Чертов Грей! - Джиртон

Это сдавливающее чувство буквально уничтожало изнутри, проникая под кожу колющими импульсами. Всё было не так. Вокруг темнота – но эта не та темнота, что должна быть. Хотя вокруг тепло. Спокойно. И до безумия тихо. На секунду казалось, что это и есть конец. Тот самый, о котором так любят фантазировать в своих записях великие умы. Хотя, постойте. Конец не может пахнуть… фенолом? Определенно. А если сконцентрироваться на ощущениях в теле и более глубоких нотках запаха – можно уловить тонкое послевкусие хлоридов и мыла, что используют при стирке. Правда сквозь химической гармонии все же проскальзывал аромат… лилий? Анна провела руками по поверхностям, окружающим её – и, даже не нужно было открывать глаза, сразу поняла, где она находится. Стоит проснуться, чтобы только подтвердить свою догадку. Действительно, больница. В ночных оттенках, освещаемая лишь пучком лучей от уличного фонаря, палата выглядела по-настоящему… тошнотворно. Но стоило повернуть голову – становилось несколько легче: на прикроватном столике гасло стояли два букета. Один из них – багряные розы, так сильно похожие на те, что растут дома в саду, вплетенные в веточки, - определенно был принесен матушкой с отцом. Только они знают, как Анна – пусть и никогда не была в восторге от прогулок в садах – любит аромат небольших букетиков по поместью. Ровно девять роз в каждом – ни больше, ни меньше. Так гармоничнее всего. А второй – ближе к кровати, и потому именно от него шел основной шлейф – из белых лилий. Неужели он был… Голос в коридоре оборвал мысли. Анна не разбирала слов, но лишь слышала несколько причитающий тон пожилой леди, а после – размеренные шаги, приближающиеся к ней по коридору. На всякий случай Анна прикрыла глаза, притворяясь спящей. А шаги между тем… Остановились совсем рядом. Дверь тихо щелкнула и с натяжным скрипом пропустила гостя внутрь. Неужели медсестра в такой час? Реплик не последовало. Вместо этого –стук каблуков по каменному полу, ближе к кровати. Тихий шорох одежды совсем рядом, где-то в стороне, но новая волна цветочного аромата ударила в нос несколько ярче предыдущей и – капли воды отзвенели в стеклянной вазе – кажется, старый букет был сменён на новый. И Анна была уверена: открой она глаза – белый камзол ночного визитёра окажется первым в поле зрения. Потому сохранять спокойствие и притворяться спящей – прекрасная тактика на ближайшее время. Думается, она не готова была с ним разговаривать сейчас. Сохранять спокойствие даже тогда, когда он, наклонившись, легко целует её лобик, а после – буквально секундной паузы – приглушенно смеется, выдыхая. - Хорошо, что ты решила посвятить себя науке. – произнес он с явным задором в голосе. – Актриса из Вас, маркиза, не слишком убедительная. Внутри Анна почти вскипела, но лишь надеялась, что Грей блефует в очередной раз. - Брось, Анна. Открой глаза. – судя по звуку, граф устроился в кресле напротив кровати. – Твои замечательные бровки дёрнулись, стоило мне прикоснуться. Чертов Грей! - Рада меня видеть? – с привычной издевкой, буквально въедаясь взглядом в её лицо. Ликуя, когда она наконец посмотрела на него. Выдыхая, сдерживая едва уловимое раздражение. - А вы, граф, совсем стыд потеряли – навещаете леди в столь поздний час. – и она театрально натянула одеяло на себя, зарываясь в нем практически полностью. - По долгу службы не могу выделить другое время. Да и к тому же, - Грей нахально опёрся на край кровати так, что Анне пришлось отпрянуть, уступая часть территории. – Я являюсь счастливым обладателем детальной памяти на… - Прекрати, - она дёрнулась от его слов, и боль в животе тут же отдалась резью. Раздражало. – Как тебя вообще пустили? - Между прочим, - улыбка все же пропала с лица графа, а выражение лица стало более серьёзным: он, конечно, понимал, что маркиза вряд ли будет распыляться на любезности и несмолкаемые благодарности, но такого резкого тона от неё он явно не ожидал. Ладно, спишем на посттравматические боли. – Я переживаю за тебя. Жизнь ведь спас, как-никак, и… - Получил очередную награду? – ядовито брошено с вызовом. На секунду, Грей был выбит её резким тоном. – Если бы ты не встрял, Дэлия бы не выстрелила. Грей отдалился, пораженный в глубине души, и мог лишь опереться о спинку кресла. Выпрямился, сверля бледное лицо Анны выжидающей сталью, что наливалась закипающим гневом. - Если бы я не встрял, - он отчеканивал слова, явно подавляя эмоции. – Тебя бы пристрелили как дворнягу, глазом не дёрнув. - Нет. – Анна тоже выпрямилась, чтобы с высоты больничной кровати не смотреть на него снизу-вверх. Почти игнорируя ноющую рану. - Мы знаем друг друга с детства, она бы не смогла… - Неужели? – его бровь дернулась вверх. – А она бы смогла почти намертво напоить кого-то снотворными? Анна не могла ответить, потому что… Дэлия действительно смогла… А Грей продолжал: - Ты ведь помнишь, что ты мне сказала в тот вечер? – Анна вновь взглянула на Грея, пытаясь справиться с его нагнетанием. И, кажется, нутром предчувствуя, что именно он имеет в виду. – «Она знала о нас». Поэтому ты не смогла выстрелить? Анна была поражена, но лишь могла отвести взгляд в сторону, пытаясь подобрать правильный аргумент. Только… мысли метались клубком по голове, а под испытывающим льдом концентрация никак не желала задерживаться. - Я… Не нужно было стрельбы. Мы бы поговорили, и… Грей лишь усмехнулся, размеренно выдыхая. - Разумеется. - Он решил принять столь лживую версию. Или же… нет, всё же накапливающаяся ярость вперемешку с разрушенными ожиданиями от этой встречи и общим непониманием расшатывали его рациональность, веля, наконец, вывести маркизу на чистую воду. Именно сейчас, когда она не в силах никуда от него деться. Когда никто не может помешать. – В таком случае, ничего ведь страшного, если пара медсестер знает о наших чувствах? Иначе меня бы не пустили. Впивался в неё взглядом, улавливая каждое малейшее колебание. Буквально нутром чувствуя, как на секунду остановилось её сердце от этих слов, как она напряглась всем телом, замирая в ожидании. Обдумывая. Точнее, пытаясь обдумывать в общем хаосе её мыслей. Его же мысли ясны. Правда, терпение вот-вот лопнет, как скрипичная струна. И, кажется, Грей поистине засомневался. В её чувствах. В ней. И в себе самом. Сомнение – весьма неприятный компонент, что должен напрочь отсутствовать в голове и в сердце, дабы не мешать исполнять свой долг. И, думается, именно сомнение окончательно расставило все точки для графа, заставляя взять себя в руки. - Видно, с графским титулом тяжело считаться… - выдавил, а после все же встал с кресла, поправляя рапиру. - Я, конечно, понимал, что любезности из тебя клещами не вытащить. Но можно было проявить хотя бы малейшую благодарность. А Анну его словами резало больнее раны. - Чарльз, я… - Не нужно, - перебил, выпрямившись в военной стойке. К горлу подкатил едва пересиливаемый ком. – От лица Её Величества благодарю за помощь в раскрытии дела, маркиза Эвондейл. И, не желая слышать ничего более, по-военному Грей легко поклонился и, развернувшись, скоро покинул палату. С тех самых пор, белоснежные лилии в семнадцатой палате более не цвели. Ноябрь размеренно подходил к концу, заставляя погоду истинно раскрывать себя в английской красе: вода уже слегка покрывалась льдом, говоря о приближающихся холодах, а затяжные дожди, лишь изредка сменяемые порывистыми ветрами под свинцовым небом, заставляли Темзу разливаться, почти выходя из своих берегов. В эти дни Лондон был особенно осторожен, и англичане спешили запасаться углем и древесиной к приближающейся зиме. Но несмотря на тяжелое время, Ноябрьский бал, что каждый год проходил в Букингемском дворце, знаменуя конец осенней поры, в этом году должен был состояться в новооткрытом Бальном зале, а потому вся аристократия с нетерпением ждала этого дня. Семья Эвондейлов волновалась особенно: Анна всего лишь с несколько дней как прибыла из госпиталя Святого Варфоломея, но никак не могла пропустить – по мнению матушки, разумеется - столь знаменательное событие. И хоть рана, конечно, затянулась и не беспокоила так часто, все же маркизе приходилось тратить большее время на сборы и отдых, дабы восстановиться. В конце концов, она ведь не может прийти в себя за несколько дней, как это мог лишь Ч… Она старалась не думать об этом. Не вспоминать. Выбросить из головы и продолжить учебу так, как и планировалось заранее. Отец написал ему благодарственное письмо – Анна, разумеется, не просила, но была уверена, что после такого жеста граф посетит поместье в скором времени. Однако гостей в доме так и не было, а вместо этого дворецкий, передав Анне почту отца, пока тот был в отъезде, принес ответ от Графа. Письмо было выдержано как никогда официально и кратко. И хоть Анна не знала изначальный текст, по ответу уловить всю суть не составило труда: «… Прошу, не стоит благодарностей: я лишь выполнял свой долг. «…» Приношу извинения, что не смогу в скором времени посетить Вас лично – государственные дела не терпят отлагательств. «…» Придержу Ваше приглашение до лучших времен и погоды. «…» Желаю маркизе скорейшего выздоровления. «…» С глубочайшим почтением, Граф Чарльз Грей». И хотя Анна не сдержалась и вскрыла письмо, отец по возвращению воспринял это спокойно. В конце концов, его дочь как никогда достойно проявила себя на службе Её Величества. - … Именно поэтому, дорогая, - за очередным ужином причитала матушка. - К тому же, я слышала, что сестра Графа тоже будет присутствовать. - Сестра? – переспросила Анна с чуть большим интересом. – Не знала, что он не единственный ребенок. - Да как же? – удивился отец. – Ты ведь с ней учишься. Графиня Элайза Кортни. Увесистый столовый нож тут же выскользнул из рук Анны. Элайза Кортни?!! И тут же в памяти – отрывок с ночи в госпитале, и колко брошенное Греем: «А она бы смогла почти намертво напоить кого-то снотворными?!» - … Она ведь тоже была замешана в инциденте, - взволнованно дополнила матушка. – Граф, должно быть места себе не находил… - … Но подождите, - перебила Анна, даже не слушая их. – Элайза живет в Норвуде, а у Грея поместье в Кенсингтоне. – думается, огромная разница в статусе этих районов была нерушительным аргументом. - Ну, разумеется, дорогая. – матушка удивлялась подобному интересу дочери. – Элайза ведь незаконнорожденная дочь предыдущего графа Грея и его любовницы - Герцогини Джорджианы Кавендиш. По статусу Элайза воспитывалась в поместье матери. И, кажется, последний кусочек огромной мозаики встал на место. Определенно, Элайза могла также помогать Грею, в том числе и рассказывать всё, что происходило с Анной. И… это просто не укладывалось в голове. Будто сам Грей постоянно дышал Анне в спину. - Но раз так, - отец прервал мысли Анны, - должно быть, к ней общество будет благосклонно… Но более их речи Анна не слушала. Вместо того в груди металось одно: Дэлия не только ранила Анну, но и чуть не усыпила Элайзу, и ведь именно поэтому Грей так остро реагировал на её слова. Только сейчас осознала, какую глупую грубость она совершила, и потому было просто необходимо… … найти Грея на этом чертовом балу и извиниться. Выстроенный Бальный Зал, что оказался в разы больше и величественнее предыдущего, был прекрасным вместилищем Ноябрьского Бала. Среди кедровых панелей, увенчанных вставками из чистого золота и серебра, среди массивных мраморных колонн, среди кружащих пар и музыки, не смолкающей ни на минуту, Анна чувствовала себя как никогда потерянной. Родители же быстро сориентировались среди гостей, тут же найдя своих близких друзей – Анна, конечно, поприветствовала их, но вот строить беседы с этим поколением ей удавалось с трудом. Потому вместо затянутых бессмысленных бесед она предпочла укрыться у фуршетного стола ближе к передней части комнаты – там, где на троне восседала Королева, с отрадой в сердце наблюдая за кружениями в танце. Грей находился там же – по правую руку от Её Величества, склонившись, кажется, слушая её, внимая каждому слову и легко улыбаясь. Анна была уверена, что обращаться к графу сейчас в подобной обстановке – когда вокруг светские дамы только и норовят, что узнать свежеиспеченные интриги, - было абсолютным безумством и буквальным убийством своей репутации. Но и выдернуть Грея не представлялось возможным: сегодня он как никогда исполнительно придерживался своего поста, не отходя от госпожи ни на секунду. Или же есть способ? Анна не была в этом уверена, но стоило Ее Величеству улыбнуться ей и кивнуть, найдя маркизу среди толпы, Анна решила временно отложить столь стратегические размышления. Особенно когда Грей бросил на неё кроткий взгляд, лишенного всякого интереса. Хотя всего лишь на мгновение маркизе показалось, что в столь секундном движении она смогла уловить нотки… раздражения? Смятения? Отчуждения? Не разобрала, но нервное колебание точно проскочило между ними. Столь щедрый жест от Королевы нельзя проигнорировать. И потому Анна приближалась к тронному помосту, с трудом пробираясь сквозь толпу, нервно сжимая подол платья. Спокойно… Глубокий вдох, мягкая улыбка – и маркиза приветствует Её Величество в реверансе. - Анна, дорогая, - королева по достоинству могла оценить царившую манерность. – Рада видеть тебя в добром здравии. Мы с Чарльзом изрядно переживали за тебя. Анну несколько смутила столь прямая откровенность, но любопытство заставило бросить очередной взгляд на Грея – тот лишь беззаботно улыбался, изображая неловкое стеснение. Получалось довольно… искренне. Словно минувшей ссоры как ни бывало. - Ваше Величество, прошу, не выдавайте. – и смех «любимого Чарльза» заставил Королеву расплыться в материнской улыбке. - Ах, прости, мой мальчик, - Анна даже находила забавным, с каким благоговением и трепетом Её Величество общалась со своим дворецким. Интересно, в той же ли манере она обращается к черствому Фиппсу? Почему-то представить это было довольно трудно. – На самом деле, дорогая, хотела тебя снова поблагодарить за помощь. - Прошу Вас, Ваше Величество, это мой долг. – очередной реверанс вежливости, мелкий взгляд на Грея – а за мягкой улыбкой серая сталь глаз буквально прожигала пулевую рану на животе, принося поистине настоящий дискомфорт. После королева поинтересовалась университетской жизнью. Хоть Анна и говорила кратко и по делу, но вот воспоминания Королевы о её «ярких годах» домашнего образования и благопристойной молодости как-то затягивали разговор, а подошедшая через несколько минут матушка с отцом – видимо, отец весьма быстро пригласил друзей на ужин в поместье, не распинаясь на долгие речи на торжестве, - удлинили данную дискуссию на добрую часть вечера. Откровенно, маркиза заскучала, хоть и держала благородную улыбку на лице, кивая больше по инерции, нежели по собственному восторгу. - Между прочим, дорогая, - обратилась Королева, приведя Анну в чувства. – Давно не доводилось мне наблюдать тебя в вальсе. Прошу, наслаждайся вечером! - Благодарю Вас, Ваша Светлость, но… - растерянный тон маркизы звучал так приглушенно, что Королева даже не услышала его сквозь переливы музыки, обращаясь к своему дворецкому. - А Чарльз может аккомпанировать! – Её Величество, равно как и родители, восприняли идею с энтузиазмом. – Он с детства был хорош в танцах. - Опыт фехтовальщика сказывается, Ваше Величество, - Грей учтиво поклонился, приложив ладонь к груди. Анну же одарил столь же учтивой улыбкой, приглашая на танец. В голове маркизы тут же пронеслась мысль: «Это шанс» - и вложила свою ладонь в его, скрываясь среди толпы. Ситуация определенным образом выводила из себя: Грей держался учтиво и холодно, и Анне приходилось держать планку – боковым зрением отмечала, что родители и Её Величество наблюдали за ними. Оттого – вкупе с вечно снующими туда-сюда парами вокруг – маркиза пыталась говорить тихо и едва уловимо, чтобы слышать мог только он. - Чарльз,.. – думается, выдавить из себя первые слова под его бесстрастным взглядом было для Анны сродни пытке. – Тогда в больнице… Прости, я правда не хотела тебя обидеть… - Не боитесь, что Вас могут услышать, маркиза? – выдал граф с такой леденящей душу насмешкой, что в мгновение все извинения Анны разбились, будто хрупкие льдинки столь разрушительного хаоса. Даже не нашла в себе силы поднять голову и посмотреть прямо в его лицо. Грей же – думается, в раздражении – сжал её ручку несколько крепче, а другой с несколько грубой силой прижал к себе ближе. Или, может, того требовала обстановка: не увлеченные танцем пары могли запросто подслушать их. – Я не обижен. – прошептал он, опаляя ушко горячим дыханием, что Анна почти отстранилась. - Лжец, - прыснула она, пытаясь отдалиться, но Грей крепко расположил свою руку на её спине. - Предельно честен, Анна. – он пожал плечами, увлекая маркизу в очередное па. Её Величество всё так же наблюдало за парой. – Но лишь чертовски зол. Должно быть, редкостного подлеца ты разглядела в моей персоне. – ей ничего не находилось к ответу, что в некоторой степени даже радовало графа: волевой маркизе Эвондейл не вставить и словечка – какое зрелище! Не будь столь пристальных взглядов со стороны – тут же нагло зацеловал бы схмуренное личико, отправляя совесть и приличия в долгий ящик. Но так – лишь держим всё в должном порядке. – Рана беспокоит? - Нисколько. Её ответ не убедил. Нисколько. По долгу службы Грей знает, что рана от пули так просто не заживает. Посему он был готов буквально взвыть от того, как же раздражительна была её ложь. На публику, Её Величеству, родителям, ему – абсолютно неважно, ущерб казался эквивалентно разрушительным. И потому Чарльз в доли секунды – он ведь прекрасно помнил, где располагалась её рана, и не спрятать это даже за корсетами – переместил свою руку на ноющий под затяжками бок и слегка надавил – совсем чуть-чуть – а Анна уже шипит, дернувшись, и сжимается носиком в его парадный камзол. - Не лги мне, - за его сухим командным тоном её приглушенный гнев почти растворился, равно как и его здравый смысл слегка помутился, стоило уловить тонкие нотки французского парфюма с каштановых прядей. Отвлекся – и тут же военная выдержка велела взять себя в руки, а разум поставить на место. – Может, мы и были лишь секундно увлечены друг другом, тем не менее я… Он не смог закончить столь простую мысль, сверлящую сознание все то время, что он буквально заставлял себя не думать об Анне. Лишь замер, пораженный, как внезапно она заглянула в его глаза, пытаясь отыскать в привычном льде и стали что-то… такое… Что? Ответа не было, но лишь танец кружил их всё дальше и дальше. Ну же, Анна, скажи. Согласись с ним. Ты же знаешь: «Мимолётная слабость – не более» - повторять всякий раз, стоит лишь подумать о чертовом Грее. И прятаться за столь комфортным образом отчуждения и холодности, чтобы этот наглец не смел ничего сделать. И чтобы он всё равно делал, несмотря на её запреты. Элегантно и до неприличия дерзко, даже не подразумевая наличие выбора для неё. И ухмылялся, как и сейчас. Сталь во взгляде стала несколько мягче – Анна корила себя за то, что прекрасно знала, что следует за столь резкими сменами в фарфоровом лице. Лишь металась: неужели он собирается что-то выкинуть сейчас?! Среди всей этой толпы?! Когда матушка не отрывает от них взгляд, наполненный безграничной гордостью за свое дитя?! А Грей, читая все метания на встревоженном личике, молча выжидал, давя на маркизу разрушительной отчужденностью, готовую отступить в ту же секунду. - Ну же, - веки его чуть опустились, сделав взгляд точно хищным. Анна явно не понимала, не поспевала за правилами его очередной игры. – Ну, давай. Скажи это. Девичье сердце пропустило удар, и Анна всей душой надеялась, что от одного осознания разум не впадет в состояние легкой паники, когда рациональность улетучивается с каждой секундой пребывания с Греем. - … Что? – брошено с надеждой выкроить немного времени, хоть гениальный план спасения даже не мерцал на горизонтах сознания. - Что вы, маркиза, ко мне весьма неравнодушны, - он говорил с едва скрываемым ликованием в голосе, а Анне хотелось сгореть от стыда прямо на месте. Но вместо этого – лишь осматривалась по сторонам: лишние уши были ни к чему. Грей забавлялся. Так, спокойно. Дыши глубоко, Анна. Вот так. Лучшая защита – нападение. Стратегия еще никогда не подводила. - Боюсь у вас, граф, серьезные проблемы, - старалась выдать предельно спокойно, а факты метались в голове. – Советую почитать Иоганна Райля: немцы довольно преуспели в психиатрии и специально для вас задумались над лечениями Комплекса Бога. Должно помочь. А до сего момента прошу: уделяйте своё величественное внимание куда-нибудь в другую сторону. И ответная усмешка на её лице после такой тирады – будто вишенка на именинном торте. Только вот – чёртбыпобрал! – Грей даже не изменился в лице. - Ну, что за дьявол. – Граф резко остановился посреди танцующих, и Анна в ту же секунду напряглась. – Сколько яда в себе не копи – а всё равно я не в силах на тебя злиться. Музыка разом стихла. Зал стал более спокойным. Кажется, танцевальная сессия вальса подошла к концу. А среди общего смятения, когда партнёры благодарили друг друга за прекрасно проведенные минуты танца, Чарльз – истинно по-собственнически – на кроткое мгновение притянул Анну к себе и почти невесомо коснулся губами её лба, жадно вдыхая нотки её парфюма. Так… трепетно и осторожно, что маркиза потерялась, не в силах произнести ни звука. И хоть переживать подобное приходилось не в первый раз, сейчас… всё было абсолютно по-другому. - Продолжим позже, - его самонадеянный тон, кажется, вернул её в реальность. Финально отрезвил лёд с нотками детского задора. – Хорошо подумай над моими словами, Анна. Впредь буду ждать только самых чистосердечных признаний. – и он склонил голову набок, наблюдая, как размеренно в девичье сознание возвращается рациональность. - Не дождёшься. – ядовито, но звучит совсем не убедительно. - Молчать из принципа будешь, верно? – зная её повадки, Грей другого ответа даже не ожидал. – Ничего, я могу проявить терпение. И, развернувшись истинно по-военному, он направился сквозь толпу в сторону Её Величества.