Зеркало

«Вокруг лишь тьма. Одна только тьма, и больше ничего. Поглощающая, впитывающая в себя тьма. Холодная, липкая, противная, доводящая до дрожи и психических срывов пониманием что ты тут один. Что тут нет никого, кто мог бы помочь. Кто прижал бы к себе и сказал «не бойся, я защищу тебя». Ты здесь один на один с тьмой, и больше никого кроме вас. Она поглощает, заставляет проваливаться в себя и громко рыдать от ощущения беспомощности. Тьма любит показывать оборотную сторону человека. Я знаю, потому что я видела другую себя. Она все та же я, но… с пугающим оскалом-улыбкой на губах. Словно волк, нашедший свою жертву. И она любит говорить, что я одна.  — Ты всегда будешь одна. Ты это понимаешь? Одна. Никому не нужная, бедная, несчастная Петра! — другая театрально прикладывает руку ко лбу и вздыхает, а потом громко смеется, когда я сжимаю кулаки до побеления костяшек. Она вновь улыбается своим оскалом и рычит мне на ухо слова: — Ты понимаешь, что ты никому не нужна? Когда-нибудь им надоест нянчиться с тобой и ты полетишь на улицу, где и сдохнешь. Опять же в одиночестве… ты станешь всем безразлична, понимаешь? Кому нужна девчонка, убившая свою тетю?  — Я… я не… я… я не убивала… не убивала… — от слов о тете Мэй сердце болезненно сжимается. Так больно, что я хочу сжаться в позу эмбриона и закричать. Но я не могу кричать — в горле ком, не дающий даже и слова нормально сказать. Хотя, какой там ком… целая глыба, мешающая дышать. Схватившись за горло, я попыталась убрать ком мешающий дышать, но не получалось. Дышать становилось все труднее и труднее, будто глыба, прочно обосновавшаяся у меня в горле приросла к стенкам, и это было ужасно.ю страшно. Но тут вверх по гортани потекло что-то теплое и жидкое… кровь.  — Ты будешь о д н а…  — Кха! Кха… к-кха… — из горла рвался кашель, а вместе с ним и кровь, которая окрашивала пол, если его можно было так назвать, в алый цвет. Я подняла слезящиеся глаза на другую себя и попыталась заплетающимся языком произнести просьбу остановиться. Но голос словно пропал, из него рвался только кашель, так старательно смешанный с кровью. Та Петра лишь засмеялась, а мои глаза стали закатываться. Прошу… Хватит…       Петра резко подскочила на кровати, тяжело дыша. Перед ее глазами все еще стоял образ той другой себя, которая с таким пугающим спокойствием и радостью шептала, что юная супергероиня останется одна. Что все ее бросят, оставят одну и будут люто ненавидеть за то, что она убила Мэй. Но она ведь не убивала ее? Так ведь? Не убивала же? Они сами говорили, что это не ее вина. Но что если все эти слова и улыбки, их ласковые взгляды — ложь, и на самом деле они так сильно ненавидят Петру, что ночью просто убьют ее, перерезав горло или запустив пулю в лоб? Нет… нет, это все просто бред. Даже Мстители не могу подделать такую ласку и заботу. Или?..  — Доброе утро, мисс Паркер, — проговорила Пятница, и девушка тяжело вздохнула: тонкое тело слегка дрожало из-за эмоций, что его хозяйка испытывала во время «просмотра» этого «замечательного» сна. — Ваше эмоциональное состояние говорит о том, что Вам снился кошмар. Мне стоит выслушать Вас?       Паркер лишь ели слышно фыркнула на слова искина и встала с кровати, прошлепав к шкафу с одеждой. Комнаты приемной дочери Тони Старка была выполнена в стиле лофт, потому что Пеппер сочла его наиболее подходящим натуре Паркер и будущей Старк. А если отнекиваться — то придется выслушивать уйму аргументов и просьб доказать обратное. Так что Петра сделала то, что посчитала более разумным — заткнулась и кивнула, таким образом избежав совершенно ненужного разговора.       Выудив из деревянного шкафа черную футболку, черные джинсы и черные кеды с красной клетчатой рубашкой (о боги, вот это стиль! (нет)), Петра бегом оделась, не обращая внимания на тонкие бинты, что покрывали большую часть ее тела. Тихо выскочив из комнаты на носочках, шатенка прислушалась.  — Пятница, — шепотом позвала кареглазая, надеясь, что искин ответит так же тихо. — Пятница, в Башне есть кто-нибудь? Ответ последовал незамедлительно.  — Да, в Башне присутствует Ваша команда, мисс Паркер.       Как ни странно, Петра не была удивлена. Все же, ей все равно бы пришлось раскрыться перед своими новыми коллегами, кем бы они не были и кем бы не была одна. Как-то на тренировке Клинт сказал ей, что если ты не знаешь, кто прикрывает твою спину и скрывается под маской, в команде или дуэте не будет доверия. Ты будешь все время напряжен, не зная, кто спасает твою задницу, и это может привести к недопониманию и даже распаду. И Паркер понимала, что это было чистой правдой. Так что не стоит отнекиваться, шатенке все равно бы пришлось — заставили — работать с новичками, да и сами они навряд ли бы отстали.       Выдохнув, кареглазая приготовилась к любому финалу, к которому она пришла бы, и спросила у Пятницы, где находятся ребята. Получив ответ, что те находятся в гостинной, и стараются не шуметь, Петра хмыкнула и двинулась по направлению в зал. Скорее всего, именно ребята ее сюда и принесли. Тони и Пеппер были в отъезде, остаются только они. Марки не в счет.       Как только из-за угла показался диван, девушка замедлила шаг и приникла с стене, едва-едва выглядывая за угол. На полу сидела вся команда, только Нова летал в воздухе, и они говорили о прошедшей миссии. Решив, что подслушать будет не страшно, Паук поудобнее устроилась на потолке и принялась слушать.  — Классно же мы его отделали, да? — спросил Шлемолицый.  — Не вижу в это ничего классного, — хмуро отозвалась Белая тигрица и потерла, видимо, саднившую руку. — мало того, что мы сами пострадали, так еще и Петре досталось с избытком. Она просто отключилась, когда мы ее вытаскивали. И я не удивлюсь, если она не помнит, как мы это делали. А ведь она говорила…  — Да мало ли что она говорила! — всплеснул руками парень. — в какой-то мере она сама виновата, что попала под завал. Она находилась слишком близко к стене завода, вот и результат.  — Я сейчас не об этом, — прорычала Тигрица, довольно ощутимо треснув Нову по плечу, от чего тот вскрикнул. — а о том, что мы ее не послушались. Петра говорила нам, что это может быть довольно опасно, а мы… мы не слушали, отстаивая свои «права», — девушка сделала пальцами кавычки, как бы выделяя слово. — и вот, во что это вылилось. Все мы сильно пострадали, а про Паучка я вообще буду молчать.  — Смысл в словах Тигрицы есть. — проговорил Железный кулак, и шатенка поняла, что уже можно выходить.       Спрыгнув на пол, девушка зашла в гостинную, словив сразу четыре удивленных взглядов. От слов, что были только что произнесены, ей было ни горячо, ни холодно. Она лишь выполняла свой долг лидера — защищать сокомандников, что было одним из самых главных приоритетов для кареглазой просто потому, что это долг. Не желание, долг.  — Э… а… эм… привет! Мы тут, тебя ждали… — начал лепетать Нова, понимания, что сейчас ему может прилететь за сказанные слова, но нет. Петре, кажется, на них было абсолютно все равно, так что Шлемолицый позволил себе незаметно выдохнуть от облегчения.       Если честно, то он бился в сумасшедшей истерике, когда узнал, кто скрывается под маской их лидера. Он носился по всему коридору и безбожно орал, какой он тупой, раз не заметил такого большого сходства меж Девушкой-паук и Петрой Паркер, с которой познакомился полгода назад. Правда, его быстро утихомирили, сказав, что он никак не мог догадаться, ибо общался с девушкой уж очень редко.  — Вы мне не объясните, что забыли в моем доме? — спросила шатенка, складывая руки на груди.  — Ну… как только мы вытащили тебя из-под завала, к нам прибыл костюм Железного человека и сказал доставить тебя сюда, оставшись с тобой, — произнес чернокожий парень. — меня Люк Кейдж, кстати, зовут. Это, — он указал на двоих ребят. — Дэнни Рэнд и Сэм Александр.       Парни поочередно кивнули, но Петра, услышав имя Новы. Она была права. Это все-таки был Сэм.  — Меня зовут Эва Айала и… — Тигрица сняла маску, но ее перебил Шлемолицый, подлетевший к Петре и схвативший ее за предплечья.  — Что, даже не удивишься, что это я?! Могла хотя бы вид состроить, что удивлена, что Новой оказался неподражаемый Сэм Александр!       Паркер хмыкнула на его слова и быстро стянула шлем с чужой головы. Свечение вокруг парня прекратилось, «доспех» исчез и зеленоглазый упал на пол, больно ударившись задницей о кафель. Брюнет тут-же надулся и сложил руки на груди, дуя губы. Парень принял позу «по-турецки» и обиженно засопел еще сильнее, когда все вокруг начали давиться смехом. Ему хотелось закричать «ну и какого черта вы ржете», но тут понял, что не слышит смеха со стороны Петры. Обернувшись на девушку, Сэм не увидел и тени смеха на ее лице.       И это было крайне странно. Обычно подростки ее возраста, пример тому ржущие Эва, Дэнни и Люк, любят посмеяться над подобным, хотя бы смешок пустить могли. А тут полностью холодное равнодушие к происходящему, даже какое-то недоумение выражалось в этой остывшей карамели. Петра словно не понимала, почему другие смеются над Сэмом, и это ему в какой-то степени льстило. Хоть кто-то в этой компании не счел его за шута.       Когда, наконец, трехкратный смех стих, а он продолжался недолго, ребята сказали, что им нужно переодеться, что ненавязчиво так намекало, что им нужно показать, где находятся комнаты для гостей. Решив, что всем четверым хватит и одной комнаты, ибо сначала девушка, потом парни, Паркер повела их к одной из комнат, которая располагалась этажом выше в конце коридора. Весь путь сопровождался вздохами удивления и восхищения, а так же громкики вопросами, и даже криком Сэма, когда из-ниоткуда раздался голос Пятницы, которая решила учтиво ответить на вопрос «а где тут уборная», на что вызвала еще один приступ смеха.       Шатенка терпела. Честно терпела, но под конец сдалась, запихивая Эву в комнату, где та достала из сумки свою, видимо, привычную ей одежду. Не особо интересуясь этим, Паркер решила прислушаться к своему телу. Оно говорило, что все было довольно фигово, ибо участки тела, спрятанные под бинтами, болели не сильно, но довольно ощутимо. Благо, паучья регенерация справиться до завтра, и, скорее всего, завтра в этих кусках ткани не будет никакой пользы.       Интересно… как там Гарри? А Нэд? Мишель? Все так же ждут, когда Петра будет готова вернуться к ним, стать прежней, той веселой и радостной девчонкой, которая всех спасала одной лишь нежной и застенчивой улыбкой? Или все же забыли про нее, правильно сделав и бросив это гиблое дело, уже пытаясь найти ей замену? Если ищут, то это хорошо, потому что… потому что Паркер не станет прежней. Просто не сможет после всего того, что с ней приключилось. Смерть родителей, дяди Бена, победа (или все же поражение?) над Стервятником, которая принесла ей приступы кашля с кровью, что отобрало у нее тетю Мэй навсегда, и это тоже потащило за собой последствия, в виде приступов удушья и головокружения? И после такого ходить и улыбаться самой яркой улыбок, что есть в арсенале? Говорить, что жизнь прекрасна? Не жить, а существовать под крылом своего кумира и пытаться стать достойной команды Мстителей?       Но… но ведь у нее есть те, на кого можно положиться, верно? Тони, Пеппер, Наташа, черт, даже Пятница… хотя и последняя и машина, она тоже умеет поддерживать, пускай и по-своему. Мягкие улыбки Пеппер, ее нежные и такие теплые материнские объятья, дружеские похлопывания по плечу, взъерошивание волос и ставшие такими родными посиделки в мастерской с Тони, тренировки и прогулки с Наташей, душевные разговоры и монологи с Пятницей, школа, ловка преступников, патрулирование… все это держит ее на плаву, не дает упасть в бездну холода и тьмы, которая уже так давно тянет к ней свои противные лапы, только и мечтая, что схватить девочку за горло и утянуть в свои отнюдь неприятные объятья, заставив упиваться болью и одиночеством.       А еще ее друзья, сам Гарри, подколы и, что греха таить, подъебы Мишель, Нэд, пытающийся подержать и понять ее. Только Петра как никогда надеется, что Нэд или кто-либо другой не сможет понять ее. Что никто их тех, кто ей дорог, даже новички, столкнуться с тем, с чем столкнулась она. Это сломило ее… оставило внутри лишь пепел выгоревших чувств и руины прежних надежд. Это оставило вместо живой, яркой, сильной и милой девушки лишь сломанную куклу, с разбитым на маленькие кусочки сердцем и осколками души, которые ничем не склеить. Все это не восстанет из руин и пепла само по себе. Здесь нужно, чего ей не заслужить — настоящая любовь.  — Эм, Петра, я уже переоделась… мы можем выйти? Что-то случилось? — настороженно поинтересовалась Эва, кладя теплые ладони Паркер на плечи, и почти сразу же об этом пожалела. Шатенка дернулась от ее прикосновения, как от удара, и поспешно убрав от себя чужие руки, девушка прошмыгнула за дверь, оставив Айалу на пару секунд в ступоре с вопросом в голове, который, скорее всего, не решить без чужой помощи. «Почему она так испугалась меня?»