I'm breaking, I feel it

Раньше Дэнни с натяжкой относился к людям, которые ходили туда-сюда в процессе размышления о чём-то. Он не понимал этого; то есть, на кой-хрен нужно бесцельно ходить из одного места в другое, чтобы просто подумать? Ему, например, было гораздо удобнее формулировать мысли в сидячем положении. Но это было раньше. Теперь же Дэнни и сам не мог перестать ходить. Или, возможно, просто не хотел. Он предполагал, что, если будет продолжать двигаться, то мысли каким-нибудь образом испарятся, улетучатся. Он не сталкивался ранее с настолько противоречивыми эмоциями. И буквально у каждой клеточки его существа это вызывало бурю отвращения. Он ненавидел ёбаные противоречия. Ненавидел невозможность контролировать свои сраные эмоции. Не они были инструментом для выживания. Дэнни не должен был скучать по Чарли. Не должен был скучать по тому чувству внутри, когда они курили вместе, танцевали и разговаривали всю ночь напролёт. И он определённо не должен был скучать по тем ощущениям, которые захлёстывали его, когда он находился в комнате Сина. Он должен был ненавидеть Чарли за всё, что он сделал. Должен был стараться сдерживать свою агрессию к людям вокруг. И должен был напоминать самому себе о том, что эти люди с ним делали. Дэнни вздохнул и в тысячный раз провёл руками по волосам. Почему эти эмоции и чувства такие запутанные? Это ж всего лишь химические реакции и ничего кроме, они не должны быть такими, блять, сложными. И самое в данный момент дерьмовое — ебучий стук в дверь. Сейчас, вероятно, ему предстояла бы встреча с Сином, однако он ни имел даже малейшего представления о том, как она могла бы пройти. Когда дверь открылась, в проходе стоял не предполагаемый любитель бандан — это был Фанни. — Привет, ангелок, — улыбнулся он. — Идём. — Где Чарли? — из любопытства и возможного утешения поинтересовался Дэнни. И всё же, конечно, какое-то определённое облегчение и утешение он чувствовал. — Как минимум до завтра его не будет, — мужчина направился в сторону своей комнаты. — Ушёл по делам. — Куда? — Куда-то. Дэнни подумал, что, после такого ответа, никаких вопросов дальше задавать не следует. Он предпочёл на некоторое время замолчать; молчал он и когда очутился в комнате Фанни, и когда тот приказал ему сесть на кровать. — Напряжённый ты какой-то, — подметил он, присаживаясь рядом. — Наверное, — Мурильо на самом деле не особо горел желанием обсуждать это вообще с кем-либо, а уж тем более с какой-то преступной рожей. — Расслабься, ангелок. Сегодня наша ночь. — Точно. Фанни устало застонал и закатил глаза. — Ты должен расслабиться. У меня, кстати, найдётся кое-что. — Бухло? — тот чуть поднял голову, не в силах противостоять своей заинтересованности в предполагаемой возможности выпить. — Ещё лучше, — Дилан подмигнул и соскочил с кровати. Затем направился к столу и принялся рыться в ящиках. — Иголками пользовался? — Это ты, блять, о чём? — Ну, иголки, понимаешь? Острые такие штуки? Недолюбливаешь их? — Нет? Он хихикнул — очень, сука, слышно хихикнул, вообще-то — и дальше продолжил возиться с чем-то. — Что ты делаешь? — Дэнни нахмурился. Он не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, нравится ли ему всё то, что в данный момент происходит. — Посиди пока, сейчас всё будет готово. — Что будет готово? Пожалуйста, скажи, что это не наркота. — Она самая, поэтому советую, блять, пристегнуться. Это будет адская поездочка. Пленник сжал кулаки. — Ты о той херне, которую вы вкололи мне, когда похищали? — Не-не-не. Мы не можем использовать её так часто даже на тебе, это во-первых, — Фанни качнул головой. — А во-вторых, мы накачали тебя самой ахуительной штукой на рынке, чувак, а ты толком и не оценил. Ты просто вырубился. — Великодушно прошу меня простить, ведь я-то наркотой регулярно не обкалывался. — Ну и зря, — Дилан, сверкая нездоровой маниакальной улыбкой, вызывающей одно лишь беспокойство, обнародовал небольшой шприц, наполненный желтоватой жидкостью. — Что это? — Дэнни подтянул ноги к кровати, с недоверием глядя на предмет в руках мужчины. Тот присел рядом и взял одну его руку в свою. — Позволь этому случиться, ангел. Ты будешь в восторге. Затем, отчётливо почувствовав укол, Мурильо болезненно зашипел. И стоило ему лишь подождать минуту или две, как следом его тело накрыло волной новых ощущений. Почти как раньше; он словно парил в воздухе или, может быть, плавал. Всё вокруг словно размывалось, но в то же время становилось более резким, как если бы он находился под водой, но по-прежнему мог чувствовать всё, что происходит на поверхности. Перед глазами образовывалась прозрачная пелена, которая также покрывала и мысли. Переставало существовать движение, притупляя боль последних недель. Это было божественное чувство; уж к нему-то Дэн точно мог бы привыкнуть. Поэтому, закрыв глаза, он позволил себе растворится в нём. Он смутно понимал, что его толкнули на кровать; отчётливо почувствовал мягкие простыни под спиной и обжигающую руку на щеке. Он начал мямлить, бубнить, пытаясь произнести что-то, но заплывший мозг активно этому препятствовал. — Блять, до чего же ты красивый, — сказал кто-то, протягивая руки к его телу. Он попытался заговорить снова, и снова неудачно. Уж слишком далеко он забрёл в собственном мире размытых пятен и нечётких очертаний. И он так сильно не желал этот мир оставлять. Затем он почувствовал что-то на губах. Тёплое, сладкое и, вроде, даже вкусное, почти как виски или, может быть, текила. Было приятно… это был поцелуй! На который Дэнни, разумеется, отвечал, хоть и без особого энтузиазма; наркотики нехило выпрямили извилины в мозгу, причём в самом хорошем смысле. Он чувствовал, как чьи-то пальцы водят по месту рядом с резинкой штанов, чувствовал, как они медленно попадают внутрь. В один момент его озарило одного из самых блаженных и сильных чувств, существовавших когда-либо. — Чарли, — прогибая спину под каждое прикосновение, он не смог удержать себя от протяжного стона. А после, перестав ощущать руки на собственном теле, недовольно поморщился. Пришлось самого себя пересилить, чтобы элементарно открыть глаза, но, даже сделав это, перед ними все предметы по-прежнему оставались в расфокусировке. Он хоть и смог различить общий контур находящегося рядом мужчины, однако, разглядеть выражение его лица всё же не получилось. — Что не так? — он небрежно протянул руку вперёд. Хотя, больше, конечно, походило на то, что он её просто выкрутил в обратную сторону. — Как ты назвал меня? — спросил тот мужчина; его посаженный голос был совершенно ясно отличим от остального обездвижения. Не сумев проанализировать и понять вопрос, Дэнни просто пожал плечами — или надеялся, что пожал ими — и затем снова закрыл глаза. Очередной волной захлестнуло чувство усталости. На губы вновь вернулась расслабленная улыбка, когда и руки вернулись на его тело, хотя на этот раз их касания были намного грубее. Они обжигали и без того горячую кожу, а ощущения от них были куда лучше прежних. Его внезапно снова вовлекли в поцелуй, уже более жёсткий и страстный, но не менее приятный. Руки во второй раз исчезли с его тела, но буквально на долю секунды, потому что потом, вернувшись к коже на боках, они резко подтолкнули его и перевернули на живот. — Ты ёбаная блядь, ясно тебе? Дэнни не понимал, почему мужчина произнёс это, но, как и раньше, ответить он ничего не мог. Он только почувствовал постепенно снисходящие удары; но, по крайней мере, это было приятно. Или, возможно, он был угашен настолько, что просто не различал плохого или болезненного. В общем, как бы то ни было, ничего против он не имел.

~

— Господи, блять, да просыпайся ты уже! Мурильо резко подорвался и тут же об этом пожалел; желудок словно перевернулся, перед глазами поплыло, а каждое движение отдавало в голову лютой болью. — Хуёво выглядишь. Он повернулся лицом к человеку, явно любящему констатировать очевидные факты, и неслабо напрягся, когда понял, что рядом стоит Джонни. — Чувствую себя так же. Он огляделся по сторонам и пришёл к выводу, что находится в своей камере. — Вот, выпей, — Тирс протянул ему стакан с водой. Дэнни благодарно схватился за него и выпил всё содержимое в нём. — Помнишь, что было прошлой ночью? Тот нахмурился, осознавая, что вчерашнюю ночь будто вырезали из памяти. Он помнил только, что шёл с Фанни в его комнату, и больше ничего. Он покачал головой. — Нет, не могу вспомнить. Почему? Что было? Джонни ухмыльнулся и прижался плечом к стене. — Фанни накачал тебя наркотой и, походу дела, пока вы трахались, ты назвал его «Чарли». У него из рук чуть не выпал стакан, который он всё ещё держал. Да быть такого не может. Джонни просто нагло пиздит, так ведь? Дэнни бы никогда не произнёс имени Сина во время секса, даже будучи под наркотиками, да? — Я не вру, — будто обладая возможностью читать мысли, озвучил мужчина. — Можешь спросить его, когда он вернётся. — А куда он ушёл? — Не знаю. Но когда я видел его, он был очень зол. И если Фанни действительно был зол, то это объясняло целый набор новых синяков по периметру всего тела пленника. — Подожди, а из-за чего он злится? Джонни пожал плечами. — Хуй его знает. Может, реально втюрился в тебя, — он тихонько хихикнул. — Вот это было бы весело, — затем оттолкнулся от стены и протянул руку. — Идём, поднимемся в мою комнату. Захвати книгу, которую я тебе дал. Дэнни услужливо взялся за его руку и с огромным трудом поднялся на ноги. Боже, как же невыносимо болело его тело. Более-менее оклемавшись, он послушно прихватил с собой книгу и проследовал за Джорджем в его комнату. И, оказавшись в ней, был нехило удивлён, увидев расположившегося на кровати Джея с уже привычным блокнотом на коленях. — Привет, — стоя в дверях, отозвался Дэнни. — Здарова, — в ответ буркнул тот. — Хреново выглядишь, — ляпнул блондин. Однако это всё же было правдой; мешки у Дога под глазами мало того, что были не самых здоровых размеров, так и по цвету они, казалось, были ещё темнее его волос. Он вообще спал? — Кто бы говорил, — огрызнулся он. Джонни жестом велел пленнику проходить, а затем закрыл за ним дверь. — Вы двое, проявите уважение. — Что я тут делаю? И что он тут делает? — спросил Дэнни, опираясь всем весом на одну ногу. — Дьюс ушёл, так что, мы можем делать всё, что захотим, а это значит, что мы проведём некоторое время вместе, как семья, — странным голосом объяснил тот, будто он был матерью, пытающейся поладить со своими детьми или типа того. Джей закатил глаза. — Мне стало скучно, поэтому я решил поработать тут, — он похлопал по месту рядом с собой. — Садись, читай или чё ты там планировал делать. Я свалю, если вам приспичит потрахаться. Мурильо уселся на кровать, всё ещё выдерживая некоторую дистанцию между собой и Джеем. — Подождите, а где Кёрлзз? — его несколько поражал тот факт, что половина мужчин, живущих здесь, практически никогда не выходили в «общую» компанию. — В своей комнате, — ответил Джонни. — Он занимается довольно важными вещами, а работается ему лучше всего в одиночестве. — Он сам по себе, — добавил Джей. Другой пожал плечами. — Главное, чтобы он закончил, мужик. Затем троица погрузилась в мирную тишину. Почти тишину — Джей слышно черкал ручкой, а Тирс печатал так громко, что каждый удар по клавиатуре звучал, как крошечный щелчок. Но против Дэнни не был. Хорошо было просто расслабиться, он будто чувствовал себя в окружении друзей или что-то по типу такого милого и домашнего. Спустя несколько часов Дэна начало клонить в сон. Он потянулся на кровати, всё ещё стараясь держаться ближе к краю, чтобы не мешать Догу. Он не понимал, как все эти ребята могут просто сидеть на одном месте часами, совсем не двигаясь, это казалось какой-то магией. Дог, вероятно, заметивший его плохо скрываемое желание не оставаться неподвижным, отбросил свой блокнот на кровать. — Я проголодался, — больно громко заявил он. Джонни вздохнул. — Я тоже. Пошли перекусим малясь. Дэнни, ты тоже. Джею пришлось быстро соскочить с кровати, чтобы догнать Джорджа, который уже выходил из комнаты. — От Дьюса что-нибудь слышно? — Он позвонил сегодня рано утром и сказал, что вернётся к полуночи. — Он позвонил тебе? — вопрос прозвучал одновременно и удивлённо, и с нотками обиды. — Почему не мне? Джонни пожал плечами. — Сказал, что не хочет будить тебя, но ты, походу, не спал вообще. Опять. — Выдыхай, мамаша. Я в порядке. — Мгм, — кивнул тот. К счастью, в этот момент они уже добрались до кухни, что было хорошим предлогом, чтобы сменить тему. По крайней мере, до тех пор, пока Дэнни не осознал, что ему, вероятно, сейчас придётся готовить еду. И только было он направился к холодильнику, как Джонни остановил его. — Я приготовлю нам сэндвичи, просто приткнись где-нибудь, — сказал он. Дэн, реально не зная, что ответить, просто отошёл к стене. Он не совсем понимал, почему не он готовит обед, но возможность откосить от работы оспаривать не стал. Джей уселся за стойку, слегка помахав ногами в воздухе. — Хочу ветчину с сыром. — Чего говоришь? — Джордж снова прозвучал как мать, но в этот раз отчитывающая своего ребёнка. — Сейчас же. — Джей. — Ну пожалуйста. — Молодец, — широко улыбаясь, одобрил тот. Дог устало закатил глаза. — Дэнни, ты что будешь? У нас есть ветчина с сыром, желе с арахисовым маслом, мёд — это на случай, если ты один из тех странных людей, которые жрут арахисовое масло с медовыми сэндвичами — и ещё куча всякой херни. Мурильо был немного озадачен множеством вариантов, но всё же решил остановиться на чём-то простом: — Арахисовое масло и желе. — Хороший выбор. Джонни принялся делать бутерброды, но был грубо прервал кем-то очень громким, ворвавшимся на кухню. — Чё как, сучки, скучали по мне? Дэнни неслабо напрягся, когда понял, что вернулся Чарли; он почувствовал ещё одну волну стыда и отвращения к самому себе. Боже, как же он был внеебически туп. Джонни быстро по-приятельски обнял Сина, а Джей, не желая подниматься со своего места, просто кивнул. Светловолосый бедняга же вжался в угол кухни настолько, насколько смог. — Здаров, мужик, как всё прошло? — спросил Дог. Джордан усмехнулся, оскалив зубы. — Ахуенно, как и всегда, — затем он обратился к блондину. — Привет, детка, как твои дела? Рейган неоднозначно прокашлялся, а Джорел явно пытался сдержать смех. К счастью, Син этого не заметил. — Всё в порядке, — ответил Дэнни. Тот усмехнулся, а затем повернулся к Джорджу. — Эй, Фри, ты там сэндвичи делаешь? Сварганишь один для своего любимого брата? Тот невозмутимо глянул на него. — А то ж ты мой любимый брат, ага. — Бро! — Чарли с наигранной обидой поднёс ладонь к груди. — Я думал, у нас с тобой особенные отношения, бро! — Ты ошибался! — Джонни не смог больше сохранять серьёзное лицо и рассмеялся. — Да, сделаю я тебе один. Арахисовое масло и мёд? — Верно мыслишь, малышка. — Никогда больше не называй меня так. — Ничего не обещаю, малышка. Дэнни со всей присущей себе искренностью надеялся, что никто не растреплется Сину о той ночи, которую он сам нихуя не может, блять, забыть. Хотя, зная, как эти люди поступали с ним, надежды, вероятно, будут похерены в руины. — Когда Дьюс вернётся? — спросил Чарли. — В полночь, — ответил Джей с совсем-отсутствующей-горечью-в-голосе. — Сэндвичи, засранцы, — Рейган раздал еду, обёрнутую в бумажные полотенца, а затем принялся убирать всё, что использовал для приготовления. Дэнни развернул свой бутерброд и очень обрадовался тому, что мужчина-то, оказывается, был профессионалом в соотношении арахисового масла и желе; почти волшебно. — Не хотите фильм посмотреть? — прожевав еду, предложил Джорел. — Заебался работать. — Ох ну нихуя себе, Догги от работы отлынивает? — саркастично протянул Чарли, широко открывая рот и хлопая себя по щекам. — Грядёт апокалипсис? Джонни ухмыльнулся. — Я бы не отказался от фильма. Только какой? — Любой, который не рассчитан на тупых девчонок. Дэнни решил не упоминать то, что кое-что из фильмов для «девчонок» ему нравится. Некоторые из них были действительно неплохими, но только некоторые. Син хлопнул в ладоши. — Погнали смотреть фильм! В итоге тот оказался достаточно длинным — шёл более двух часов. Дэна усадили между Джонни и Чарли, что было для него своеобразным методом пыток. Во время просмотра он всё ждал, пока кто-нибудь пропиздится о том, что случилось, но благодаря любому божеству, которое присматривало за ними, никто ни о чём не обмолвился. По окончанию фильма, Рейган отвёл Дэна в свою комнату для уже обыденной ёбли. Тот не особо был рад вернуться к повседневной рутине, потому что тело болело и во время, и после, но ему, по крайней мере, не приходилось больше иметь дело с противоречивыми эмоциями. Он всё ещё не знал, что именно чувствовал к Чарли, и это очень беспокоило его. Но в голове было столько мыслей и идей, что, не имея возможности справиться с ними, он просто решил лечь спать сразу после того, как его отправили обратно в камеру. Возможно, несколько часов сна могли бы разрешить весь пиздец, творящийся у него в мозгах. О чём же ещё он мог мечтать.