Исправить свои ошибки

Робин уже который день не находила себе места. На работе чаще всего проваливалась в свои мысли, отвечала, только когда ее переспрашивали раза три. Да и в целом была несобранной и рассеянной. Появление Клариссы в их уже, казалось бы, устаканившейся жизни с Барни выбило почву из-под ног. Пять лет Кларисса даже не думала о своей дочери, а теперь поселилась в квартире Барни и играла роль заботливой мамочки. Робин, само собой, в квартиру Барни путь был закрыт. Лили, конечно, настаивала, что стоит пойти и выдворить Клариссу куда подальше. Желательно вернуть туда, откуда она и приехала. Но сама Робин считала, что Барни в состоянии сам решить, что ему делать, и с кем проводить свободное время. К тому же воссоединение семьи — это то, что, может быть, нужно Элли. — И ты собираешься думать обо всех вокруг, кроме себя? — поинтересовалась Лили, вырвав Робин из ее мыслей. — Лили, так будет лучше для всех, — покачала головой Робин, — они должны во всем разобраться сами. — То есть ты собираешься отдать Барни первой встречной? — Она мать Элли. — Того, кем она была для Барни — это не меняет. Робин лишь дернула плечом. Спорить с Лили бесполезно. Она никогда не стеснялась говорить то, что думает. Да и бессмысленно отрицать, что доля правды в словах Лили все же есть. Кларисса была для Барни и Элли чужим человеком. И почему-то Робин казалось, что явилась она сейчас не просто так.

***

Настойчивая трель звонка прервала беспокойный сон Робин. Ей снилось, как смеялась Кларисса, плакала Элли, а Барни пытался успокоить дочь. Робин невольно поежилась, думая, что с такими снами отдохнувшей она себя чувствовать точно не сможет. Трель повторилась, и она, накинув халат, поспешила открыть дверь. Конечно, она не ждала ночных визитеров, но отчасти была благодарна тому, кто вырвал ее из кошмара. На пороге стоял Барни. Галстук развязан, верхние пуговицы рубашки расстегнуты, пиджак он держал в руке. Обычно одетый с иголочки Стинсон сейчас был совершенно не похож на себя. Он опирался рукой о дверной косяк, а запах алкоголя чувствовался от него за милю. Он был не просто пьян, а чертовски пьян. Робин даже удивилась, как он умудрялся держаться на ногах. Хотя, скорее всего, в этом ему очень помогала стенка — стоило потерять эту точку опоры, он буквально рухнул через порог на Робин. — Можно мне зайти? — спросил он. — Ты вроде бы уже, — усмехнулась она, еле удерживая Барни в вертикальном положении. Робин с трудом смогла довести его до кухни и усадить на стул. Пиджак тут же оказался на полу, а сам Барни положил руки на стол, уложив на них голову. Он явно не торопился объяснять столь поздний визит. Робин настаивать не стала, давая ему собраться с мыслями. Она решила просто приготовить кофе. Во всяком случае хотя бы немного протрезветь Барни пойдет на пользу. Робин уже и не помнила, когда в последний раз видела его в подобном состоянии. — Прости, что разбудил. Я не знал, куда еще мне пойти, — признался Барни, когда кружка с кофе появилась на столе. — Пустяки. Может хотя бы поведаешь причину, почему ты в три часа ночи находишься в таком состоянии? Барни снова замолчал, размешивая сахар в кофе. Робин всегда знала сколько ложек сахара нужно ему положить. Ей вообще казалось, что она знает о Барни все. Все вредные привычки, предпочтения, любимые вещи. Он был таким родным, знакомым, изученным. И с ним было так легко и просто, что Робин не могла понять, как они могли разойтись. Как могли хоть на секунду подумать, что не должны быть вместе? Ей захотелось протянуть руку и коснуться руки Барни. Она интуитивно чувствовала, что необходима ему сейчас. Но одернула саму себя, ожидая ответа на вопрос. — Она хочет забрать Элли, — наконец произнес Барни. Робин не нужно было уточнять, кто «она». Ее худшие опасения подтвердились. Кларисса решила разрушить жизнь Барни. Но Робин точно знала, что она ей этого позволить не может. Она ничего не ответила, лишь протянула руку, накрыв ладонь Барни. Тот сжал ее пальцы в ответ. Пожалуй, говорить им ничего не было нужно. Они все понимали и так. В этот раз тишина не была давящей.