Любовь и ненависть

***

Коллеги вышли из подсобки и оглянулись, предварительно заперев за собой дверь. Поверьте, ни одному из мужчин не хотелось, чтобы какой-нибудь левый человек застал их вместе. Представьте себе всю комичность ситуации: двое молодых парней выходят из небольшой тесной комнаты, ключи от которой имеет только Франкс. Признайтесь, большинство из вас явно подумало бы не о милом разговоре, а о чём-то более интересном… Генри посмотрел на уборщика и наклонившись к нему, тихо прошептал: — Через два часа около музыкального департамента. Уолли хотел было ответить, что, предпочёл бы встретиться в более приятном для него месте, но от Генри уже и след простыл. — Как ветром сдуло… — как бы для себя произнес Франкс. — Почему именно музыкальный департамент? Ведь есть же места гораздо лучше и укромнее, чем это. Как вы уже поняли, каждая фраза была произнесена в пустоту. Брюнет поднимает голову и, уставившись в потолок, протяжно вздыхает. Что ж за эти два часа он может заняться уборкой на первом этаже, а также помочь Шону. У этого парня часто такой беспорядок на рабочем месте. Повсюду валяются части от мягких игрушек, разбросаны банки с чернилами, вечно куча различных, не нужных ему вещей. Как некстати, опять вспомнился Сэмми. Композитор ненавидел беспорядки, потому каждая часть его кабинета была кристально чиста, предметы разобраны по шкафчикам и расставлены по своим местам, листы бумаги рассортированы на три стопки; одну с уже готовыми композициями, с незавершёнными набросками и с просто чистыми листами. Вспомнилась ещё и шутка про то, что из кабинета Сэмми можно сделать ещё одну палату для лазарета. Ну, в общем, абсолютная чистота и порядок, проще говоря. Уолли словил себя на мысле, что всех своих знакомых и друзей сравнивает с мистером Лоуренсом. Это одновременно раздражало и пугало. Неужели возможно круглосуточно думать об одном лишь человеке? Бред… Сойдясь на удовлетворяющей его фантазию мысли, паренёк хотел было отправиться помогать Шону Флинну в его мастерской игрушек, но, не успев сделать и шага, почувствовал, как чья-то рука осторожно ложится на его плечо. Брюнет инстинктивно вздрагивает и оборачивается. Перед ним стоит злосчастный Сэм Лоуренс. «… Помяни дьявола» — назойливо всплывает в голове уборщика, но под прожигающим взглядом музыкального директора все мысли растворяются в небытие, а тело невольно сжимается. Блондин ухмыляется самому себе. Сэмми порядком забавляло поведение своего подчинённого при виде его персоны. Франкс же вспоминая, что следует говорить, слегка неуверенно произносит: — Вы что-то хотели, маэстро? — Уолли тут же прикусывает губу и краснеет. Самуэль слегка удивлён такому обращению. Он ожидал скорее привычного «мистер Лоуренс» или «господин Лоуренс», но никак не это. Потому приподнимает левую бровь и переспрашивает: — Как ты меня сейчас назвал? — в голосе слышатся нотки удивления. Мужчина многозначительно наблюдает за реакцией брюнета. И она не заставила себя ждать. Франкс же всё больше краснеет. Чёртов Лоуренс! Почему он должен оправдываться? Он разве сделал, что-нибудь не так?! Но почувствовав на себе пристальный взгляд, понял, что нужно срочно что-нибудь ответить. — Маэстро. Я назвал вас маэстро, господин Лоуренс. Вам что-то не нравится? В голосе Уолли вместе с притворными учтивостью и уважением, проскальзывали частички раздражения и даже некого сарказма, и от мужчины это не укрылось. Но Сэмми не хотел ссоры, не сейчас. Он ведь всё-таки пришёл с просьбой к молодому уборщику. — Что ж, закроем тему, — примирительно начал блондин. — У меня есть работа для тебя, идём. Сэмми обхватил руку парня от чего последний залился краской. Она была, как ни странно очень тёплая, тонкие пальцы переплелись с его же собственными, заставляя брюнета чувствовать в своём сердце нечто новое, ранее не известное то, что обычно отдаёт жаром по всему телу. И это, блять, только от прикосновения?! Композитор, почувствовав смущение Уолли, попытался вырвать руку из его цепкой хватки, но тот держится крепко. Казалось, что он знал о том, что Лоуренс попытается высвободить свою ладонь, потому так сжимал её. Самуэль решил не обращать внимания на странное поведение коллеги, списывая всё на так называемое: «Подросток. Что с него возьмёшь?!» И самое популярное: «Переходной возраст!» Парень покорно зашагал за Сэмми. Пока блондин вёл брюнета в известном для него направлении. Франкс слегка приподнял голову и с интересом наблюдал за объектом своего обожания. Мистер Лоуренс, как всегда был невозмутим, на его лице ни эмоции, хотя в голове наверное крутится как минимум сотня мыслей. Какие именно брюнет не знал, но одна из них была ясна: «Почему же этот идиот не отпускает мою руку?!» Наверняка со стороны это выглядело смешно. Взрослый мужчина тащит за собой юного парня, как какого-то ребёнка. Хотя Уолли и не сомневался, что для композитора он именно ребёнок. Ведёт себя, как последний дурак, вечно что-то теряет и краснеет из-за любой мелочи. Но вот они остановились прямо перед входом в музыкальный департамент. Посреди комнаты стояла огромная и громоздкая конструкция, на которой красивым почерком, крупными буквами было выведено: «Сэмми Лоуренс — директор музыкального департамента», и чуть мельче и ниже — «Joey Drew Studious». Композитор выпускает руку мальчика из своей, на что он тихо и обиженно хмыкает, о чём сию же секунду жалеет. К слову Сэмми на это внимания не обратил. — Мне нужно, чтобы ты сбегал наверх, к Норману и попросил его включить проектор, — произносит блондин максимально равнодушным голосом. Франкс был удивлён. Нет, не это слово. Можно сказать, что он был поражён. Впервые за всю свою жизнь он видел Лоуренса таким спокойным и приветливым. И нет, это не было хорошо скрываемым раздражением, всё было искренним. Хотя для многих фраза сказанная музыкантом показалась бы не очень то вежливой. Но, по секрету, если бы сейчас Сэм говорил в его обыденной манере, это выглядело примерно: «Ты должен немедленно включить проектор, иначе я тебя уволю!» Но всё же уборщик погрузившись в свои мысли, вообще не заметил блондина, который уже в открытую рассматривает его персону. — Ну, и долго ты ещё будешь так стоять? — в голосе композитора слышится насмешка. — Когда закончишь, приходи в звукозаписывающую студию, мне нужно кое-что тебе показать. Сэмми загадочно улыбается, но осознав это, вновь прячет чувства за маской безразличности, разворачивается и медленно удаляется в зал звукозаписи. Уолли же обескуражен. Лоуренс хочет что-то показать ему? Наедине? В голову поползли не самые пристойные мыслишки, которые брюнет тут же попытался отогнать. Как он может думать о таком? Маэстро никогда бы не стал делать ничего подобного! Тем более с ним… Но всё же вспомнив про поручение, Уолли отправился его исполнять. Поднявшись по ступеням наверх, парень увидел Нормана, который разбирал проектор, что-то раздражённо бормоча себе под нос. Увидев товарища он оторвался от своего занятия и поприветствовал вошедшего: — Привет, Уолли, — начал мужчина. — Как дела, приятель? — Неплохо, — ответил мальчик с некоторой иронией. — Вижу ты занят. Полк лишь недовольно хмыкает: — Да вот, Лоуренс на днях учудил, — брезгливо выдал киномеханик. — Представляешь, однажды он забегает ко мне, растрёпанный, в чернилах и буквально выталкивает от сюда, — начал свой рассказ Норман. — После этого включает проектор и мигом бежит в звукозаписывающую студию и запирается там. Ещё кажется я слышал, как этот чудик играл одну из своих песенок. И всё, проектор попросту отключился, но Сэмми не выходил оттуда, как минимум час, — мужчина вздохнул. — Видимо, когда наш «уважаемый» композитор включал проектор, то нажал не на ту кнопку, либо сделал ещё что-нибудь нечто подобное. Проектор сломан. Мне кажется, что пора рассказать об этом инциденте мистеру Дрю. Хотя…у него тоже имеются свои странности. Вскоре добавил. — Бля, чокнуться можно, во что студия превращается?.. Франкс слушал внимательно, стараясь не прерывать своего друга. Так вот почему блондин не смог сам выполнить это задание. Холодный и злой музыкальный директор попросту боится гнева Нормана, да и Джоуи тоже. Уборщику стало смешно. Оказывается не один он тут может вести себя, как запуганный маленький мальчик. — Так ты зачем-то пришёл? — спрашивает Полк. — Обычно ты не посещаешь меня в своё рабочее время. Что-то стряслось, дружище? Брюнет отрицательно кивает и с игривой ухмылочкой произносит: — Мистер Лоуренс попросил меня включить проектор, — на лице его коллеги отражается удивление смешанное с капелькой ненависти. — Но, видимо, сегодня я не смогу это сделать. Сэмми мне голову оторвёт если я не выполню его поручение… Ну, или в крайнем случае уволит. Уолли грустно улыбается, но Норману не до шуток: — Не волнуйся, я уже закончил. Вроде бы должно работать… — мужчина надавил на какую-то шестерёнку и проектор с громким характерным щелчком включился. — Ну, вот видишь, всё уже готово. — Спасибо вам, мистер Полк, — коротко бросает Франкс и спускается в музыкальный зал, к Сэмми. Перед ним открывается такая картина: Композитор играет что-то на банджо, но останавливается, ставит инструмент на место и бежит к фортепиано. Когда блондин начал играть, по телу мальчика прошли мурашки. Это было так завораживающе, смотреть на человека, чьи пальцы так искусно перебирались от одной клавиши к другой, создавая приятную мелодию. Это была одной из немногих грустных композиций в репертуаре Сэма. Она называлась «Светлая сторона Ада». Немного не подходящее название для детской песенки, но поистине потрясающе. Когда мужчина закончил, а проектор выключился, послышался грохот. В стене образовалась целая комната, но для чего? Это её он хочет показать? Что же там? Какие-то тайны? Но почему именно ему?! Все эти вопросы назойливо крутились в голове уборщика, явно не собираясь его покидать. Но к счастью, рассуждения прекратились, как только маэстро тихо сказал: — Подойди сюда. Я давно хотел показать тебе своё святилище. Святилище? Он не ослышался?! С виду это была обычная комната, такая же, как и многие другие в студии, но пустая. Нет, правда, по бокам располагались ряды с полками, на которых стояло несколько баночек беконового супа, а в самом конце огромный вентиль, непонятного назначения. Брюнет заходит внутрь помещения, а вскоре за ним и Сэмми закрывающий дверь. В комнатке царит полумрак. В отличие от Франкса, блондин не очень то любит свет, даже от свеч. Композитор приближается к мальчику, кладя свои руки ему на плечи, от чего последний вздрагивает и краснеет. Благо его лицо было скрыто под освещением комнаты. — Я вижу тебе нравится, — шепчет Сэм, при этом гадко ухмыляясь. — Маленький извращенец! Сердце замирает в груди. «Маленький извращенец?». Это значит, он всё знает?! Обо всех чувствах, страсти и нежности, недопонимания и гордости, любви и ненависти… Это неправильно! Всё должно быть не так! — Мистер Лоуренс, — стараясь унять страх и возбуждение в голосе, шепчет в ответ Уолли. — Отпустите меня. Это…это не то, что вы поду… Фразу договорить так и не удалось. Блондин затыкает парня поцелуем. Сэмми целует грубо, властно. Губы холодные, как и сам человек, прикасаются к тёплым юношеским, слегка прикусывая. Язык проникает внутрь, изучая дёсны. Мокро, немного щекотно, немного больно из-за начавшей кровоточить нижней губы. Мальчик пытается ответить на столь нескромные действия. Руки обвиваются вокруг тонкой шеи композитора, а язык повторяет его же действия. Неумело, неопытно, но всё же приятно. Когда воздуха стало не хватать, парни расцепили поцелуй. Франкс тяжело дышал, слизывая капельки крови с саднящей плоти. Самуэль смотрит на него изучающе, пытаясь предугадать дальнейшие действия. Но их не следует, потому, когда взгляды разгорячённых парней вновь встречаются, маэстро прижимает коллегу к стене и… Неожиданный стук в дверь и знакомый весёлый голос: — Сэмми? Я могу войти? Чёрт, Генри. Со всеми этими поручениями, Уолли забыл о самом главном! Руки композитора отпускают юное тело, дверь из святилища открывается, озаряя его, казалось бы невыносимо-ярким светом. Блондин выходит из комнаты, жестом указывая брюнету сделать то-же самое. — Да, входи, Генри, — слегка раздражённо ответил Лоуренс другу. Генрих, как обычно улыбается, но увидев этих двоих вместе, улыбка стала ещё шире. — Я вам не мешаю? — Нет… Сэм, чуть ли не скрипит зубами. Зачем спрашивать то, что самому известно? Глупые, убивающие диалог вопросы. — Ты по делу? — маэстро смотрит на аниматора, как на грязь под ногами. Это пожалуй единственный в жизни раз, когда его бесило общество товарища. Брюнет мило улыбается и выдаёт: — Не хочешь прогуляться со мной и Уолли, после работы? Неожиданно. Сэмми переводит взгляд сначала на Генри, после на Франкса и хмыкает: — С превеликим удовольствием. — Вот и отлично! — глаза художника засияли. — Сразу после работы, Лоуренс. Не опаздывай! Аниматор шлёт Сэму воздушный поцелуй и скрывается за дверью, оставляя парочку наедине. — Хитро, очень хитро, Франкс. — усмехается композитор — Планировал напоить меня и развратить? Умно… Даже я бы не додумался. Зеленоглазый вновь краснеет, но ничего не говорит. Оправдания здесь неуместны. Наверное лучше стоит оставить всё, в руки своей судьбы.