Затерянные

      Двадцать пять. Столько ему было, когда он приехал в это место и привез первую партию материалов для того, чтобы построить дом.       Два года колонии было более, чем достаточно, чтобы понять, что никогда и ни при каких обстоятельствах он туда не вернется.       Три года работы на Аляске, которая просто высосала все его силы, чтобы сейчас, спустя два года и три месяца, он мог не ходить на официальную работу, а заниматься делами на его производстве и ферме.       Одни отношения, которые уничтожили его.       Все это крутилось в его голове, пока он смотрел на рыжую макушку, часть которой была залита кровью и от того казалась полыхающей на фоне кристально чистого снега. Он, как можно аккуратнее, начал прощупывать пульс, глазами пытаясь найти какие-то видимые повреждения, но не нашел ничего, кроме рассеченной головы и неестественно вывернутой руки, хотя у него явно сотрясение, если он жив. Если. Черт, он просто не может понять бьется ли сердце этого парня, потому что у него кровь в ушах шумит громче, чем Амазонка в сезон тропических ливней. Твою мать, Микки, соберись. Это не первый раз, когда ты видишь человека без сознания или труп. Мысль о том, что парень, может быть, мертв буквально выбила его из колеи, но, как только он подумал об этом, то нащупал слабый пульс.       — Как бы тебя не звали, пожалуйста, держись, я помогу тебе, только если ты сам захочешь жить, — едва различимое бормотание эхом отдавалось громким шумом в голове.       Он аккуратно поднял парня и, буквально закинув его на себя, потащил к машине. Рыжий был выше его почти на голову и оказался тяжелее, чем казался. Микки понял, что парень явно занимается спортом, судя по подтянутой фигуре и профессиональной экипировке для зимнего бега, которая, возможно, спасла его, не дав замерзнуть. Со всей возможной осторожностью он уместил истекающего кровью парня на заднем сиденье, и, как только он завел двигатель, джип сорвался с места.       Через пятнадцать минут они добрались до дома, и Микки, не раздумывая, понёс парня в свою спальню, понимая, что на диване тому явно будет слишком мало места, учитывая его сломанную руку, попутно отпихивая Джека — ротвейлера, которого он привез с собой из «прошлой» жизни. И в его доме больше не было горизонтальных поверхностей, исключая открытую мансарду, но затаскивать туда почти бездыханное тело было явно не самой лучшей идеей, а делать из любимейших мест во всем доме склеп для незнакомца — он, как минимум, не планировал.       Аккуратно уложив его на кровати, он ломанулся за аптечкой, в которой были лекарства и необходимые инструменты на все случаи жизни; для него было не проблемой достать все, начиная с простых бинтов и заканчивая сильнейшими обезболивающими. Микки пришлось разрезать экипировку «пациента», чтобы лишний раз не беспокоить и без того ослабленный организм. Осторожно, но максимально быстро убирая лоскуты того, что раньше было чем-то там от «Nike», он старался ощупать возможные поврежденные участки: так он понял, что рука была не сломана, а просто вывернута и ушиблена, на ноге он обнаружил достаточно крупную гематому, но большее опасение ему внушала кровоточащая рана на затылке — он осторожно осмотрел место, тут же начиная обеззараживать и пытаясь остановить кровотечение.        Спустя пару минут он промыл и обработал рану, тут же приступая к накладыванию швов. Аккуратно делая стежки, он вспомнил его первый опыт с медицинской иглой. Мэнди тогда слишком неудачно перелезла через забор и просто разрезала себе ногу ржавым гвоздем. Ему было двенадцать, и он до одури боялся крови, но еще больше он боялся за сестру, которую никто не повез бы в больницу — мать к тому времени была мертва, а пьяный отец, наверняка, трахал очередную проститутку. Поэтому он — с аккуратностью двенадцатилетнего пацана — залатал рану, напоминание о которой осталось шрамом на ее бедре. Грустно улыбнувшись, он отогнал непрошенные воспоминания и, сделав последний стяжок, начал перебирать препараты, намереваясь поставить парню обезболивающие и какие-нибудь витамины.       Через два часа он закончил осмотр, завершил все манипуляции и пару минут просидел на краю кровати, наблюдая за умиротворенным выражением лица рыжика. Сейчас он бы мог подумать, что ему не больше двадцати двух и, чёрт, рыжик чертовски красив. Микки отдернул сам себя, напомнив, как именно закончились его предыдущие отношения.       Микки решил попытаться выяснить хоть что-то о личности парня, который волей случая стал его гостем. Он начал исследовать то, что осталось от одежды, с радостью понимая, что нашел чехол с каким-то девайсом, который при ближайшем рассмотрении оказался не больше, чем плеером. Проверив все карманы, просмотрев файлы в айподе, он обнаружил абсолютно ни-че-го. От досады он пнул кофейный столик, на что Джек недовольно что-то проворчал со своего места возле камина. Брюнет зашел в ванную, в напряжении ставя руки на края раковины и поглядывая в зеркало.       — Мда уж, Милкович, приключения как всегда не обходят тебя стороной, — Микки выглядел слишком замученным: кошмары, одолевавшие его последние три недели, наложили отпечаток на его внешний вид — опухшие глаза, синяки и морщина между бровями, хаотично лежащие черные пряди, которые не мешает обстричь. Мда уж, не самое лучшее его состояние. Тут еще этот рыжий. Кто вообще зимой бегает? Да еще и в явно незнакомом ему месте.       Проверив температуру Рыжика, как он его окрестил, и убедившись, что жаропонижающее начало работать, Микки прошел на кухню, сварил себе кофе и, уже сидя на кресле возле камина, аккуратно, с некоторой опаской, открыл лэптоп. Он редко пользовался техникой, но тут была суровая необходимость — нужно попытаться узнать личность парня, которого, наверняка, уже ищет семья. Спустя час просмотров новостей он перешел на полицейские базы, но и это не дало никаких результатов. Милкович обладал многими навыками, но самым удивительным для него самого было умение заводить контакты. Каким-то волшебным образом, когда ему было шестнадцать, он познакомился с одним парнем, который и научил его всяким хакерским штукам, ну, а Микки умело применил это в жизни: взламывая какие угодно базы и иногда используя их для своих личных целей. И больше всего его бесило, что все зависящее от него он сделал, но результата это не принесло и личность парня, мирно посапывающего на его кровати, так и остается с большим знаком вопроса.       Брюнет забрался на верхний ярус, расстелил постель и, пока его голова летела к подушке, единственной мыслью было «надо исследовать место, где я его нашел». А дальше — пустота.