Альбус Дамблдор и Зина с огорода

      Зинаида Васильевна тяжело вздохнула, достала из-за уха волшебную палочку и, собрав вещи, снова заколдовала шапку, заставив её лететь куда-нибудь подальше отсюда. Шапка-ушанка взмыла высоко в воздух, унося Зинаиду Васильевну в небеса. Волшебница ещё долго провожала взглядом одинокую песчаную фигурку, пока не заставила волну смыть её окончательно.       Звёзды усыпали тёмное небо. Зинаида Васильевна лежала на дне шапки и изучала небосвод, привычным «намётанным» глазом выискивая созвездия. Месяц лениво проплывал по небу, будто ещё не проснулся до конца и вовсе не готов к работе ночного светила. Точно также как и многие годы назад...       Они лежали на тёплом пледе, на холме, поздней ночью глядя на звёзды. Он лежал, раскинув руки в стороны, одной чуть обнимая её за плечи. Она смотрела на изученные до мельчайших подробностей созвездия, наслаждаясь тихой и спокойной ночью.       –Знаешь, а я и не надеялась, что у нас получится, – пробормотала она, пряча лицо от ветра в его густых волосах.       –Я никогда не сомневался в этом. Я с самого начала знал, что всё выйдет именно так, – ответил он с улыбкой.       –Я так счастлива. Ты просто представить себе не можешь. Я десять лет ждала этого. Десять лет с того самого дня. И вот оно свершилось. Я счастлива, Альбус. До безумия счастлива.       –Если бы моя радость измерялась огнём, то весь мир бы полыхал, объятый моей радостью.       –Ты, как всегда, загадочен и метафоричен, – сказала, улыбнувшись, Зинаида Васильевна.       –А иначе жить не интересно, – пожал плечами Дамблдор.       Зинаида Васильевна хихикнула, глядя на отражавшиеся в его голубых глазах звёзды.       –Эх, Альбус, без тебя моя жизнь не была бы и вполовину такой весёлой и позитивной, какой она является сейчас, – пробормотала она, засыпая на его плече...       –Ох, господи! – воскликнула Зинаида Васильевна, увидев, как прямо над ней пролетела большая сова. – Разлетались тут, понимаешь ли, всякие! Мирных жителей будят среди ночи, – проворчала баба Зина, переворачиваясь на другой бок и укрываясь одеялом. – Эй, шапка-ушанка! А ну-ка, следи, чтоб над нами птицы не летали, а то нагадят ещё.       В ответ шапка вильнула в сторону, будто проверяя себя на манёвренность. Зинаида Васильевна создала над краями шапки чёрный, непроницаемый купол, чтобы за ним не было видно неба, и снова уснула.       Проснулась она поздним утром. Ей всю ночь снилось, что она летит на метле вместе с Дамблдором. Когда-то он действительно покатал её на метле, после этого баба Зина заявила, что больше никогда на неё не сядет, и перешла на передвижение на коврах или в альтернативных предметах.       –Эх, жизнь моя, жестянка! – вздохнула, потягиваясь, Зинаида Васильевна. – Да ну её в болото. Живу я, как поганка. А мне летать, а мне летать, а мне летать охота... – пробормотала она без особого энтузиазма, снимая купол с шапки.       В глаза ей тут же ударил яркий солнечный свет, ослепив на секунду.       –Что у нас тут погрызть есть? – Зинаида Васильевна забралась в сумку, умылась, а потом приманила со стола вчерашние пирожки с мясом и с капустой, самовар, дрова, небольшой коврик и свой любимый бокал.       Разместившись на дне шапки, баба Зина сытно позавтракала и решила забраться куда-нибудь подальше в море и попрактиковаться в магии огня. Ближайшим морем оказалось Красное, куда и отнесла её шляпа. Зинаида Васильевна заклинанием подняла в воздух достаточно объёмную каплю воды, сделала из неё пластину, толщиной сантиметров пять, и заморозила, превратив в ледышку. Она забралась на эту пластину и, отгородив шапку заклинанием невозгораемости, начала упражняться с огнём. Сначала Зинаида Васильевна вызвала небольшое пламя. Она заставляла его окружать льдину кольцом, шаром, куполом, изменять цвет пламени с жёлтого на синий, потом на зелёный, а после вовсе на фиолетовый. Однако на этом баба Зина не остановилась. Сделав пламя побольше, она делала из него примитивные объёмные фигуры типа шара, параллелепипеда, пирамиды и прочего. А дальше Зинаида Васильевна разошлась не на шутку: пламя уже было размером с Хагрида. Оно плясало в воздухе, сворачиваясь в причудливые узоры, фигуры животных, людей, растения, разные предметы, обдавая своим жаром близко расположенную от него воду, нагревая её...       Языки пламени плясали в камине, изменяя форму в угоду сидевшей в кресле волшебницы. Она сидела и вязала на спицах, неотрывно глядя в огонь. Тоненькие спицы звонко стучали друг об друга, но женщина не слышала их стука. В ушах раздавался крик. Последний крик.       Лицо волшебницы было гораздо бледнее, чем обычно, и пляшущее в камине пламя придавало ему желтоватый оттенок. Глаза, некогда нежно-голубые, стали словно прозрачными, белесыми, поддёрнутыми бесконечной пеленой так и не пролитых слёз. Эти глаза до сих пор видели ярко-зелёную вспышку, и дикий раздирающий душу крик эхом отдавался в голове.       Седовласый мужчина сидел в соседнем кресле рядом с ней. Он сидел столь неподвижно, будто каменная статуя. Лишь изредка мигавшие глаза, устававшие от быстро и часто мелькавшего пламени, выдавали в нём живого человека.       Они оба были погружены глубоко в себя. Внутри каждый слышал то, что не хотел слышать никогда. Она слышала крик, он слышал холодный, полный торжества смех. Перед глазами стоял один и тот же человек. Человек, разрушивший всё, к чему они стремились долгие-долгие годы.