.. Лиза не помнит случая, когда бы ей понадобилась помощь Громова, и надеется, что такой ситуации в жизни не возникнет. Но кому известно, как судьба тасует карты?