Исключительные

— Абраксас, мне кажется, ты слишком переоцениваешь мои возможности. Опустить дело о краже нескольких фамильных артефактов — это одно. Сообщение об угрозе человеку в его доме мы тоже не опубликовали. Но убийство целой семьи непростительным заклинанием… Друг мой, даже если мы не пустим на страницы этот материал, принесенный одним человеком, его принесут десятки других недовольных. Они будут толпиться у ворот офиса «Ежедневного пророка», требуя правды. Сигнус ходил по каменному полу кабинета от одной стены к другой, задумчиво потирая двумя пальцами гладкий подбородок. — Я уверен, что можно что-то придумать, — Абраксас не спускал своего взгляда с двигающегося товарища. Он сидел за рабочим столом и выглядел слишком непринужденно для человека, участвующего в данном разговоре и уж тем более имеющего к нему прямое отношение. — В конце концов, можно применить заклинание забвения. — Ну так что же вы не потрудились стереть память соседям, прежде чем покинуть место преступления? — вскинул руками брюнет, вместе с этим поднимая брови от возмущения. — Даже если тогда вас видели пара человек, то уже сейчас… — он протянул последнее слово, выделяя его, — на их месте может быть больше десятка. Мы не сможем стереть память всем. — Сигнус… если поднимется масштабная паника, то, скорее всего, начнется война. Ты это понимаешь? — в голосе Абраксаса слышалось давление. Мужчины были заодно, поэтому теперь сокрытие тяжелейшего преступления ложилось также и на плечи главного редактора «Ежедневного пророка». Для Сигнуса было достаточно легко не пропустить в тираж выпуски с кражами, отговариваясь тем, что это недостаточно интересная информация для читателей. Статьи об угрозах могли посеять ненужную панику и породить слухи, как он утверждал своим журналистам: «Людям интересны светские новости! Требую больше информации о биографии наших знаменитостей». Поощрением за такую хорошую статью был отгул в размере одного дня, поэтому работники спешили собирать сплетни наперегонки друг с другом. Но что делать, когда поступает свыше десятка писем об одном событии? Обычным людям ты не сможешь дать внеплановый выходной, а проигнорировав, заставишь всех усомниться в репутации газеты. — Я как раз это понимаю даже больше, чем ты, Абраксас. И нам придется выбрать меньшее из двух зол, — он прошел к стулу с другой стороны стола от хозяина кабинета, сел и откинулся, медленно выдыхая. Ему предстояло принять важное решение. — Темный Лорд сейчас в очень невыгодном положении. Он слаб, и нужно время, чтобы набраться сил, — во взгляде Абраксаса проступала уже мольба. — Расскажи мне о ваших планах на ближайшее время, — брюнет искал выходы. Ему нужно было больше информации. Она поможет предугадать, как дальше будут развиваться действия. — Я не могу…— опустил взгляд Малфой. — Ты, как его ближний помощник, просто обязан знать план ваших дальнейших действий. Не может быть, чтобы… — он не успел закончить. Его перебило пояснение Абраксаса на предыдущий вопрос. — Ты не понял, Сигнус. Я не могу распространяться об этом. Я понимаю, что и ты Пожиратель смерти и вносишь большой вклад в нашу деятельность, но… — он запнулся, — только самые близкие знают о ближайшем ряде действий. Я бы очень хотел тебе рассказать, чтобы помочь этому делу. Я на все сто процентов тебе доверяю. Но ты понимаешь, если Темный Лорд узнает о том, что я рассказал кому-то, он нас обоих не оставит в живых, — и он опустил свое белоснежное лицо. Вряд ли его мучила совесть перед старинным другом, скорее он пытался выйти из затруднительного положения. — Вы понимаете, — Сигнус пытался вытянуть что-то из товарища, — что если я не напечатаю это, то те люди, которые приносят информацию, пойдут в другую газету? А в другом издательстве этот материал оторвут вместе с руками. Тогда в министерстве уже задумаются: «А не покрывает ли "Ежедневный Пророк" убийц?» Нас перестанут читать, и тогда на стороне Темного Лорда не будет своего человека в газете. Никто, кроме меня, не станет отводить глаза от преступлений, пичкая читателей сплетнями о личной жизни Рене Коиле*, которая уже седьмой раз сходится со своим женихом, — его вытянутое лицо налилось кровью. Мужчине захотелось почувствовать под ногами опору. Поэтому он резко встал и снова принялся ходить по кабинету взад-вперед, устремив взгляд четко перед собой. В комнате повисло молчание. Два друга напрягали свои извилины, стараясь как-то выйти из положения, чтобы никого не подставлять. Дверь кабинета была очень толстая и очень высокая. Невозможно было бы подслушать этот разговор с другой ее стороны. Но перед тем как зайти внутрь, Абраксас наложил заглушающие чары. То, о чем они говорили, несомненно, привело бы их к смертной казни или пожизненному заключению в Азкабане, если бы этот разговор вылился наружу. Ни жены, ни уж тем более дети не знали всех подробностей, чем занимаются их серьезные отцы. — Хорошо, можешь не говорить о ваших планах на ближайшее время, но мне нужно, чтобы ты сказал, это очень важно, Абраксас: будут ли еще убийства или угрозы в ближайший месяц? — Сигнус оперся кулаками о гладкую поверхность стола и нагнулся так, что между его лицом и лицом собеседника осталось не больше пятнадцати сантиметров. — Могу с уверенностью сказать, что Повелитель не планирует никаких серьезных действий в ближайшие пару месяцев. Более того, он нас покидает на некоторое время, чтобы набраться сил, — этот ответ Малфоя слегка разрядил обстановку. Теперь задача, по крайней мере, уже казалось решаемой, и никто не выйдет из нее проигравшим. — Это улучшает наше положение, друг. Тогда вот как мы поступим, — Сигнус остановился посреди комнаты, снова почесывая подбородок, и задумался, — мы не будем брать письма у людей. Я отправлю своих журналистов прямо на место преступления. Следователи и мракоборцы обычно не очень разговорчивы, поэтому мои ребята не принесут много информации. Плюс напечатаем предполагаемый вывод от нашей газеты, что-то вроде: «Вероятнее всего, у семьи были недоброжелатели. Постарайтесь не доводить ваши разногласия до точки невозврата», — лицо мужчины прояснилось, — гениально. — Да, пожалуй, это самый лучший вариант, который мы только могли придумать. Я всегда восхищался твоей золотой головой! — Абраксас выдохнул и улыбнулся. Ему не грозило преследование. Он только надеялся, что никто из тех людей, что были тогда в доме, не оставил ничего, что могло бы навести мракоборцев на след Пожирателей смерти. Пока они удачно справлялись с такой задачей, как заметание следов. — И еще, я понимаю, что в наших рядах есть также люди с сомнительной репутацией. Абраксас, ты должен как-то повлиять на них, чтобы в ближайшее время не было никаких преступлений. Иначе наш план пойдет Мерлиновому коту под хвост. — Да, безусловно. Даже спорить на этот счет не надо, — подвел итог Абраксас. Теперь, когда одной проблемой стало меньше, Сигнус также уселся на стул и расслабился. Хозяин комнаты понял, что нужно сейчас немного разрядить обстановку, достал палочку, и уже через минуту перед мужчинами стояла пара хрустальных низких бокалов, а между ними неполная прозрачная бутылка с жидкостью насыщенного оранжевого цвета — виски. — Ну, друг, я на сто процентов доверяю тебе, а теперь твоя очередь довериться моему вкусу, — улыбнулся мужчина, — «Мерлин» пятнадцатилетней выдержки не оставляет никого равнодушным. — Правда? — протянул Блэк, растягивая губы на довольном лице. — Ну, я не могу поверить на слово… Думаю, нужно проверить, достоверны ли твои сведения! — и они засмеялись, наполняя свои бокалы. Виски действительно было отличным. Это отметил для себя каждый мужчина. Напиток спускался в горло, предварительно обжигая весь язык от самого корня до кончика, щеки и небо. Это стоило того, чтобы через несколько минут почувствовать приятное расслабление в теле и мыслях. Они не стали злоупотреблять алкоголем этим утром, тем более что впереди их ожидал еще один не менее важный разговор. — Полагаю, что нам с тобой нужно обсудить еще кое-что, — эти слова Сигнуса снова настроили отцов на серьезный лад. — Ты принес ее? — почти шепотом спросил Абраксас. Казалось, что это дело еще более опасно для них, чем предыдущее. — Конечно. Мне пришлось перевернуть дома всю библиотеку, но ты не поверишь, где я ее нашел, — брюнет заставил глаза Малфоя раскрываться от удивления, а брови подняться, — в семейном склепе. Его построили для погребения Ликориса Блэка, моего прапрапрадеда, — пояснил он, когда понял, что его другу не знакомо это имя. — Боже, Сигнус, как тебе вообще пришло в голову искать в склепе? — теперь Абраксас уже щурился от удивления. Сейчас эти взрослые мужчины были похожи на пятнадцатилетних подростков, замышляющих какую-то шалость. Вот только они не подростки, а люди со своими семьями и обязанностями. Несколько столетий, множество поколений сменилось ради этого часа. — Дорогой мой, прошу не упоминать Господа, потому что то, чем мы будем сейчас заниматься, воистину дьявольское деяние. Поиск этой книги заставил меня активно пошевелить своими мозгами. В голову пришли воспоминания из глубокого детства. Моя прабабка уже с трудом передвигалась на своих ногах, но из рук не выпускала эту чертову книгу, прямо как помешанная. Я подумал, что ее наверняка и схоронили в костлявых руках мертвеца, — Сигнус повествовал, а Абраксас слушал разинув рот. В комнате стояла мертвая тишина. Только тихие низкие голоса, временами переходившие в шепот, нарушали ее, — Как ни странно, книга была отнюдь не в руках старухи, а на самом дне сундука с личными значимыми вещами покойных Блэков. Должно быть, почувствовав, что скоро предстанет пред судом Небесным, она побежала в склеп прятать эту ценную реликвию, — он сделал паузу, чтобы еще раз заглянуть в расширенные зрачки Абраксаса, — поверить не могу, что если бы ты мне не сказал, что в своих подземельях нашел оторванную страницу из нашей книги, то мы бы так и не узнали о существовании такой мощной магии. Так много вопросов. Почему она оказалась здесь, использовали ли раньше это заклятие, что произойдет с нами тогда? У меня сердце останавливается от всего этого, — задыхаясь проговорил Сигнус. Это действительно очень серьезный момент. Сама судьба разложила так свои карты, по-другому нельзя это назвать никак. Двумя неделями ранее Абраксас спускался в подземелье своего поместья Малфоев. Оно было похоже скорее на темную сырую пещеру с дверьми из заколдованного железа. Поместье существовало уже с десятого века. По этим землям ходил Арманд Малфой — самый первый представитель всего рода. Конечно, поместье перестраивалось и дополнялось уже множество раз, но подземелья оставались нетронутыми. Хотя бы потому, что имели множество потайных ходов, о которых многие жители могли даже не знать. Так и было с Абраксасом. Он спустился вниз, чтобы привести свои мысли в порядок. Он всегда так делал после вылазки с Пожирателями смерти. Абраксас ненавидел быть пешкой в чужих руках. Пусть даже мужчина являлся приближенным помощником Темного Лорда, он в глубине своей души ненавидел его. Ненавидел за то, что именно он обладает такой силой, именно он собрал стольких последователей и озвучил идею очищения волшебного мира. А столько людей идут за ним потому, что вместе с фамилией чистокровных волшебников новорожденным передавалась и эта уверенность в собственном превосходстве. Малфой вошел в одну из многочисленных камер. Не в первую, не в последнюю, не в центральную. Кажется, он даже не запомнил, какая это по счету дверь. Сел аккуратно на землю, собирая пыль с песком в ладонь и давая сыпаться обратно вниз. В камере было темно, и тем не менее показалось, что на противоположной стене на уровне его глаз что-то есть. Абраксас не стал бороться с любопытством. Люмусом на конце волшебной палочки он осветил противоположную стену. Коридоры были не из каменной кладки. Пещера, скорее всего, просто выкопана в земле, но именно в той стене торчал кирпич. Вынув его своими руками, (он оказался не такой тяжелый, чтобы применять волшебство), Малфой просунул руку в довольно глубокую дыру. Сначала ему показалось, что ничего там нет, но затем нащупал что-то плоское, похожее на пергамент. Впрочем, это он и оказался. Уже пожелтевший, осыпающийся, он поразил своего спасителя. На одной странице были изображены растения и их названия, и сначала Абраксасу показалось, что, возможно, это страница из учебника по травологии. Но стоило ему перевернуть лист, как вместе с ним перевернулось и все внутри мужчины. Слева была надпись, написанная спешным пером позже, чем все остальное: «Невозвратимое и неисцелимое проклятье Блэков». Дальше по центру уже аккуратно выведенные черные узорчатые буквы: «Рождение совершенного волшебника». А затем много текста на расписанном узорами листе. Малфой свернул аккуратно пергамент, чтобы тот не рассыпался у него в руке, и поспешил в свой кабинет. На часах было около трех часов ночи, а о сне блондин забыл напрочь. Он принялся читать текст: «Рождение раба богов природы из волшебного чрева чистого мага в десятом поколении. Рождение раба богов природы, превосходящего своими силами любого и каждого мага. Положении начала нового времени и нового человека». На этом обрывалась надпись, продолжавшаяся явно на следующей странице. Наутро Абраксас поспешил отправить сову с запиской, в которой было сказано только: «В девять у камина». Он не доверял письмам, у него была небольшая паранойя о том, что их можно с легкостью украсть или потерять, или чужие глаза могут увидеть содержание. Как и было сказано в письме, ровно в девять вечера голова Абраксаса оказалась в поместье у Блэков, и напротив камина сидел уже сам Сигнус. Малфой подробно рассказал о своей находке, и это заинтересовало Блэка ничуть не меньше. Целый день Сигнус искал книгу, как и упоминалось ранее, и теперь двое мужчин сидят над большой, из натуральной кожи коричневого цвета рукописью, на которой красными аккуратными буквами написано «Чистота крови навек», а прямо под ней был изображен фамильный герб семьи Блэков. Они были так взволнованы, что несколько минут не решались открыть нужную страницу. Абраксас взмахнул палочкой, и открылся тот самый разворот. Стоило приложить к нему оторванный пергамент, как он тут же прирос, будто всегда находился на своем месте.  — Читай, Сигнус, это твоя семейная книга. Блэк придвинул к себе рукопись и стал вслух произносить рецепт, который, возможно, принесет счастье двум друзьям: — «Рождение раба богов природы из волшебного чрева чистого мага в десятом поколении. Рождение раба богов природы, превосходящего своими силами любого и каждого мага. Положение начала нового времени и нового человека. Отец раб сына раба в десятом колене и отец раб дочери рабыни в десятом колене, не оскверненные грязной кровью, смешают свою кровь с серебром. Вольют в благословенную жидкость дурманящий напиток и преподнесут целомудренным суженым детям рабам. Дитя богов заберет силы отца и матери и превзойдет всех живущих в этом мире, рождая себе подобных. Тяжелая кара обрушится за прерывание силы заклятия на отцов детей-родителей чистоты, и заберет их силу жизненную», — закончил читать Сигнус. В комнате повисло молчание. Абраксас смотрел пустыми глазами в книгу и еще раз прокручивал у себя в голове текст. — Мы можем создать идеального волшебника, Блэк. Мы можем начать новое время! — с расстановкой проговорил он, поднимая светящиеся, будто от прозрения, глаза. — Мы можем изменить этот мир! — Хочу сказать, Абраксас, что это очень черная магия. И очень древняя, раз здесь упоминаются Боги, — задумчиво произнес брюнет. В его мыслях затаилось сомнение. — Какое значение имеет, какая это магия, если на кону большая цель? — настойчиво продолжал он. — Сигнус, твои предки наверняка этого не сделали только потому, что десять поколений прошло совсем недавно. Других причин я не вижу, — Абраксас встал со стула и начал ходить взад-вперед по кабинету, как это делал до него Сигнус. У него кружилась голова. Но это было совсем не от выпитого алкоголя. Им полностью завладела идея совершенного ребенка. — Не стоит забывать тот факт, что оторванная страница каким-то образом оказалась в подземелье твоего поместья. Я ни в чем не обвиняю тебя и твою семью, но, может, стоит задуматься, почему какой-то человек решил выдернуть именно эту страницу и спрятать ее. — Дорогой, давай подумаем. Пергамент был найден в темнице. А в темницах сидят кто? Правильно, преступники, — он говорил наигранным тоном, будто рассуждая, но все его действия говорили только о том, что ему не терпится. — Это да, но откуда у него был пергамент? Может быть, это кто-то из Блэков? Ты не помнишь? Между нашими семьями никаких междоусобиц не было? — ему все еще казалась эта идея сомнительной. Правда, только потому, что она так легко смогла бы осуществиться. Обычно все значимое добывается большим трудом. — Я не могу вспомнить подобного. Ты только представь, наш наследник будет самым великим магом. Мы даже сможем дать ему двойную фамилию: Блэк-Малфой. Две значимые фамилии. Он будет сильнее Гриндевальда, сильнее Слизерина, он будет тем более сильнее лорда Волан де Морта. Наш наследник, — продолжал убеждать Абраксас. — Но что ожидает наших детей? В тексте сказано, что они отдадут свою силу. Не только волшебную, Абраксас. После этого единственное, что будет им даваться, — это дышать. Лежать и дышать. Это наши дети. Нельзя было сказать, что Сигнус был без ума от своих дочерей, но такого он им явно не желал. — У тебя единственный наследник — Люциус. Ты готов им пожертвовать? — продолжил брюнет. — Если это изменит весь мир, то я готов принести жертву. Об их подвиге будут писать в учебниках истории. Каждый младенец будет знать их имена, а это больше, чем достигает большинство людей на этой планете. — Наши фамилии откроют новую эру, — Сигнус представил в голове будущее, и ему передалась лихорадка Абраксаса. Стоило только представить, и эта мысль закралась во все уголки его сознания. — Беллатриса и Люциус никогда не согласятся сами. — В книге ничего не сказано о том, что они должны знать, что делают. Уверен, сейчас они слишком малы, чтобы понимать такие важные вещи, но потом они будут нам только благодарны. Да, они нас возненавидят, но со временем до них дойдет, что такой являлась их собственная судьба. Будущее, предрешенное Богами, не выбирают. Они подарят свету младенца, который уничтожит Темного Лорда и с почетом займет его место. — Это очень серьезный шаг, Малфой, предлагаю все хорошенько обдумать… — Сигнус не успел закончить, как Абраксас его перебил: — У нас нет времени, Блэк. Завтра дети уезжают в Хогвартс. А потом кто знает, что может случиться. Твоей дочери исполнится пятнадцать. В этом возрасте они все… — на этот раз перебил товарища Сигнус: — Что ты хочешь сказать? Моя дочь не падет так низко! Она должна пойти по венец чистой! Никто из Блэков не нарушал эту традицию. Никогда! — он говорил уже на повышенном тоне. Абраксас задел честь его семьи, но это подвело брюнета к окончательному решению: — Давай, Малфой. Давай сделаем это, чтобы больше не подчиняться. Это наши фамилии должны склонять перед собой головы всего мира. Кровь превыше всего. Возможно, больше не будет такой возможности никогда, — они оба были в горячке. — Но что, если что-то пойдет не так, тогда мы… тогда мы лишимся своих сил, — дрожь прошла по венам Абраксаса. — Мы готовы пожертвовать своими первенцами, значит, у нас хватит силы пожертвовать и собой, — уверенно закончил Сигнус и эта фраза поставила точку в сомнениях. Через несколько минут на столе лежала серебряная чаша, нож, два серебряных кубка и красное сухое вино, которое Малфой привез из Африки около десяти лет назад. Они начали ритуал. Абраксас взял нож в левую руку и уверенным движением распорол свою ладонь со следующими словами, которые были так же написаны в книге: — Заклинаю чистую кровь фамилии Малфой. Прямо в чашу потекла красная струя. Сигнус повторил его движение, сопровождая их похожими словами: — Заклинаю чистую кровь фамилии Блэк. Затем они сцепили свои ладони так, что в чашу лилась уже смешанная кровь. Они взяли вдвоем нож и по кругу размешивали алую жидкость, приговаривая: — Именами богов земли, ветра и огня заклинаем напиток всех поколений. И после этого кровь в чаше закипела. Дальше они вылили содержимое поровну в каждый стакан и разбавили таким же количеством вина. — Пусть кровь и плоть волшебная породит существо совершенное, — одновременно проговорили они. И все содержимое бокалов сначала замерзло, превратилось в лед, и затем сразу оттаяло. Теперь в бокалах была просто прохладная жидкость. Осталось только придумать, что сказать детям. — А что мы скажем Люциусу и Беллатрисе? — будто поймал мысли Сигнус. — Доверься мне, друг мой, — и они, взяв свои кубки, вышли из кабинета, закрыв его особым заклинанием.