Жизнь, написанная набело.

POV Сайко.       — Все-таки не зря я взял тебя с собой! — Харуми с одобрением разглядывал только что купленную нами фарфоровую куклу в златотканом кимоно, которая удивительным образом походила на саму Нао. — Я бы ни за что не стал на такую фигню деньги тратить…        — Харуми, сколько тебе лет? — задала я вопрос, который уже давно нас с Отаро интересовал.        — Двадцать четыре. А что?        — А по-настоящему сколько? Сколько ты прожил?        — Ну-у… — он задумался. — Не считал. Что-то около… тридцати восьми? Сорока пяти? Точно не знаю.        — И ты, дожив до таких лет, не понимаешь, чем порадовать женщину? — фыркнула я. — Ты безнадежен.       На самом деле мне казалось, что он гораздо старше. Глядя на его искушенность буквально во всем и подчас истинно высшую мудрость, я считала, что ему не меньше шестидесяти. Шаловливый дедок в теле мальчишки!        — Что бы ты сам ей подарил?        — Э-э-э… Цветы.       Я закатила глаза. Нет, ему не шестьдесят. Ему шестнадцать!        — Цветов мало. Что еще?        — Если бы знал, не просил бы тебя помочь!        — И все же?        — Возможно, какой-нибудь брендовый шарф… Или подвеску…        — Как предсказуемо, — вздохнула я. — Никогда ничего мне не дари. Отдавай лучше деньгами.       Харуми состроил рожу и обвинил меня в меркантильности и коварстве. И задал вопрос, который навел меня на определенную мысль…        — Интересно, а что тебе дарит Эйта?        — Знание этого тебе ничем не поможет, — ехидно улыбнулась я. — Я не похожа на Нао-сан. Я не из богатой семьи. Есть множество вещей, каких у меня никогда не было, но мне хотелось их иметь. А также, есть много мест, где хочу побывать. И много чего хочу сделать, чего не могла сделать раньше. У Эйты обширное поле деятельности, чего не скажешь о тебе, Хару-кун…        — Да уж… — пригорюнился он, а моя улыбка, кажется, расползлась до ушей…       Что здесь происходит?! Первое, что я вижу, зайдя в ресторан — залитое слезами лицо своего парня! Я сбросила плащ на руки Иттоку и быстро протопала в зал, полная решимости оттаскать Нао за шиньон, если это вдруг она послужила причиной его слез.       Но Нао сама сидела, вжавшись в стул, и молча хлопала перепуганными глазищами. А Эйта, едва взглянув на меня, внезапно переменился в лице и довольным голосом произнес странные слова:        — Вот. Первый раз получилось, как надо.        — А?.. — Нао приоткрыла рот и забыла его закрыть. Я тоже мало, что поняла из этой сцены:        — Оо-тян?       Эйта ослепительно улыбнулся, вытер мокрые щеки и сообщил мне с радостной миной загадочную новость:        — Сайко, у меня получилось!       Какого черта он делает? У Нао сейчас глаза выпадут в тарелку — будет новое блюдо в ресторане! Ни на минуту нельзя одного оставить…        — Что у тебя впервые получилось, Оо-тян? — почти ласково спросила я. — Человека в шок вогнать? Поверь, с тобой это уже случалось, и не раз. Только мы собрались сегодня с несколько иной целью, ты не забыл?        — Вот же, Сайко, только я похвастаться решил, как ты меня снова обламываешь! — с досадой вздохнул мой друг, но в его глазах я заметила что-то совсем другое. Он встал, отодвинул для меня стул, кивнул подошедшему Харуми и сказал, как бы невзначай опустив ладони мне на плечи:        — В актерском мастерстве считается, что заплакать по заказу в нужный момент — довольно трудная задача, и это делать могут далеко не все. Мне, например, никогда раньше не удавалось. Но сегодня Нао-сан захотела поговорить о прошлом, почувствовать ностальгию и светлую грусть. И я подумал: а неплохо было бы для пущей драматичности момента пустить слезу! И пустил! Представляете! Это чудо.       Врёт, зараза. Врёт, как дышит. Хоть и не во всем… Надо признать — от опасной темы воспоминаний он ушел мастерски.        — Действительно, сейчас не время для задушевных бесед, — Нао стряхнула с себя растерянность и живо перевела разговор в другое русло. — Сегодня мы чествуем красивую, талантливую и харизматичную меня! И празднуем чистую победу над мерзким старикашкой Гунджи!        — Ну-у, чистой-то эту победу уж точно назвать нельзя… — глубокомысленно изрек Харуми, и мы дружно покатились со смеху. У нас была на то причина…             «Популярное место проведения досуга для желающих облегчить свой кошелек — ночной клуб «Зазеркалье» в Кабуки-тё — облажался так, что теперь вряд ли найдутся те, кто рискнет туда зайти. Точнее, зайти-то они могут, но лишь для того, чтобы тотчас выбежать обратно, зажимая нос и утирая выступившие слезы. Хозяин сего заведения, вероятно, долгое время пренебрегал ремонтом вверенных ему подземных коммуникаций, и как следствие, там произошел прорыв канализационных труб. В ночь, когда все праздновали восточный Новый год, зловонная жижа затопила цокольный этаж, на котором расположилось также известное в определенных кругах казино. Непростительная небрежность! Ведь к этому некогда приятному местечку сейчас можно смело применить поговорку: надо обходить десятой дорогой!       Чтобы проверить слухи, я отправилась туда сама. И теперь умоляю всех, кто меня читает: ни за что этого не повторяйте! Хоть с момента аварии и прошло уже достаточно много времени, вонь не ослабела. Кажется, сами Небеса прокляли это место — там просто невозможно находиться без противогаза! Хуже всего то, что кошмарный запах прочно застрял у меня в носу и не отпускает до сих пор. Не знаю, что с этим делать? Посоветуйте, друзья! Ваша Нао.»       Что и говорить, поработали ребята на славу: Эйта придумал план диверсии, Харуми подключил знакомых диггеров-бомжей для его исполнения, а Нао, как сорока на хвосте, разнесла новости по всем любителям подобных развлечений. Гунджи-сану теперь будет совсем тухло… В прямом и переносном смыслах. Ведь от этого запаха придется избавляться годы! И то — он вряд ли до конца исчезнет. А брезгливые толстосумы очень скоро найдут себе другое, менее «ароматное» место для увеселений…       Увидев количество просмотров и прочитав под постом Нао множество комментариев, мы поняли, что вредительство увенчалось успехом. Но лицо Харуми не выражало особого восторга. Музыкант вообще почти зевал. Ну и ради чего они все это затевали?       Однако зевать Харуми долго не пришлось. Я как-то упустила из виду, что Нао не из тех, кто позволит просто так игнорировать свои заслуги. Но сделала она это так… своеобразно, что я только молча позавидовала ее легкому характеру. Она встала, выпрямилась во весь небольшой росточек и звонко вопросила:        — Господа! Вы, случаем, ничего не забыли? Где ваша благодарность?       — О, женщины… — удрученно вздохнул Харуми. — Имя вам — любостяжание…       — А вот и неправда! — коварно улыбнулась Нао. — Тут все зависит от мужчины: некоторым — так женщины сами готовы золото к ногам складывать… Верно, Восьмой?       — О, женщины… — пересмешником отозвался Эйта. — Вы тоже разные бываете…       Я во время этих шекспировских страстей просто сидела и крутила головой, переводя взгляд с одного на другого, и уже собиралась, в порядке очереди, пинать друзей под столом ногами, но, к счастью, Харуми вспомнил, по какой причине мы с ним полдня носились по городу. Он достал подарок и сказал очень серьезно:       — Нао-сан, на самом деле я хотел поблагодарить тебя не за то, что ты распространила новости, а за то, что просто, и без лишних разговоров согласилась помочь. Спасибо за доверие. И — что помнишь, кто я такой.       Нао взяла коробку, заглянула внутрь и ахнула:       — Это же… Это хина-нингё! * Коллекционный экземпляр! Хару-кун, я… Нет слов! Где ты нашел такую прелесть? Харуми незаметно подмигнул мне и важно произнес:        — Ну-у, пришлось, конечно, побегать, но…        — СПАСИБО!!! — взвизгнула Нао и в порыве чувств обняла нашего псевдо-бомжа и чмокнула его в губы… !!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!       — А… — единственный короткий звук, вырвавшийся у Эйты, лишь оттенил гробовое молчание, повисшее вдруг над столиком. Я не знала, какое выражение застыло на моем лице, но оба парня выглядели так, словно вот-вот грохнутся в обморок. Точнее, в обморок бы свалился один Отаро, а Харуми…       Харуми обреченным, отчаянным взглядом смотрел на нас, безмолвно прощаясь, в ожидании, когда истекут последние секунды, и его сердце остановится…       Что же ты наделала, Нао…       Нао???......       — Знаете, это уже слишком… — нервно проговорила девушка, глядя на наши ошарашенные физиономии с обидой. — Да, вероятно, я перегнула палку, но в общем-то не сделала ничего ужасного и аморального. Я много лет жила во Франции, знаете ли, там такие манеры вполне норма, да и Япония не настолько заскорузла в предрассудках, чтобы вот так вот реагировать… Спасибо за угощение! — Нао подхватила сумочку и торопливо процокала каблучками к выходу, оставив на столе нетронутую еду и коробку с хина-нингё.       — По… по… по… — Харуми словно заново учился дышать. Он рванул себя за воротник рубашки — пара верхних пуговиц отлетела и упрыгала на пол, а музыкант наконец смог крикнуть: — Подожди!!! — и бросился в погоню. ……………        — Сайко… — позвал меня Эйта, без всякого выражения глядя им вслед.        — А?..        — Ты тоже это видишь, да?..       — Ага…       — Интересно, когда Хару достиг того, чего хотел?.. Почему-то мне кажется, что не сегодня, а гораздо раньше… — куда-то в пространство произнес Отаро и повернулся ко мне. Но я, хоть и была с ним согласна, не могла сейчас выдать ничего более связного, чем набор междометий. Впрочем, всё было ясно и так. Харуми плевать хотел и на Гунджи, и на месть — он желал обрести семью. А ее он обрел уже давно. Когда? Кто знает. Но то, что мы с Отаро стали для него семьей, сомнению не подлежит…       Эйта улыбнулся и предложил:       — Ну что, съедим все и пойдем домой?       Я с готовностью кивнула. Съедим и уйдем. А Харуми лучше самому решить, что ему делать дальше…