Объясни мне.

      Старскрим был крайне озабочен и раздражен. Всё утро этого дня он сидел в ванной и ни на что не реагировал. Как-то странно, слишком странно. Уж на пятый мои стук он реагировал и шипел «Занято!» крайне холодным и придирчивым тоном. Обычно он не такой, да и ведёт себя не так, как сейчас значит все же что-то случилось? Но на мои вопрос, что именно? Ответа так и не последовало, лишь холодное «Заперто!»       Сам же темноволосый активно пытался стереть жидким мылом нечто тёмное страшное аккуратно выведеное на руке. Это походило на узор, который и не думая стираться продолжал темнеть охватывая кожу, больно обжигая. Старскрим тихо заскулил и продолжил тереть мылом и щёткой свою правую руку, тихо всхлипывая. А ведь сегодняшнее утро могло начаться совершенно по другому, так нет же. Где-то с утра пораньше правая рука обожгла сильной болью. Вначале он пытался, пытался её игнорировать, но его попытки так ни к чему хорошому и не привели. Вскочив с кровати, не выдержав растущей боли, Старскрим кинулся в ванную и закрыв за собой дверь попытался отмыть тёмные узоры, но те не желали смываться.       Решив не тянуть с этим больше, я уверенно постучала в дверь, в надежде на то, что Старскрим все же решит открыть дверь, но все мои старания на то, чтобы любимый открыл дверь, однако он не открыл. Волна переживании за здоровье Старскрима, отразилось и на мне же. Боль оказалась слишком сильной. Прислонившись к двери и пытаясь успокоить растущию агонию боли, я заскулила...       ...Когда боль немного упсокоилась, и рука прекратила болеть, Старскрим облегчённо вздохнул, но активно спрятав правую руку, медленно открыл дверь. Удивление в перемешку с шоком отразилось на лице парня, когда он заметил меня. Я же не заметила его, и продолжила сидеть на полу, пряча руку, на которой активно продолжил вырисовываться рисунок, обжигая и причиняя новую порцию боли крик, который я всеми силами пыталась сдержать. И заметно ощутив, вместо двери тёплые и любимые руки мужа я робко еле заметно улыбнувшись прижалась к любимому, смотря в пол, чувствуя, как рука временно прекратила болеть. Одновременно.       Оптимус всеми силами пытался успокоиться и не сорваться на свою команду, но к его великому сожалению ничего не получалось. Каждое новое донесение о том, что его дочь не найдена уже выводила Прайма из себя. Как он ещё держал себя в руках, было для автоботов огромной загадкой.       Неизвестно чем бы этот вопль закончился, если бы на помощь не пришёл Рэтчет, который в свою очередь вколол в Прайма успокоительное, которое тут же по действовала, хотя было заметно, что лидер автоботов ещё готов орать на своих. Автоботы подхватили Оптимуса на руки и понесли в его покой. Арси державшая Прайма за правую руку, прижимала её к себе не желая отпускать. Даже, когда Бамблби и Балкхед её позвали автоботка отказалась, продолжая держать Оптимуса за руку, прижимая её к себе, не намереваясь её отпускать. Девушка помнила, как ещё в школьные годы, при неудачных попытках подкатить к Рамине, её лучший друг Оптимус Прайм, известный, как Орион Пакс приходил к ней и просил ее о помощи, держа за руку. Арси конечно же помогала, но мало, поскольку она хотела, чтобы он остался с нею. К сожалению автобот не оставался и понимая, что ему здесь мало чем помогут, уходил, бросал её, и требовал самостоятельно взаимности от объекта его воздыхания и любви. «Мерзость-то какая,» — подумала синеволосая, прижимая руку тайно возлюбленного к себе. — «Ну что ты в ней нашел, объясни же мне?»

***

      Фоллен прекрасно понимал, что этот разговор не может подождать до завтра, или до послезавтра, и вообще откладывать его больше нельзя. Нужно выяснить все и поговорить с сыном, сейчас без его отнекивании. Но Мегатрон то и слушать не станет, а начнёт бунтовать, и злится, злится. Очень и очень сильно, но откладывать этот разговор уже было бесполезно, и опасно. Ради Мегатрон, ради его любимого и многообожаемого внука, Фоллен должен поговорить, должен сделать все лишь бы его сын наконец прекратил свое упрямство и послушал его.       Фоллена встретила секретарша, которая активно, что-то печатая в телефоне, выглядела крайне раздражённой, и фыркала, каждый раз, когда кто-нибудь к ней обращался. Эйрахнид, как помнил старший была той ещё фур ей и бестией, которая если её что-то не устраивало тут же злилась, подобно Мегатрон, подобно сейчас, когда Фоллен в очередной раз позвонил, и прежде чем Мегатрон положил трубку поспешно договорился о встречи. Хоть и понимал, что это безумие, но он должен, должен так поступить.       Его встретил холод, к которому Фоллен очень сильно привык, хотя на своей то памяти помнил, что его сын, лорд Мегатрон не особо любил холод. Сейчас же он осматривал весьма холодное помещение, и кресло сына, которое к нему было повернуто. Так странно, так не понятно... Не уже ли его сын, проник к его любимому холоду.       К сожалению Фоллен ошибся, ибо зайдя за стол, и подойдя к креслу десептикон услышал сопение. Сопение своего сына. Опешив Фоллен попытался найти источник сопения незаметно подойдя ещё ближе к креслу. Каково же было его удивление, когда в этом кресле, старший и застал своего ребёнка, своего сына, который спал в кресле поежившись. Десептикон помнил, как его сын относился к холоду, но чтобы вот так.       И не теряя не секунды десептикон принялся тормошит сына, который в свою очередь недовольно сопел и фыркал. В конце концов сопротивляться Фоллену, Мегатрон не мог, не смел, поэтому открыв глаза, тут же закусил губы, попытался выпрямиться, но к его же великому сожалению это не сработало. Он давно спал, и все его тело затекло, поэтому было нереально больно сделать хоть какое-то усилие и размять затекшее тело. Мегатрон заскулил, сквозь кусание губы, опустив голову. — Сын объясни мне, что здесь происходит? — прошипел, слегка опешевший Фоллену, скрестив руки на груди. — Я повторять не собираюсь.       Мегатрон же молчал, с опущенной головой, медленно и тяжело вздохнул. И именно в этот же миг Фоллен кое-что увидел. Раньше он этого не заметил, но не теперь. Пользуясь тем, что Мегатрон был занят выпрямлению своих ног, десептикон выхватил фотографию, и принялся ее рассматривать. Это была весьма потрепанная, но довольно же целая фотография, которая в свою очередь вызвала у десептикона грустную улыбку.       На фотографии была изображена девушка, которая довольно улыбнувшись, держала в руках сверток, а рядом же с ней стоял его сын. Оба такие счастливые, такие милые. Как же теперь десептикону-старшему ему объяснить, открыть правду, которая в свою очередь может помочь сыну вернуть улыбку, о которой тот мечтает и по сей день. — Сын, — держа фотографию в руках, позвал Фоллен Мегатрона. — Мне нужно тебе кое-что рассказать... Продолжение следует...