Чертов Грей! - Джиртон

Дорога в Коттенхэм казалась весьма неудобной: экипаж то и дело потряхивало на каменистой дороге, отчего студентки Джиртона частенько про себя отмечали, что следовало всё же остаться дома. Они ехали уже порядком долго: вилла Суинделла, которую Джеймс так рьяно нахваливал все те дни до «заветной субботы», находилась достаточно далеко от университета, а потому Анна, наблюдая за ориентирами из окна, пыталась запомнить дорогу – при любом исходе она подготовила себе путь к отступлению, а потому… - Все-таки Элайза была права: нужно было остаться. – высказалась Амелия Скотт, с которой, так уж получилось, Анна была в не слишком тесных отношениях. Но сейчас была с ней абсолютно согласна: на виллу, помимо неё с Амелией, согласилась поехать только Розабэль Гроссперин с литературного направления. С ней Анна, конечно, поддерживала диалог, но находила её натуру весьма ветреной, как и полагается любителям поэзии, и потому в их обсуждениях всегда всплывало слишком много конфронтаций. Меж тем, две другие студентки предпочли остаться в общежитии: Дэлия Роттервальд с медицинского направления не поехала по состоянию здоровья, а Элайза просто отказалась, сославшись на высокую занятость. Думается, они не так много потеряли. Наконец экипаж подъехал к поместью, скрытому в плотном лесном массиве: коричневый кирпич здания терялся в сумраке леса, а потому различить место было возможно лишь благодаря огням в окнах – кажется, веселье уже вовсю наполняло этот дом. - «Без самодеятельности» - прозвучало в голове Анны холодным тоном Грея так отчетливо и ярко, что она даже инстинктивно обернулась, будто он сопровождал их. Но нет: перед виллой были лишь студентки и пожилой лакей. План отступления был до невозможного прост: в назначенное время Анна, откланявшись истинно с гордостью семьи Эвондейл, покидает особняк в экипаже – для общего виду. На безлюдном участке пути, где Хистон-роуд обрывается в Коттинхэм-роуд, она берет одну лошадь из экипажа, и объездным путем добирается до университета. На все должно уйти не более двух часов. И на крайний случай – револьвер тщательно припрятан среди юбок платья. Стоит отметить, в стрельбе Анна преуспела. В течение последних одиннадцати дней каждый вечер она, постоянно придумывая предлоги для отвода глаз, выезжала с Греем на ту самую опушку. За эти одиннадцать дней в соломенные чучела было выпущено более ста пуль. И, кажется, за эти одиннадцать дней более тысячи упреков было брошено этим наглецом ей в спину. Она могла лишь молча терпеть и крепче сжимать рукоять револьвера, обещая себе, что более в подобные авантюры с этим не ввяжется. Лишь раздражало то, что его беспардонные методы действительно работали. При стрельбе её сознание становилось ясным. Страх отступал. Руки более не дрожали. Спина выпрямлялась так, будто перед Анной сама Королева оценивала каждую выпущенную пулю. Грей был истинно доволен прогрессом. Хоть и не давал никакой похвалы. Отсутствие упрека и смиренное молчание – подлинно высшая награда. Так, чтобы стальной взгляд исчез, оставляя только ухмылку – едва заметную, лишь уголками губ. - Без самодеятельности, - только кинул он в последний вечер тренировок, убедившись, что семь отверстий красуются на куклах. Анну такое обращение слегка задело, но после серии и более унижающих колкостей, к подобной она даже не цеплялась. – Слабоумие и отвага – весьма сомнительный девиз. - Учту, - ответила коротко, убирая револьвер. Графа такой ответ явно не удовлетворил, но он решил промолчать. И всё, что Анна смогла вынести с его уроков, она прокрутила одной строкой в голове еще раз, прежде чем зайти в дом. Маркиза предполагала, что подобное мероприятие будет несколько отличаться от привычного понимания «сбор студенческого совета». Анна была готова сделать скидку на то, что без какого-либо внешнего контроля молодые студенты позволят себе несколько больше, чем обыденные светские беседы и слабое вино. Но она представить не могла, что подобный вечер предстанет именно в таком свете: многие из «уважаемых дворян», чьи благородные родители мелькали тут и там в заголовках газет, под действием виски, бренди и чего-то кислотно-выжигающего (Анна даже не собиралась разбираться в отголосках этой аромы), а также задурманенные сигарами – дешевыми и не очень – могли разговаривать не четче портовых пьяниц и низкоморальных профурсеток и вести себя не лучше свиней в загоне. Сливки общества. Но были среди них и те, кто все же держал статус. Джеймс, например, вместе с Гертхардом встретили девушек в центральном зале в весьма добром здравии. Правда, Анне пришлось значительно польстить, нахваливая вечер и приписывая ему небывалые эпитеты. Благо длился этот театр недолго: кажется, Суинделлу наскучило, и он решил выйти за очередной порцией выпивки. Гертхард, от которого буквально разило бренди и излишней самоуверенностью, покидать студенток даже не собирался. - Маркиза, - спросил он чересчур надменно, фокусируясь на её лице. – Извините за дерзость, но… вы обручены? Признаться, такой вопрос даже слегка выбил Анну из колеи своей безосновательностью, но под выжидающим взглядом она сумела взять себя в руки, изобразив привычно безынтересное выражение лица. - К сожалению, нет. – наиграно ответила она так, как часто могла наблюдать подобный флирт на светских приемах. Формула проста: сначала взгляд в сторону, смущенно похлопать пару-тройку раз ресничками от откровенности вопроса, затем изобразить несколько секундную борьбу между своими секретами и напористостью кавалера, а затем – не забыв о театральном кротком вздохе - порционно выдавать информацию. Подача отличается лишь желаемой целью. И хоть многие светские красавицы за свою недолгую жизнь освоили эту формулу в совершенстве, Анне такое давалось пока с неким трудом. Хотя, нетрезвому Гертхарду подобный уровень её подготовки вполне устраивал. Он развалился на кресле в гостиной. - Отчего же?! – он наливал себе еще бокал бренди. – Такое счастье упускаете, разве нет? - Точнее, упускаю возможность прятаться за ширмой замужества, разве нет? – точно выверенный ответ, и смущенная улыбка брошена ему как небольшой презент флирта. Верно. Так, чтобы он заведомо принял свою победу. Нужно лишь подтвердить последним… - Я ведь не так дурна, чтобы сразу привязываться к одному мужчине. Вы так не считаете? Считает. Один тяжелый выдох и на долю секунды прикрытые глаза были отличным подтверждением. - Конечно нет, - сальной рукой вытер с уголков рта остатки алкоголя (Анну чуть не вывернуло от такого зрелища), - Но, маркиза, не ожидал, что в вашем прекрасном амплуа таится столько… - он явно пытался избегать вульгарных слов, чтобы не спугнуть её, но на ум никак не приходил лексикон столь высокого класса. – Столько… загадочности. - Не люблю выкладывать сразу все карты на стол. Может... – похлопала ресничками пару раз для виду, спрятав личико. – Может... вы тоже сможете раскрыть свою карту? Разумеется, наедине… Тон её опустился до неприлично низко. Внутри бурлила ярость к себе – как же маркиза Эвондейл смогла опуститься до такого! – но осеклась, видя абсолютный результат: Гертхард тяжело поднимается с кресла, но все же приглашает выйти из общего зала в другую комнату. К спальным комнатам гостевого крыла. Это подходит. Идеально. Легко кивнув, Анна последовала за ним… Тем вечером Грей не находил себе места. Он не мог заставить себя просто устроиться в кресле кабинета, рассматривая одну за одной бумаги от Её Величества, сборы графской земли, отчеты Скотланд Ярда – в целом, дотошная писанина без колебаний откладывалась в долгий ящик. Меж тем он не переставая мерил комнату шагами, в голове вновь и вновь прокручивая план Анны. Что-то не сходилось. Он судорожно перебирал в голове все хотя бы единожды произнесенные ею фамилии, имена, даты, факты – и что-то тяжелым комом металось от головы к груди, не давая опустить голову на подушку даже в столь поздний час. Её план выводил из себя. Грей находил его несуразно-глупым и безрассудным, и в восьмой вечер их подготовки, когда он наконец смог выудить из неё информацию – он пришел в ярость. Анна собралась пудрить этому подонку голову! Боже, объясните ей, что так дела не делаются! Но естественно она не слушала. Естественно она, якобы продумав план, исполнит его в любом случае, чтобы он ей не говорил: пусть он давит день, два, месяц – она твердо дала понять, что от своего не отступится. В таком случае, Чарльзу оставалось лишь одно: научить её отправлять пули точно в цель и делать это без малейшего колебания. На одиннадцатый день он смог выдохнуть спокойнее: с задачей он справился почти идеально. Анна могла лишь на словах заверить, что если ей будет угрожать опасность, она отдаст приоритет револьверу. Но все же он метался. Гертхард Коувер. Гертхард Коувер. Ко-у-вер. Грей пробовал фамилию на вкус. Что-то отдавало горчинкой. Идея Анны о том, что Коувер может использовать для транспортировки оружия поезда, на которых они отправляют гуманитарную помощь в колонии, с первых секунд показалась Чарльзу глупой. Потом, когда Анна делала четырнадцатый выстрел, он вернулся к этой мысли еще раз, и, прикинув факты, мог согласиться с тем, что достопочтенная семья могла кривить душой. Ну, или же отпрыск Коуверов весьма недурно опозорит родителей в ближайшее время. И когда Анна, легко – истинно благородно – улыбнувшись лишь уголками рта, сказала, что вытащит из него информацию (не чистосердечное признание, разумеется, но хотя бы более достоверную пищу для размышлений), Грей прикусил себя за язык, чтобы не сорваться на неё. Сдерживать злость становилось труднее. Но справился – и только пожал плечами, скрестив руки на груди. - Поступай, как знаешь. – полное безразличие в его голосе отыграно гениально, но взгляд въедается в ладонь, держащую заряженный револьвер. – Но не обессудь, если он не сможет держать себя в руках. – сталь глаз перемещается на её лицо. Он полюбил, когда она готовилась к выстрелу, и её лицо было в абсолютной сосредоточенности. – Ты не осознаешь, как ты красива. Но Анна ничего не ответила, лишь спустив курок. Попав прямо в соломенное сердце. И, конечно же, не изменив своего решения. Интересно, что Анна наплетет своим сокурсницам на этот раз? Как получится убежать, избегая дальнейших вопросов? Ведь в её плане был один большой промах – чисто производственный, но всё же. Он был уверен, вопросов она не оберется. Чарльз имел честь разделить беседу со всеми студентками – не только в стенах университета, разумеется – и потому он точно понимал, что… Осознание пришло в ту же секунду. Боже, каким же он был идиотом всё это время! Ответ лежал перед самым носом. Мозг лишь с разрушительной скоростью достраивал все детали и последствия. Не было ни единой секунды на промедление. Прихватив камзол со спинки кресла, граф выбежал из душного кабинета, решая, какой путь скорее приведет к общежитию девушек… План сработал идеально. Анна буквально благодарила славный девятнадцатый век за столь точную медицину: Гертхард, значительно перебрав с алкоголем и «случайно» принявший небольшую дозу смеси аконита и дурмана, заснул в гостевой спальне как никогда вовремя. Он почти до непозволительного нагло располагал свои руки на талии Анны, притягивая её к себе, что определенно вставало в ряд самых неприятных контактов в её жизни, но все же, стоило признать, результат от этого был. Он медленно, но верно подтверждал её догадки, козыряя своим «делом» по импорту-экспорту. Конечно, ни о каком оружии пока речь не идет, но у Анны уже есть веские основания указать на их поезда для «случайной» проверки. Подвинув его тело так, будто он намеренно устроился в этой комнате, маркиза поспешила покинуть виллу. Как и полагалось, в домах такой постройки было достаточно отступных ходов помимо центрального, а потому выскользнуть незамеченной среди всего пьяного балагана оказалось делом до невозможного простым. А экипаж, уже ожидавший не так далеко в роще, рванул от поместья так быстро, что о маркизе Эвондейл в этом месте осталось всего одно скудное воспоминание. Как и было запланировано, на перекрестке Хистон-роуд и Коттинхэм-роуд Анна сменила лошадей, добравшись до общежития намного быстрее на одном скакуне. Легко смогла прошмыгнуть мимо коменданта так, что лишь её платье слегка шуршало подолом, а по лестнице наверх взбежала босиком – да, маркизам так не полагается, зато стук каблуков не перебудит всё здание. Последние сантиметры до заветной двери спальни – и она шумно выдыхает, стоило пройти внутрь и прикрыть за собой дверь. На сегодня приключений с неё хватит. - Это ты, Анна? – послышался шепот со стороны одной из кроватей – Дэлия Роттеруайлд высунула голову из-под одеяла, всматриваясь в дверной проем. – Уже вернулись? - Только я. – Анна кивнула, проходя к своей кровати. – Амелия и Розабель решили остаться. Думаю, вернутся ближе к утру… - маркиза легко расстегнула пуговки платья и, дабы не устраивать больше шума, сразу легла под одеяло. Все же стоит признать: построение планов и последующее волнение за их исполнение – штука весьма энергозатратная, а потому Анна сразу прикрыла глаза в надежде, что Дэлия более не будет мучать её расспросами или хотя бы подождет до следующего утра. - Я думала, ты останешься с Гертхардом, - задумчиво потянула она, приподнимаясь на кровати. - Что ты, он оказался человеком весьма… Подождите. Что-то не так. Что-то не сходится. Одной фразой Анна выбита из колеи. Вновь излишнее шебуршание в стороне, и Анна напрягается сильнее. Откуда Дэлия могла знать, что...? Под одеялом маркиза тут же нащупала револьвер. Осторожно, почти беззвучно поворачивает голову к соседней кровати, и… Рука сама в долю секунды вытаскивает револьвер из-под одеяла. Направляет точно на Дэлию. Ладонь немного дрожит, но под блеском стали Анна берет себя в руки. Дэлия тоже держала Анну под прицелом: в крохотной ладошке уверенно держался абсолютно такой же Smith & Wesson. - Ну и ну, - с усмешкой на лице выплюнула Дэлия. Как никогда, она пугала Анну. – Тебе тоже такой подарили? Неужели Грей постарался? Нехорошо превышать полномочия… Анна буквально затряслась. Откуда Роттеруайльд знала об этом?! Как вообще это пришло ей в голову?! И неужели есть кто-то еще, кто знает об их связи?!! - Откуда ты… - только смогла выдавить из себя маркиза, сильнее сжимая рукоять. - Ну, - пожала она плечиками, полностью вставая с кровати. – Я никогда бы не подумала, что ты так распутна, Анна. – маркиза все еще не понимала, а потому взгляд на неё сверху до невозможного выводил из себя. И она тоже выбралась из-под одеяла, не отрывая от противника взгляд. – Отдаваться мужчине, да еще и в храме науки… А что, если «кто-нибудь» мог увидеть? И Анна поняла. Сразу же. Тот вечер в библиотеке, когда она едва могла набрать информацию. Тот вечер, когда Грей пытался отговорить её лезть в это дело. Тот вечер, когда их прервали – чертов скрип у двери, которому они не придали особого значения. Скрип, ведущий к её прямому поражению. Если бы она только вела себя осмотрительнее. Если бы только она сохраняла привычный рационализм, что всегда оберегал от всякого рода неприятностей. Если бы только… Уже поздно думать об этом. Поздно что-либо отрицать. Дуло пистолета, направленное прямо на неё, обрывало любые попытки. Или же…? На соседней кровати сладко спала Элайза, закутавшись в одеяло с головой. Дэлия не сможет ничего сделать в комнате, пока Элайза здесь: придется убирать свидетелей, да и комендант на первом этаже тут же услышит выстрелы – в случае, если её самодурство раскроется, пострадает вся семья Роттеруайлдов и вовлеченные лица – так и до Суинделла доберется, Анна была уверена в этом. - Элайза, - громко позвала Анна, чтобы девушка проснулась сразу же. Но что-то было не так: Кортни не шевельнулась на кровати – даже малейшего шороха простыней не было слышно – а Дэлия лишь шире усмехнулась, увереннее сжимая револьвер. Анна повторилась вновь, - Элайза, проснись! – хотя голос предательски дрогнул. - Не ты одна знаешь снотворные медикаменты, - едко выдавила она, сощурив глаза. – Она ничего не услышит. Извини. - Но… Почему? – Анна была уверена, что Дэлия не блефует, а потому оставила попытки разбудить девушку. Лишь всматривалась в глаза сокурсницы, что так по-новому смертельно блестели в лунном свете. - Ты защищаешь свою любовь. Я же – свою, - Дэлия пожала плечиками, легко спуская предохранитель. – Джеймсу нужна моя помощь. И тогда он полюбит меня. Полюбит, как тебя любит этот чертов Грей…! Анна поспешила также привести револьвер в готовность, но, абсолютно пораженная её словами, смогла выдавить из себя лишь кроткий шепот: - Мы не любов… Она не успела договорить: тень мелькнула мимо окна второго этажа, и тут же за ней – грохот треснувших рам, звон разбитого стекла, осколки – и боковым зрением Анна улавливает пятно белого камзола среди всей этой какофонии. Дэлия, дернувшись от грохота, случайно спускает курок. Выстрел. Она не поняла, как это произошло. Не до конца осознала все действие. Грей замер, пораженный. Рапира, опасливо блестевшая под луной, была приставлена Роттеруайлд прямо к горлу, давя на него почти до крови. Но его взгляд… переведи Дэлия дуло на него – он бы не заметил. Он бы послал к черту. Он бы… Он бы принял свою участь, не отрывая взгляда от бледного лица Анны. Растерянного, опущенного куда-то вниз – туда, где она пыталась рукой зажать отверстие в районе живота. Не помогало: из-под бледных пальцев кровь просачивалась слишком быстро, пропитывая охристое платье черными пятнами. Анна опустилась на колени, скорчившись от боли, но так и не поднимая на Грея глаза. А он озверел. В ту же минуту рапира рассекла кожу Дэлии до царапины, и она одним хватом была отшвырнута на пол так, чтобы на мгновение выбить её из сознания. Чертов револьвер одним пинком откинут куда-то под кровать, на руки преступницы разом накинуты оковы – и Грей подлетел к Анне, не замечая абсолютно ничего. Паника начинала застилать глаза, но лишь выдрессированный рационализм, имеющийся по долгу службы, держал Чарльза сфокусированным, а мозг искал быстрое решение. - Черт бы побрал, Анна! – вспылил он, подхватывая её. Кровь все больше и больше оскверняла платье, обращая его в ненавистно-черный цвет. Грей, в качестве решения, тут же разорвал подол маркизы и крепко затянул кусок ткани вокруг её талии. - Боже, как больно! – Анна схватилась за его плечо, сжимая его до боли крепко и упираясь лбом в грудь. Краем глаза Грей уловил, что на всегда таком-идеальном-и-невозмутимом лице маркизы градом полились слезы – организм реагировал на боль как никогда остро, и Грей готов был отдать всё, что угодно, лишь бы ей стало хоть несколько легче. Но пока он мог только туже затягивать повязку. – Не трогай! Мне очень… больно. - Прошу, потерпи… Не прошло и минуты, как в комнату – тактично постучавшись трижды, что было по мнению Грея полным абсурдом – забежал комендант. Грей, полностью игнорируя попытки Анны отпихнуть его руки, лишь скомандовал скорее вызвать лекаря и принести медикаменты. Комендант с ужасом в глазах осмотрел размах погрома, творившегося в комнате, и – Грей прикрикнул еще раз, чтобы тот зашевелился уже – наконец убежал за помощью. - Чарльз… - шипя, Анна нервно дергалась на полу, отчего тело пробивали лишь большие волны боли. Грей действовал так же хладнокровно. – Она знала… Чарльз, она всё знала… О нас… - И это всё, что тебя волнует?!! – вскипел он, не жалея ни капли, что сейчас он сделал ей чуточку больнее. – Чёрт бы побрал, почему ты не выстрелила?!! - Я не… - тело её заметно обмякло в руках графа. – Не… смогла… Дура, да?.. – закончила она за него, прекрасно понимая, что лишь это и вертится у него на языке. Грей в ярости сжал челюсти, склоняясь ближе к ране. Анна не смогла сдержать мягкой улыбки – и в таком состоянии смогла вывести его из себя. – Я… старалась… Правда… и… - веки тяжелели, и для контроля речи требовалось большее и большее усилие. Грей сильнее сжал похолодевшую ладонь, а когда силы в хрупком теле совсем иссякли, он… - Анна,.. – позвал, ожидая реакции. Веки окончательно сомкнулись и – сердце Грея замерло в ту же секунду – слабый выдох кротко оборвался. Граф смотрел на бледнеющее лицо, пораженный. – Анна… - снова, легко встряхнув её. Никакой реакции. Сердце пропустило еще один удар. – Анна! – достучаться, звать громче. – Анна! Чёрт, Анна, прошу!!! – он буквально забыл, как дышать. – АННА!!! Но любимые губы, что он так любил целовать, начинали отдавать болезненной синевой…