Миркалла

— Мне пора уезжать отсюда, нужен новый кров, — говорит Миркалла, её пальцы неспешно перебирают кудри Агнет. — И ты мне в этом поможешь.       В спальной гостиницы тепло, в соседней комнате темнокожая служанка графини готовится ко сну. Агнет гостит у Миркаллы седьмую ночь и сегодня та уверила, что Агнет получила желаемое. Для кого-то это проклятие, но для таких как Агнет — дар.       Смерть сидит рядом и обнимает её. Но это не та смерть, которой Агнет боится всю свою сознательную жизнь, это другая её ипостась. И она пройдёт мимо, потому что Агнет ей не подходит, слишком искушённая.       Вчера Агнет спросила-таки: не из-за барона ли Ворденбурга графиня зареклась связываться с мужчинами, но та, смеясь, отвергла предположение: “Я всегда такой была”.       Что ж, это личные дела графини и Агнет они не касаются.       А ведь когда-нибудь графиня вернётся в их город, когда забудется смерть Берты Рейнфельд. Когда-нибудь, когда Гретель вырастет в юную красавицу с тонкой фигурой и изящными пальцами — единственное наследство, что остаётся в их роду от благородных предков, красивые руки да узкие бёдра. Как раз на таких девицах останавливается взгляд Миркаллы.       Конечно, Агнет предупредит племянницу, да и она сама будет рядом и сможет её защитить.       Или, может, стоит сделать проще и предупредить кое-кого другого. Только так, чтобы в случае, если мужчины опять оплошают, их появление на сцене выглядело обычным совпадением. В романах же такое сплошь и рядом. Стоит ли? — Что я должна делать? — О, это несложно. Мы нанесём тебе грим, ты будешь выглядеть дамой в возрасте и никто тебя не узнает. Я научу тебя, что говорить и делать. У тебя ведь есть наёмная карета?       Миркалла обнимает Агнет за плечи, касается губами краешка уха, шепчет: — Сыграй мою матушку — и будешь свободна.       Агнет прикрывает глаза.       В награду за свой дар Смерть назовёт её матерью – в этом есть своя ирония.       Потому что больше называть Агнет мамой не будет никто. Никогда.       Вампир противоположен жизни: его любовь убивает, а его ласки приводят к бесплодию. Тёмное проклятие невозможности оставить потомство для многих намного страшнее собственной смерти, и уж точно куда большее преступление, чем смерть чужая. Барону Ворденбургу плевать было на жизни собственных крестьян, пока он мог оставаться с возлюбленной, но стоило ему утратить мужскую силу – и мир получил великого вампироборца.       Потому-то и охотятся на женщин-вампиров остервенелые бывшие любовники. Потому-то и рассказывают тайком от церковного и светского закона старые женщины молодым, тем кому нужно, про надёжнейшее средство. Два-три ребёнка в семье – и хватит: кто-нибудь да выживет, — а дальше иди на погост и ищи бледного господина, давно есть оговоренные места и условные слова для таких встреч. И никаких врачей с их железками не понадобится.       А что до Агнет — у неё есть Гретель. И Гретель не останется в юном возрасте одна против всего мира с кричащим свёртком в руках.       Агнет этого достаточно.