Семейный портрет

Следующим утром, завернув вновь пустующую картину в любимую шаль мамаши, Сириус отправился в Косую аллею. Какое-то время он просто шатался, пытаясь вспомнить, где же он тут видел художника, но в конце концов сдался и спросил у продавца во «Флориш и Блоттс». Как ни странно, тот художника знал и указал на мастерскую, находившуюся едва ли не на границе Лютного, только добавил, что у того заказов завались и он вряд ли возьмется в ближайшее время за работу. Пока Сириус поднимался по старой скрипучей лестнице на самый верхний этаж, он никак не мог понять, почему художник выбрал для студии такое мрачное место. И лишь оказавшись в открытой солнцу мансарде с огромными окнами, в которые можно было разглядеть весь магический Лондон, он это осознал. И едва сдержал восхищенный возглас. Художник показался Сириусу знакомым. Он был в яркой фиолетовой мантии, а его длинные золотистые волосы были стянуты широким бантом сзади. Впрочем, волосы сильно вились и давно выбились из прически, образуя вокруг головы художника мягкий ореол. — Если вы по поводу портрета, спешу огорчить — очередь... — Нет, нет, мистер... — Локхарт. — Локхарт?! — Сириус сразу же вспомнил, где слышал эту фамилию, но тот человек определенно не был художником. — Да, Гилдерой Локхарт. Вижу, вы удивлены. Наверное, раньше читали мои книги? Знаете, я был очень популярен не так давно... — Как писатель. Похоже, ему здесь нечего было делать. Надо искать кого-то еще, а не этого шута. — О, нет-нет, это давно в прошлом, мистер… не помню вашего имени, но определенно где-то вас видел. Простите, после того недоразумения у меня все еще проблемы с памятью. — Блэк. Сириус Блэк… — О боже, конечно! Мистер Блэк. — Локхарт подлетел к нему, схватил его руку обеими руками и неистово затряс. — Я так давно хотел с вами познакомиться! Сириус едва не сказал, что он не желал бы встретиться никогда, но только выдернул свою руку из крепкой хватки. — Простите, должно быть, я просто ошибся. — Вам не нужен художник? — Мне нужен художник, но… — Но не я, понимаю. Моя репутация, да? Давайте… у меня как раз есть полчаса до следующего клиента, я угощу вас кофе и немного расскажу об этой студии и о том, почему, собственно, после всех событий, я оказался здесь. А потом вы… либо уйдете, либо расскажете, чего же вы, собственно, хотите от художника, если не портрет. Локхарт говорил так быстро, что Сириус едва успевал за его мыслью. Вот он хотел уйти, а вместо этого уже сидит на низкой кушетке, стоящей как раз напротив панорамного окна, и держит в руках крохотную чашку с обжигающим крепчайшим кофе. — Мистер Картрайт, не слышали о таком? Ну, видимо, не слышали, а ведь его имя знакомо каждому, кто хоть чуть-чуть интересуется живописью. Но это не вы. Да, я уже понял. Так вот, однажды мистера Картрайта доставили в святой Мунго по какому-то мелкому поводу, простите, за давностью лет уже не помню, в чем там было дело. Как-то он не так заколдовал картину… или она сама попыталась заколдовать его… В общем, не важно! Важно, что я, так уж получилось, увидел картину, и… это изменило все! Вы, наверное, не знаете, что со мной случилось, почему я был в Мунго… — Почему же, знаю. Гарри рассказывал, — при упоминании имени крестника сердце тоскливо сжалось. — Да, конечно… Поймите, почти все, что было до того, как я увидел эту картину, забылось. Все. Совершенно все. Меня считали безнадежным, я ведь не мог запомнить элементарных вещей! Но ее я запомнил. Над полем парил огромный серебристый дракон, его крылья могли бы заслонить полнеба. Он взмахивал ими, тянул шею и смотрел прямо мне в глаза. Я спросил: «Кто это?» — я пытался понять, что вижу перед собой, и Картрайт рассказал мне. После этого мне сначала стало лучше, а потом… потом, видимо, хуже, потому что я опять ничего не помню. Но целителей воодушевил эффект, который произвела на меня картина, и они решили повторить эксперимент. Принесли сначала одну — другого художника, потом попросили одно из полотен Картрайта, и оно снова едва не излечило меня. Картрайт, когда узнал об этом, подарил мне эту картину, и она осталась висеть в моей палате. Потом я попросил мольберт и краски и попытался рисовать сам. У меня получилось! И когда мое состояние позволило мне самому себя обслуживать, я бросился сюда молить мастера, чтобы он взял меня в ученики. — И, видимо, он согласился. — Да. Тут мне повезло. Он учил меня всего два года, но, наверное, — я совершенно не помню, что было раньше, — это были два лучших года в моей жизни. Я писал портреты и пейзажи, учился магии, которую художник вкладывает в картины, читал и читал теорию. Картрайт рассказывал мне столько всего… Но незадолго до нового исчезновения Того-кого-нельзя-называть его убили. Вот прямо тут под окнами, в Лютном. Оказалось, что он все завещал мне. И я продолжил его дело, как мог. На последних словах Локхарт смахнул со щеки слезинку и кивнул на стоявший в темном углу в глубине студии портрет. Человек на ней был изображен за мольбертом, темные волосы струились по старомодной зеленой мантии. Из-под нахмуренных бровей он следил за Сириусом и Локхартом, но молчал, только угрюмо поджимал губы. — Это Картрайт? Он, похоже, чем-то недоволен. — Он недоволен, что я снова и снова пересказываю эту историю. — Он разговаривает? — Этот? Да… — И ему можно будет задать вопрос?.. — Конечно! Но, может, я попробую сам на него ответить. Мастер многому меня научил. Я вижу, вы принесли с собой картину — должно быть, дело в ней? Сириус ни на миг не доверял Локхарту. Что бы тот ни рассказал, не верилось, что магическая амнезия и чудесное излечение при помощи искусства могли изменить его характер. Но раз позже можно будет расспросить портрет настоящего художника, можно и попробовать. Он положил холст на стол и аккуратно развернул его. На картине была все та же гостиная и Драко, повернувшись спиной, с кем-то болтал по камину. С кем — видно не было. — Вот, собственно… Сириус взглянул на Локхарта и потянулся за палочкой — показалось, что несчастного вот-вот хватит удар. Он открыл рот, распахнул глаза и словно забыл, как дышать. — Вам нехорошо? — все же решил спросить Сириус. Локхарт сначала не ответил, потом моргнул и протянул руки к картине, взял ее осторожно, словно величайшую в мире драгоценность, и притянул к себе. — Откуда?.. — пробормотал он. Пальцем коснулся полотна и тут же отдернул его. — Нашел дома под шкафом, мне показалось, что она не совсем обычная. — Не совсем обычная… — Локхарт сглотнул. — Вы хотите ее продать? Я куплю ее, сколько вы?.. — Э нет. Нет-нет-нет! Продавать я не собираюсь. — Он потянулся, намереваясь отобрать картину. Локхарт явно расстроился, но кивнул, соглашаясь. — Да, я бы тоже с ней не расстался. Но подождите, дайте мне посмотреть на нее еще чуть-чуть. — Ладно, смотрите пока. Вы можете объяснить мне, что это за магия? Может, знаете, кто автор? Где его искать? — Автор? Нет, увы. Подобные полотна вообще считаются легендой. Я однажды видел мельком одно, — Локхарт, задумавшись, погладил картину. — Невероятно. Вы видите эти точеные мелкие мазки? Словно их делали самой мелкой кисточкой. Заметьте, краски не смешиваются и не накладываются, не пачкают друг друга. Удивительно чистые цвета. — Меня больше интересует вложенная в нее магия, чем художественная ценность. Вы видите, герои на ней как живые, действуют сами. И я не слышал, чтобы они говорили, хотя они разговаривают между собой. — Да-да, это связанные вещи — такая работа с красками и деталями и магия. Этот жанр очень редок, считается, что так могли писать немногие гении. Обычно картины создаются для тех, кто здесь. Но эта… отчасти для тех, кто там. Художник будто создает для героев их маленький закрытый мир. — Вы так можете? — Нет, что вы. И мой учитель тоже не умел. — Локхарт бросил косой взгляд на портрет Картрайта. — И не знаю никого, кто бы мог. — Может, спросить мистера Картрайта? — Почему бы нет? Локхарт резво вскочил и потянул Сириуса за собой к портрету. Тот все еще хмурился, но, когда они оказались ближе, его черты разгладились. Картрайт отложил кисточку и посмотрел сначала на Сириуса, потом на Локхарта, опустил взгляд на картину, которую тот держал перед собой, и поднял бровь. — Добрый вечер, — сказал он, хотя за окном вовсю разгорался день. — Добрый. Рад познакомиться с вами, мистер Картрайт. — Сириус решил быть вежливым. — Взаимно. Мистер… — Блэк, — подсказал Локхарт. — А… Вы сын Вальбурги?! Наслышан, наслышан. Как поживает ее портрет? Она и при жизни была очень яркой ведьмой — хотелось, чтобы ее черты сохранились и в картине. — Да, весьма яркой. — Сириус не решился упоминать, что закрыл картину так, чтобы ее больше никто и никогда не будил. — Насколько понимаю, вас заинтересовал сей артефакт. — Картрайт кисточкой ткнул в направлении картины Сириуса, оставив на холсте красивый синий след, который тотчас начал стирать белоснежным платком. — Да, вы не знаете, кто бы его мог написать? Он будто совсем недавний. — Гилдерой, поднеси поближе полотно, а то мне не очень хорошо видно. Локхарт послушался и вытянул руки вверх, приблизив полотно к самым глазам нарисованного художника. Тот еще и наклонился, чтобы рассмотреть получше. Какое-то время он молчал, потом резко выпрямился и сообщил: — Это не художественное произведение. Это — артефакт, и его создателя следует искать среди артефактологов, а не художников. Возможно, кто-то, кто очень сильно скучал по кому-то, попытался таким образом вернуть его к жизни. Точнее я не скажу. Это очень темная магия, я в ней не специалист. — А где его можно найти? — Зачем вам, мистер Блэк? Артефакт или нет, это всего лишь произведение искусства, которое не имеет отношения к нашему миру. — Мне бы хотелось поговорить с ними. С картинами ведь разговаривают, а это… — Действительно. Но увы, я ничем не смогу вам помочь. Картрайт выпрямился и снова уставился в мольберт. Локхарт опустил картину, повернул к себе и отшатнулся. На его лице читалось чрезвычайное изумление. Сириус встал рядом, чтобы рассмотреть, что же того так удивило. И увидел точно такое же выражение лица, как у Локхарта, у нарисованного Драко. При этом он то и дело оборачивался назад к камину, где в зеленоватом пламени виднелась… голова Гарри. — Гарри! — Сириус отобрал картину у Локхарта и попытался рассмотреть крестника. Он-то как там оказался? Это же картина с Малфоями! Или… Где-то есть и подобная артефакт-картина, но с Гарри? — Это действительно очень странная вещь… — сказал Локхарт. — Могу предложить оставить ее на пару дней мне, я постараюсь изучить ее. Есть особые заклятья… — Нет, благодарю. У меня еще есть идеи, но я буду иметь в виду ваше предложение. — Буду рад помочь, — кивнул Локхарт. Вдруг раздался стук в дверь, и Локхарт всполошился: — Простите, но сейчас ко мне придет клиент. Амелия Боунс очень капризная дама, так что… Попрощавшись, Сириус ушел, на выходе обменявшись с Боунс приветствиями.