Брульоны из нижнего ящика стола

      Они медленно брели после дела, усталые, разбитые и продрогшие. Сумерки накрыли улицы, последние лучи солнца скрылись за стеклянными высотками, оставляя город наедине с наступающей и холодной осенней ночью. Сейчас бы запахнуть покрепче пальто и вжать голову в плечи, а противный шарф нисколько не согревал и все морозил шею. Последний поезд в Осаку ушел пять минут назад — Хейджи махнул рукой на то, что ночевать придется в Токио, а завтра утром стоило бы оказаться в школе, — и теперь, признаться, он особо не знал, куда податься.       — Насколько мне известно, расписание поездов не переносили, — прервал их мирную молчаливую идиллию придурок-Хакуба, даже не заглядывая ни в свои проклятые часы, ни в глаза Хейджи. — Есть где переночевать?       Поношенные кроссовки пнули небольшой камушек — тот перелетел через бордюр, — а взгляд сам цепанулся за некогда начищенные, но теперь уже изрядно запылившиеся мужские туфли.       Хотелось сказать, что Кудо точно его примет. Поворчит немного, поругается, но комнату на ночь выделит, чем-нибудь да накормит, а может, если дома будет ещё кое-кто, обеспечит смешными историями, вот только… Ай, к черту — не за тем Хакуба его спрашивал, уж точно не за тем!       — Кажется, теперь есть, да? — хмыкнул неопределенно Хейджи, поднимая голову. Они почему-то остановились — как-то само собой получилось, — и его попутчик негодующе и резко помотал головой.       Удивиться или возмутиться не получилось — всему вскоре появилось свое четкое и словесное объяснение. А потом ещё и чужие теплые руки коснулись его шеи:       — Целый день смотрю. Как ты его только намотать так умудрился, Хейджи-кун?       — А как я его намотал? — настороженно уточнил сбитый с толку Хейджи, ошарашенно поглядывая в чужую сторону.       — Через жопу, — все тем же вежливым тоном поделился Хакуба (Хейджи воздухом поперхнулся) и принялся разглаживать скрученный шарф, улыбаясь как-то слишком приторно сладко и чересчур заботливо.       Медленно удивление сменилось возмущением, а возмущение — недовольством. Хейджи косо поглядывал в сторону Хакубы, стараясь особо не задирать голову вверх. Он сильно нахмурился, сведя густые брови к самой переносице, и постарался навести на себя максимально угрожающий вид. Заботливая мамочка в лице слишком высокого и обычно занудного Хакубы ему тут совсем не нужна — что вообще нашло на этого придурка?!       Сам мерзавец, кажется, витавшей в воздухе угрозой не проникся. Склонил голову набок и отпустил шарф только тогда, когда закончил с его расправлением. Вытащил из кармана часы, прищурился, разглядывая время, и, пока не заметил никто из редких прохожих, стёр с лица улыбку.       — Пошли?       И нехотя, не отводя недовольного взгляда от чужого лица, Хейджи все же оценил всю эту заботу: замёрзшая шея тут же начала отогреваться, и на душе стало как-то теплее.       — Веди уж, придурок.