Shalimar. История с привкусом Востока

— Я хочу прервать свой курс терапии. Сегодня Пабло был как никогда на пределе своих возможностей. Последние события в его жизни заставили его пересмотреть надобность своих разговоров с Камилой. — Меня преследует Марисса, — психотерапевт изумленно округлила глаза. — Видите это даже звучит безумно. Но я не могу уснуть, чтобы не видеть снов о ней. Меня все время преследуют голоса из прошлого. Моя дочь Ясмин копается в интернете и ищет информацию о Мариссе Андраде. Как такое возможно? Кто-то посылает в мой дом цветы, и духи, которые она так любила. У меня больше нет сил, чтобы все это пережить. Пабло обреченно выдохнул. Я никогда не хотел верить в то, что ее больше нет в живых. Мой мозг упорно отказывался принимать реальную действительность, но сейчас… -Бустаманте вынужденно прервался. — Я думаю, что на самом деле Марисса…она жива. — Я понимаю, Пабло. Вам нездоровится, но прерывать курс, когда мы зашли так далеко… — Камила оторвала очередной лист с рецептом. — Я выпишу вам другие антидепрессанты. А сейчас, я сделаю вам крепкий чай, вы успокоитесь и расскажет мне все, о чем болит ваша душа. Ведь я здесь за тем, чтобы вам помочь, — Камилла тепло улыбнулась и по-дружески накрыла ладонь Бустаманте своей рукой. — Нет ничего такого с чем бы человек не мог справится, я буду рядом и помогу. Обещаю. Уверенность Диас вселила в Пабло некоторое спокойствие. Его категоричность угасла на корню. Протягивая чашку черного чая своему пациенту, Камила устроилась на своем привычном месте, в ожидании новых воспоминаний из прошлого.  — Последняя встреча с Мариссой в стенах «Burlesque» заполнила все годы нашей разлуки… — То есть, после этого вы больше никогда не встречались? — Только в моих снах о ней… — Пабло крепко сжал кружку между ладоней и посмотрел на крупинки чая, плавающие в фарфоровой чашке. — Я сидел на деловых переговорах в Аргентине, когда окончательно понял, что моя жизнь просто жалка и ничтожна. Я чувствовал себя так паршиво и одиноко, а ведь у меня была семья с Айной, были друзья, близкие, но все это окружение людей не делало меня счастливым. Короткий миг наедине с Мариссой, стоил всей будущей жизни, проведенной рядом с нелюбимой женой. Стоил того, чтобы рискнуть всем ради нее одной. Вечером я позвонил Вере, чтобы договориться о своем выкупе за Мариссу. Зная как она любит деньги, я рассчитывал на ее алчность. Жажда наживы могла с легкостью остановить тотальное подчинение всем приказам моего отца. — И почему же не получилось? — Я много раз прокручивал этот эпизод в своей голове, и пришел к выводу, что не зря говорят что, мы предполагаем, а бог располагает. Это была сама судьба. Трубку тогда взяла Мариса… — Что вы имеете в виду? Двадцать три года тому назад… Всех девушек, посещающих выездные мероприятия, Вера вновь собрала на первом этаже «Burlesque». — У одного из наших постоянных клиентов — шейха Мухаммеда в эти выходные день рождения. Разумеется вы все приглашены, чтобы развлекать его гостей. — А мы поедем в торговый центр за подарками? — съязвила Лухан, заставляя всех остальных девушек хихикнуть, прикрыв рот ладонью. — А то у меня уже есть отличная идея для своего подарка. — Линарес! — взбесился Блас, и рявкнул что было сил. — Закрой свой рот и внимай каждому слову Фатимы, ты единственная здесь, кто так и не усвоил как нужно вести себя за столом в приличном обществе. Лухан не придала особого значения словам Эредиа и молча скривила лицо. — И что это за новая стрижка, — Вера как-будто только что заметила новый образ девушки. — Что ты сделала со своими волосами? Блас, стоявший у барной стойки, играя желваками на своем лице, стиснул зубы и напрягся всем телом. — Тебе нравится? — усмехнулась Линарес, удовлетворенно трогая себя на короткие пряди волос. — Не тебе, а Вам, — возразила Вера, и еще больше взбесившись, ударила по крышке стола. — И немедленно убрали свои локти со стола, черт знает что! Учишь…учишь этих никчемных, а им что в одно ухо влетело, в другое вылетело. — Вера, — один из охранников окликнул женщину, заходя в центральный зал, — там пришел один клиент, хочет переговорить с тобой лично. — Иду… — испепеляя взглядом девушек, Вера прошла в свой кабинет, совершенно позабыв о том, что оставила свой мобильный лежать на баре. — Эредиа проследи чтобы все было спокойно. — Разумеется. Линарес! — взорвался Блас, когда Вера покинула помещение, цокая высокими каблуками по кафельной плитке пола. — Пойдем, поможешь мне принести посуду для вашего обучения. Лухан напряглась всем телом и ее отличного настроения как и не бывало. — Я могу принести, — вызвалась Мариса, стараясь всеми доступными ей способами, спасти подругу от гнева Эредиа. Сложно было даже представить на что он пойдет, чтобы удовлетворить свое животное нутро. Сердце подсказывало ей, что синяки и ссадины это самое меньшее, что выпадет на несчастную долю Лухан. — Села на место! Линарес, ты оглохла? — выставив руки в бока, Блас указал пальцем на выход. Неуверенным шагом девушка доковыляла до двери, пока не почувствовала пальцы толчок в спину и цепкие пальцы на своей шее… Пока девушки ожидали прихода Фатимы, которая должна была продолжить их просвещение в плане столового этикета, Мариса прошла к бару, чтобы выпить немного воды. Пока девчонки о чем-то щебетали на своих местах, девушка обратила на вибрирующий телефон Веры. На экране высветился номер Пабло. Обманным трюком Мариса нырнула под стойку, отвечая на вызов. — Алло, это Пабло. Нам нужно встретиться как можно скорее и переговорить о деле. — Пабло… — прошептала Андраде… — Пабло, это Мариса. — Мариса? — голос на том конце провода дрогнул. — Что случилось, откуда у тебя телефон Веры? — Пабло, послушай меня вчера, я не смогла сказать тебе правду, но теперь когда ты далеко… Девушка зажмурила глаза, от переполнявших ее эмоций. — Пабло… сегодня я сбегу. Твой брат полицейский, он поможет мне… Пабло… — Какой еще брат? — Хоакин, детектив из Аргентины… — Кто такой Хоакин? У меня нет никаких братьев, Мариса, о чем ты? Глаза девушки забегали, она никак не могла понять только что сказанное Бустаманте. Зажав мобильный в своей ладони, ее рука безвольно рухнула на колени. — Послушай, дождись меня, я сегодня же вылетаю и все будет хорошо, обещаю. Только дождись, я… Связь прервалась, и из динамика телефона послышался голос девушки-оператора, абонент вне зоны доступа сети. — Мариса!!! — менторный голос Веры разлетелся, ударившись о глухие стены «Burlesque». — У тебя гости! Андраде сразу же выскочила из-за барной стойки, чтобы не вызвать никаких подозрений. За спиной Веры нарисовался Хоакин, растягиваясь в теплой улыбке. Глаза девушки отчаянно забегали по его безмятежному лицу. — Не заставляй господина Парондо ждать тебя. Следуй в красную комнату. *** — Все в порядке? — осторожно поинтересовался Хоакин, запирая дверь на ключ, как только они с Мариссой остались отрезанными от внутреннего мира. — Ты нервничаешь? — Да…немного, — сглотнула девушка, бегло пробегаясь глазами по красным стенам. Огромная хрустальная ваза на тумбочке рядом с кроватью с толстыми стенками привлекла ее внимание. — Мне уже однажды приходилось сбегать из этого места. Надеюсь, что в этот раз мне повезет намного больше. — Успокойся, Мариса, тебе не о чем беспокоиться. Люди из полицейского участка уже стоят на стреме. Как только выберешься отсюда у заднего входа тебя будет ожидать черный автомобиль с номерами 023, смело полезай внутрь. Водитель мой напарник. — Ладно, может уже пришло время рассказать свой гениальный план? — Вижу, что тебе уже не терпится. Хоакин сверкнул белозубой улыбкой. — Здание старое, но я выяснил, что вентиляционная система проходит по всему второму этажу и спускается вниз, в подвальное помещение. Я вытащу кондиционер, а ты пролезешь в шахту, и таким образом доберешься до запасного выхода. Разумеется, я позаботился о том, чтобы двери были открыты. — Ладно, — Мариса выдавила из себя вымученную полуулыбку, пытаясь показать свое напускную благодарность. — А как же ты? — Думаю нам следует быть правдоподобными, — Хоакин опустился на колени и принялся выкручивать шурупы, которыми был закреплен кондиционер. — Для этого ты ударишь меня, я как-бы буду в отключке некоторое время… Марисса, ты слушаешь меня? — в тот момент, когда мужчина повернул голову, девушка изо всех сил огрела его стеклянной вазой. Хоакин потеряв сознание, безвольно упал на пол. Стерев из своих мыслей, картинку как кровь тонкой струйкой сочилась из раны на его голове, Марисса решила закончить начатое до конца, и принялась вытаскивать сложную систему кондиционера. В то же самое время, на первом этаже… — Господи, как же надоела эта уборка! — Фейлиситас высказала свои претензии, убрав влажную от пота прядь волос. — Знаешь, я даже дома столько полы не намывала! Если бы сейчас Лало мог меня видеть, он бы усмехнулся и спросил, Фейли у тебя жар? Господи! Горите синем пламенем стены «Burlesque»! Пилар, которая была занята посудой, выронила мыльную тарелку из своих рук. — Что ты только что сказала? — Гори оно синим пламенем, никогда не слышала такое выражение? У меня дома постоянно так говорят. — Нет… — загадочно протянула Дунофф, — никогда не слышала… Действительно, гори оно синем пламенем! — еще загадочнее произнесла Пилар и на секунду зависла. — Эй, ты куда? — Фейлиситас окликнула девушку, которая бегом отправилась в сторону одного из подсобных помещений. — Мы еще здесь не закончили! Все приходится делать самой, — Митре раздраженно ударила себя по бедрам, и запульнула половую тряпку в ведро с мыльной водой. Тем временем в подвальном помещении… — Давай, Линарес, пошевеливайся! — Блас со всей силы толкнул девушку в спину, приказывая ей идти вперед. — Что-то ты уже не такая смелая, какой была всего пять минут назад. Думала обрежешь свои волосы и поимеешь меня?! Ты ошиблась, шлюха, это я снова буду иметь тебя! Хватая Лухан за затылок, Эредиа раздраженно выговорил каждую свою угрозу ей на ухо и швырнул девушку в дальнюю угол комнаты. — Вздумала со мной играть? Я покажу тебе свои игры! Думаю они придутся тебе по вкусу. Зловещая улыбка застыла на его суровом лице, как только он запер железный замок изнутри. Линарес вжалась в стену, боясь гнева, который обрушит на нее Блас, судя по его боевой стойке и выражению его надменного лица. — Своими выходками ты вынудила меня…выпустила моего внутреннего зверя наружу, — он смел оправдывать себя. Мужчина говорил медленно и с расстановкой, подкрепляя свои слова незамедлительными действиями. Рука Бласа с легкостью освободила его от блестящей пряжки ремня. Стягивая с себя темную футболку через голову, Эредиа равнодушно выкинул ее в сторону. — Ты узнаешь каково это вести со мной войну. Ты сама развязала мне руки. Хватая девушку за горло, Блас приподнял ее подбородок. Его руки опустились ниже на линию груди, с силой разрывая ткань ее легкого платья. — О, да, шлюха, — процедил он прямо в испуганное лицо Лухан, — меня чертовски заводит твой страх и бегающие щенячьи глазки. Он пригвоздил тело Линарес к стене. Одной рукой Блас избавился от своих штанов, а другой, быстро сорвал ее нижнее белье, бросая его к ее подкашивающимся ногам. — Что такое? Ты язык прикусила? — Иди к черту, больной ублюдок, — сердясь, процедила Лухан сквозь зубы. Пальцы Эредиа сжали полную грудь девушки так, что на месте его прикосновений моментально остались красные следы. — Сейчас посмотрим как ты заговоришь, когда я возьму тебя сзади. Тебя когда-нибудь так имели, Линарес? Это тебя заводит? — цепляя Лухан за макушку ее светлых некогда длинных волос, Блас со всей силы притянул ее голову на себя, зловеще прошептав ей на ухо: — Ты никогда не сможешь забыть меня, шлюха! Сейчас мы с тобой как следует развлечемся! — толкаясь бедрами вперед, Эредиа проникнул внутрь ее обмякшего тела. Рваное дыхание, неконтролируемые всхлипы, слезы, которые глотала Лухан, все это было ничто с той болью, что она испытывала всякий раз, когда он исподовольно брал ее тело у стены. Он нещадно…по крупицам забирал последние остатки ее гордости. — Тебе нравится? Нравится, потаскуха? — яростный шлепок по заднице, искрометным звуком заполнил густую пелену похоти и разврата, царившую в звенящей атмосфере помещения. Лухан больше не просила его остановится, она даже не могла плакать, жалея себя и тело, которое больше никогда не сможет принадлежать только ей одной. Ее безжизненный взгляд упал на предмет, бесполезным образом лежавший на столе. Острое лезвие ножа поблескивало всякий раз, как Блас ударяясь об ее бедра, вжимал тело Лухан в кирпичную стену. Мысли о лютой ненависти, испытываемой в момент самой страшной пытки, затуманило ее сознание. Она понимала, что не сможет дотянуться. Возмездие было так далеко и так близко одновременно… В тот момент ее вела агония. — Блас… Блас… — прошептала Линарес, теряя последние силы. — Я хочу сделать это на столе, хочу смотреть тебе в глаза… Эредиа остановился и замер на месте. — Это твоя очередная уловка? — Нет, — девушка слегка помотала головой, это мое единственное желание, ты можешь его исполнить? Блас выглядел удивленным, но пелена похоти и страсти настолько застелила его глаза густой пеленой, что ему было не до здравомыслия. Усадив ее совершенно голую на крышку стола, он быстро устроился между ее ног. Лухан приоткрыла глаза и молча словила взгляд его голубых глаз. — Сильнее… Сильнее… прошу, — выпуская наигранный полустон из своей груди, она прикрыла веки и почувствовала, как Эредиа подчинился ее воле, оставила на его губах поцелуй. После мимолетного прикосновения, Блас в ожидании какого-то подвоха, быстро отстранился. И тогда, пытаясь совладать с чувством собственного отвращения, Лухан зажало лицо мужчины между ладонями и оставила на его губах еще более глубокий поцелуй. Его язык толкнулся внутрь, встречая преграду ровного ряда зубов, в момент как одна из ее рук, потянулась за спину. Проглатывая неприязнь, она отчаянно пыталась нащупать рукоятку от ножа, и как только это ей удалось, Линарес распахнула глаза, чувствуя прилив внутренних сил. Зрачки расширились. Сердце отчаянно застучало, готовое вырваться из груди. Но прежде чем возвести руку над головой, она помедлила, как-будто раздумала, но его очередное «шлюха», сорвавшееся с грязного рта во время самого пика удовольствия, заставили Лухан немедленно договориться с собственной совестью, и привести приговор в исполнение. Острое лезвие вошло в сонную артерию на шее Бласа, моментально покрывая ошарашенное лицо Линарес брызгами теплой крови. Эредиа пытался зажать нескончаемый поток крови из рваной раны, но она, то и дело пульсируя, сочилась между его уже окровавленных пальцев. Лухан в ужасе застыла, и когда поняла, что мужчина безвольно рухнул на пол, судорожно начала искать ключи в кармане его брюк. Кровяная лужа медленно расползалась по полу, окрашивая бетонный пол в ярко-алый цвет. Пальцы уже не слушались Линарес, нащупав связку ключей, она выронила ее и проглатывая жгучие слезы, запустила пальцы в кровавое месиво. Резко двинувшись в двери, она, пытаясь совладать с замком и с собственными эмоциями, обернулась, чтобы в последний раз посмотреть своему мучителю в глаза. Она дрожала от вида крови, и в истерическом припадке рассматривала свои окровавленные руки. — Лухан… — прохрипел Блас, кашляя от того, что в горле собралось слишком много крови. Наставив на нее свое боевое оружие, он сделал последнее злодеяние в этой жизни, — нажал на курок. Предательская пуля угодила прямо в сердце Линарес. Острая, разрывающая боль пронзила ее обмякшее тело. В глазах потемнело, сердце сделало последний удар, и медленно сползая по полотну двери, девушка в одночасье прикрыла свои глаза… А после того, как их кровь встретилась на полу, как это делают реки, впадая в бескрайний океан, Блас издал свой предсмертный стон и смиренно погрузился во тьму. *** Марисса пробиралась по узкому вентиляционному проходу, когда услышала глухой выстрел, донесшийся из глубин старого здания. В ее голове были сотни вопросов, но страх и чувство приближающейся свободы гнали ее только вперед. С каждым новым движением, ее тело изнывало от физической нагрузки, приходившейся в основном на плечевой и шейный отделы. Собирая последние силы в кулак, Марисса шаг за шагом приближалась к столь долгожданной для нее воли. Впереди был резкий поворот и за ним Андраде разглядела клубы черного дыма, валившие прямо ей навстречу. Повязав свою майку на лицо, перед девушкой встал нелегкий выбор. Пробираться через эту плотную дымовую завесу, или же ползти обратно и иметь большие шансы, напороться на разъяренного Хоакина. Ее решение было очевидным, с каждой секундой, проведенной в вентиляционной шахте, дышать становилось все труднее и труднее. Свой обратный путь Мариса преодолела намного медленнее, сказывалась неимоверная усталость и отсутствие кислорода. Выбравшись наружу, она совсем обессиленная рухнула на пол. В комнате тоже было полно дыма, а крики «пожар» со всех сторон не прекращались. Откашлявшись, Мариса на карачках поползла в двери. Забыв о ключах, она вернулась обратно и стала рыться в карманах Хоакина, пока не нашла заветную связку. В момент, когда она была уже так близко к своей цели, Парондо неожиданно очнулся из обморока и схватил девушку за ногу. Мариса билась из последних сил, отчаянно боролась за свою жизнь, колотила и отбивалась ногами. Она полностью осознавала, что прошла все круги ада не затем, чтобы вот так просто погибнуть от руки человека, который должен был стать ее благородным спасителем. — Тебе не уйти отсюда живой, сука! Сжав кулаки и стиснув зубы что было сил, Марисса вложила в свой последний удар все свои внутренние резервы, и ее старания были вознаграждены сполна. Ее нога выскользнула из цепких пальцев Хоакина, и теперь ее ничто не останавливало на пути к личной свободе. Половина второго этажа полыхала в огне, а из-за клубов серого дыма, Марисса едва ли могла разглядеть лестницу, ведущую на второй этаж. — Вера, не глупи отдай ключ! — кричала Пилар, задыхаясь. Вокруг нее собралась толпа девушек, которые поддались общей панике. — Блас!!! Блас!!!!!! Схватившись за голову, Вера металась по центральному залу. — Где Блас??? — Не глупи! Мы здесь все задохнемся, если ты не откроешь эту чертову дверь! — Только через мой труп! — Давно мечтала ей втащить! — Сол налетела на женщину с кулаками и повалила ту на пол. Пытаясь разглядеть что-то в густой серой дымке, Пилар взмолилась. — Халиб, я умоляю тебя, открой эту чертову дверь! Глаза Дунофф заблестели от эмоций. — Скоро эта история подвергнется огласке. Есть два пути, либо мы все здесь сгорим заживо, и ты больше никогда не сможешь увидеть свою семью. Или же, закрыв глаза на все что здесь происходило последние месяцы, мы с девчонками забудем имя охранника, державшего нас в заточении.Не вспомним его лица из-за пережитого стресса. Решай сам как поступить. Десятки глаз посмотрели на Халиба с неописуемой тоской и надеждой, пытаясь воззвать охранника к голосу разума. Их взгляды молили его проявить хоть каплю совести, сочувствия и благоразумия, и в момент когда одно из деревянных перекрытий второго этажа рухнуло вниз, Халиб принял единственно-верное для себя решение. Он открыл дверь, и выбравшись из здания первым, кинулся в бега. Яркая вспышка солнечного света, и девушки вылетали на улицу, пытаясь жадно глотать свежий воздух ртом. Многим из них требовалась медицинская помощь. Со всех сторон разносились оглушающие звуки сирены, приближающегося транспорта пожарной команды и кареты скорой помощи. К К их приезду здание практически полностью было охвачено пламенем. — Ты куда? — Мия схватила за руку Мариссу, которая вместо того, чтобы выбираться из горящего помещения, отправилась в самый эпицентр пожара. — Там Лухан, мы не можем оставить ее там. Скорее спасайся! Иди же! — девушка подтолкнула Коллучи к двери, открывающей путь к долгожданной свободе. Намотав на лицо еще один слой влажной ткани, Андраде кинулась туда, где раньше располагались полуподвальные помещения. Огонь еще не успел полностью завладеть этим местом, и когда Мариса открыла дверь старой кладовой, то увидела устрашающую картину. Блас и ее подруга Лухан лежали в общей лужи крови и не подавали никаких признаков жизни. Их лица были залиты кровью, а сцена в общем напоминала кровавое побоище. — Господи, — девушка прижала ладонь ко рту, и наблюдая за тем, как языки пламени постепенно забирают воспоминания об этом месте, ринулась к выходу. — Помогите… — Марисса услышала слабый полустон, и высвободивши лежащее на полу тело из-под завалов старой штукатурки, рассмотрела лицо жертвы этого пожара. Она несколько секунд всматривалась в эти холодные глаза, раздумывая как же ей поступить. — Я бы прошла мимо… — выдав слабую полуулыбку на грани само отчаяние, Вера из последних сил схватилась за рукав футболки Мариссы и притянула ее к своему лицу, измазанному кровью и черной сажей. — Давай, же, поднимайся! — девушка перехватила руку женщины и помогла ей подняться. — Я бы ни за что не сделала такого для тебя! — Заткнись! — процедила, Мариса сквозь зубы, едва не плача. Сердясь на саму себя, за то, что женщина, которой она всей душой желала смерти прямо сейчас открыто ей заявляла, что в подобной ситуации прошла бы мимо, Андраде шла вперед ни смотря ни на что. Волоча тело Веры на себе, Мариса кляла собственное благородство и проснувшуюся совесть — Ты что же так легко все забыла? Девушка установила зрительный контакт глазами и помолчав несколько секунд вымученно произнесла. — Легко? Ты смеешь спрашивать легко ли мне сейчас??? Это просто неподъемная ноша, — Марисса выразилась двусмысленно, и почти скинула с себя руку женщины, стараясь избавиться от роли ненавистной помощницы. — Это совсем не просто, — ее подбородок дрожал, — но я не хочу жить с лютой ненавистью в своем сердце. Только взгляни на себя… Я не хочу быть как ты! Потому что я не убийца, — Андраде чуть слышно прошептала и замолкла. Тем временем огонь в центральном зале достиг своего апогея, преградив дорогу двум заплутавшим в дымовой завесе. — Я видела огнетушитель недалеко от барной стойки, будь здесь. Приложив Веру спиной в стене, которая одна из последних не была охвачена языками пламени, Мариса дала обещание и моментально ринулась вперед. — Сейчас вернусь… Любопытные зеваки с ближайших домов, сотрудники пожарной охраны и медперсонала, девушки, стоявшие в одеялах за натянутой желтой лентой — все с ужасом наблюдали за тем, как здание «Burlesque» кануло в лету, оставляя после себя только груды строительного мусора и пепла. Этот день должен был стать символом свободы, но одним он принес долгожданный глоток свежего воздуха, а другие уже никогда не смогут вздохнуть. Ясно было одно, этот пожар изменил не только фасад сгоревшего здания, он разоблачил страшные секреты, хранившиеся за семью печатями… некоторым, подарив веру в счастливое продолжение жизни, а по жизням других прошелся разрушительным катком… Наши дни… — Я увидел по новостям репортаж о пожаре. Когда я прибыл к «Burlesque», было уже слишком поздно. Бустаманте со всей силы зажмурился. — Пожар стер с лица земли все, что могло уцелеть в огне. По лицу Пабло пробежала влажная дорожка от слезы. — Я помню этот день как-будто вчера. Мариса умерла, так и не узнав, что я хотел спасти ее. Хотел вызволить ее из этой тюрьмы и увести на край света. Понимаете??? —  Успокойтесь, — Камила сделал то, что было непозволительно для любого психотерапевта, она нарушила выстроенную между ними дистанцию, и по-дружески обняла своего пациента. — Все в порядке, глотните еще чаю. — Простите, я что-то расчувствовался, — Бустаманте шмыгнул носом, стараясь утереть накрапывающие на лицо слезы памяти. — Истинное счастье невозможно познать без одиночества. Я всецело познал это, когда моей Мариссы не стало… Знаете, мне не хотелось жить, я даже пытался покончить с собой,  но смелости как-то не хватило, — горько усмехнулся Пабло. — А потом смысл жизни появился, когда Айна сообщила мне, что ждет ребенка. Дочь стала моей отдушиной… Но даже такое важное событие как рождение дочери не смогло прикрыть зияющую дыру в моем сердце… — Вы слышали когда-нибудь эти строки, Камила? «Звездой моей не станешь ты полночною порою, разрушил все свои мечты я собственной рукою… " — спокойно пропел Бустаманте. — Музыка — это душа человека. Когда мы теряем близких, песни порой могут рассказать гораздо больше, чем сам человек… Отразить всю его боль… Пусть никогда любовь моя тебя не потревожит, И навсегда исчезну я в немой толпе прохожих. Звездой моей не станешь ты полночною порою, Разрушил все свои мечты я собственной рукою. Я собственной рукою. И будет день, и будет ночь все также неизменны И только я останусь вновь один во всей вселенной. И лишь во сне, как прежде, ты стоишь передо мною… Разрушил все свои мечты я собственной рукою. Я собственной рукою. Звездой моей не станешь ты — я боль свою не скрою. Разбиты все мои мечты моею же рукою. Моею же рукою. — Она жива, доктор, — Пабло улыбнулся, согласно вторя себе головой, — жива, я чувствую.