Я видел сон

      Время весьма быстротечно, правда? Порой, конечно, мы этого не замечаем; да и, надо сказать, редко обращаем внимание на эту могущественную силу. Не придаем ей особого значения, фактически, принимая как должное. Халатного обращения с собой время не терпит. Здесь, наверное, можно провести параллель с любым живым существом: никто не любит, когда его игнорируют, задевают или пытаются разозлить очередной колкостью. Для кого-то это может быть своеобразным защитным механизмом: от внешнего мира, каких-то ситуаций, а может даже и личностей — не важно. У каждого этот механизм свой, индивидуальный. И работает он у каждого по-своему.       Модестаса Паулаускаса многие могли бы назвать заносчивым. Эгоистичным циником. Вспыльчивым. Возможно это действительно так и было, но люди же в большинстве своем слепы, верно? Например, номер десятый, Сергей Белов, лучший и, наверное, единственный друг литовца мог с уверенностью назвать его хорошим человеком. Почему? Все до невозможности просто: он отличный друг, понимающий и тонко чувствующий человек, пытающийся скрыть это за холодной непроницаемой стеной колкостей и иронии; возможно он один из лучших людей, которых Белов только знал. Он не отрицал — у всех были свои замашки, не отрицал, что они были и у Паулаускаса, но к этому стоило привыкнуть. Хотя бы ради того, чтобы узнать его получше.       В категорию таких «особенных» людей десятый мог отнести и Лену Белову. С братом ее он, пока что, был мало знаком, а вот с ней — вполне приличное время. Когда они познакомились была, вроде бы, осень. Да-да, девушка тогда еще вслух восхищалась алыми листьями кленов в небольшом парке перед Дворцом Спорта; их семья как раз недавно переехала из Ленинграда, и почему-то сложилось так, что Саша пока еще не начинал тренировки, а она уже успела вписаться в новую команду. Обычно Белова оставалась на очередную прогонку программы, задерживаясь до самого вечера; ну, а в его своеобразном графике подобная привычка давно уже числилась. В их знакомстве не было ничего необычного: оба случайно столкнулись в холле на первом этаже, после «дополнительной тренировки». Время было позднее, да и на улице было темно, поэтому Сережа предложил гимнастке проводить ее, от чего та не отказалась. Он был немногословен, хотя и она не отличалась обычной женской болтливостью в отношении всего подряд: рассказала о своем занятии, о том, что в городе совершенно недавно и еще пару незначительных фактов о семье, в частности, о существовании брата. Баскетболист же практически всю дорогу молчал, лишь изредка задавая интересующие вопросы и слушал. Наверное, ее нельзя было не слушать. Дело было не только в интересном рассказе, приятном тембре голоса или каких-то других малозначимых факторах; она не навязывалась, умела сохранять ту хрупкую тишину, поддержание которой, возможно, давало нечто большее, чем пустые разговоры, не задавала лишних вопросов и говорила по существу, умалчивая о незначительных, ненужных, на ее взгляд, деталях. В том числе и о полном имени. Об этом Белов тоже узнал случайно: услышал, как после очередной тренировки гимнасток в соседнем зале раздалось громкое « Марлен, не больше часа, ясно? Иначе и вовсе себя изведешь». Любопытство, все же, есть в каждом человеке; рано или поздно оно возьмет свое и от этого никуда не денешься. Девушка с небольшой охотой «раскрыла эту тайну», тут же переводя разговор в другое русло. И он понял ее: тема не очень приятная, если так можно было выразиться, значит лишний раз ворошить ее не стоило, за что девушка была ему очень благодарна.       Надо сказать, он мало удивился, увидев ее на одной из трибун во время «показательного выступления» для нового тренера, не удивился ее реакции на действия Модестаса и прочему, что только было связано в тот день с ней; было противоречивое ощущение, будто они были знакомы чертовски давно, вместе с этим практически ничего не зная друг о друге. Удивили его, разве что, действия друга: он редко замечал такие мелочи, как посторонние в зале, будучи всецело увлеченным происходящим на площадке. Хотя, можно ли эту девушку назвать «мелочью»?

***

      — На сегодня это все. Жду вас завтра в половину девятого. И попрошу не опаздывать, девушки. — Лариса Семеновна, тренер женской сборной СССР по спортивной гимнастике, кинула укоризненный взгляд в сторону двух светловолосых спортсменок, захлопывая свою записную книжку. — Белова, задержись пожалуйста.       День вполне можно было назвать обыденным; долгая и утомительная тренировка сейчас подошла к концу, а это означало лишь то, что у Лены был еще час-полтора на так называемую «свободную прогулку». Вполне неплохо, верно? Она рассеянно кивнула на прощанье подругам, оставаясь на месте, у брусьев, вопросительно глядя на женщину средних лет. Ларису Семеновну, надо сказать, любили все; она обладала тем чрезвычайным характером, с помощью которого, наверное, на общение с собой можно было настроить кого угодно. Разумеется в своем деле она была профессионалом, но вместе с этим легко могла сочетать строгость и юмор на тех же тренировках. Удивительная дама; такую, вероятно, не любить было просто невозможно. Она дождалась, пока из зала выйдут все подопечные, кроме оставленной и, не спеша поднявшись со своего места, практически моментально оказалась у спортивного снаряда.       — Надеюсь, ты помнишь, что у нас на носу показательные, так? — получив спешный кивок в ответ, тренер слегка улыбнулась. — И, разумеется, понимаешь необходимость проявить себя. Потому что дальше у нас Европа, а я надеюсь, что смогу видеть тебя в рядах нашей делегации.       — Сделаем все возможное. — Марлен слегка усмехнулась, сдувая выпавшую из туго закрепленной прически прядь темных волос.       — Правильно мыслишь, Белова. Поэтому старайся не калечиться; а сейчас давай-ка еще раз прогоним упражнения на брусьях и я тебя отпущу.       Этот чемпионат, проходивший на сей раз в Минске, обещал быть весьма любопытным — от Советского Союза, среди прочих гимнасток ехала и новая. Легко сказать: « Пройдешь на следующий этап», куда сложнее доказать, что ты действительно этого достойна. Ведь эта своеобразная честь — представлять свою страну на каком-либо соревновании — легко и быстро могла превратиться в непосильную ношу из-за тяжелых и утомительных тренировок, недосыпа и нервов, в конце концов; в случае поражения никто с тобой церемониться не станет, а с тренером тем более. Нужно четко знать ту тонкую грань, когда нужно остановиться: даже упорное оттачивание мастерства может обратиться своей отрицательной стороной — получением травмы из-за банальной усталости и попытки привести все к идеалу. Идеала достичь невозможно; это нечто запредельное, к чему человек должен стремиться, но достижение его заведомо неосуществимо. Каждый считает, что у него свой идеал; но даже в таком личном, персональном эталоне прекрасного есть свои изъяны. Иначе никак. Никто и ничто не может быть совершенным.

***

      — Скажи мне, Белов, почему твоя подружка постоянно тут ошивается? — деревянная дверь мужской раздевалки баскетболистов захлопнулась с характерным треском за спиной спортсмена с белоснежной пятеркой на форменке, скрывая за собой небольшой коридорчик, на другом конце которого стройная девушка, удивительно похожая на Сашу, дожидалась его.       Паулаускас бросил недовольный хмурый взгляд в сторону четырнадцатого номера, быстро стягивая с себя алую майку. Он видел девчонку уже на протяжении недель двух точно и с каждым разом, отчего-то, злился еще больше. Злость эта была непонятна и, вероятно, беспочвенна, если бы не одно «но»: у него просто не было такой «игрушки». Хотя ее « принадлежность» кому-то другому не должна была останавливать, так? Нет, наверное. Если только сама «игрушка» не оказывалась невероятно острой на язык, буквально отталкивающей. Каждый раз пересекаясь точно по какому-то закону подлости, оба не могли удержаться от колкого комментария и ничем не уступающего ответа. Так случалось почти каждый день. Были, правда, и такие моменты, когда, не встречая уже знакомой копны каштановых волос, Модестас с опаской ловил себя на мысли о том, где сейчас могла бы находиться девчонка. И это его злило. Безумно злило, потому что ему должно было быть наплевать на нее. Он обязан думать, скажем, о предстоящем чемпионате или, черт возьми, о чем-нибудь другом, но явно не о ней. Стычки с незнакомкой стали чем-то вроде ежедневного ритуала, нарушение которого бесповоротно вело к веренице тягучих мыслей, отогнать которые было весьма сложно. Да кто она вообще такая?!       — Значит надо, раз ошивается.- Саша удивительно флегматично пожал плечами, скрываясь за дверью душевой. Такие разговоры не особо ему нравились, но и рассказывать что-то желания не было. Все это подкрепляли, к тому же, сильная усталость и желание поскорее оказаться дома.       Не получив удовлетворяющего ответа на собственный вопрос, литовец небрежно фыркнул, рывком застегивая сумку. «Не больно-то и хотелось». Накинув олимпийку, он уже собирался выйти, как вдруг услышал по обыкновению своему спокойный голос десятого:       — Она гимнастка. Поэтому, как ты выразился, и ошивается здесь.       — А ты почем знаешь? — Паулаускас остановился, не спеша разворачиваясь. В глазах его играла привычная хитрая искорка, подавляемая сейчас нескрываемым любопытством и, как показалось Сереже, толикой удивления.       — Знакомы.       И такого короткого ответа было вполне достаточно. Модестас, точно раздумывая над услышанным, медленно кивнул и тут же скрылся за светлой дверью. Для начала вполне неплохо, верно? Он понимал, что вряд ли добьется чего-то большего от друга, учитывая его «болтливость»; это означало лишь то, что если он хочет что-то узнать о ней (а он, надо сказать, и вовсе не понимал зачем ему всякая ненужная информация вроде этой), то следовало все выяснить самому. И, о чудо, сейчас, кажется был вполне подходящий момент для этого: она все еще стояла в конце коридора, медленно перекатываясь с пятки на носок светлых балеток, удивительно идущих к ее голубому платью.       — Гимнастка, значит. — больше констатируя, нежели спрашивая отозвался спортсмен, лениво обходя девушку. — Ну и как же тебя зовут?       — Ты все-таки решил познакомиться? — она легко усмехнулась, притворно-разочарованно вздыхая. — А я уж думала не дождусь этого. Лена. Меня зовут Лена.       — Просто Лена? — пятый номер хмыкнул, слегка пожимая ее тонкую ручку; неровен час развалится еще. — Модестас. И чего же ты, Лена, постоянно вертишься вокруг Белова? Нравится, да? В таком случае разочарую — у него девушка есть. Баскетболистка. Повыше тебя будет; да и покрасивее, вроде.       Он, самодовольно усмехнувшись, облокотился о перила, не сводя взгляд своих светло-карих глаз с собеседницы. Чего он этим добивался? Вероятно проявления каких-то других эмоций помимо иронии и насмешки, что постоянно проскальзывали в их разговоре. Он был готов к любому исходу: к слезам, к недоумению, ярому отрицанию, очередной колкости и так далее. Ко всему, кроме веселого звонкого смеха, заставившего его несколько растеряться, нахмурившись. В этой ситуации отнюдь не было ничего смешного лично для Паулаускаса: кажется, радоваться тут и вовсе нечему, сплошное разочарование. Но вот девушка явно так не считала; она продолжала задорно улыбаться, видимо, сдерживая очередной приступ хохота, и с какой-то напущенной жалостью смотрела на него.       — И как же теперь дальше жить, м? — она театрально прислонила тыльную сторону ладони ко лбу, поджимая губки. Издевалась. Но уже буквально через пару секунд вся эта «комедия» закончилась; Белова вновь ухмыльнулась, кидая быстрый взгляд в сторону раздевалок. — Я на его счет побольше твоего знаю, уж поверь. А терпеть меня здесь придется, сам, надеюсь, понимаешь. По крайней мере, хотя бы это.       Как странно, верно? Зачем ему все это? Эти подколы, излишнее внимание к ее персоне, издевки и прочее. Скука. Наверное это все действительно можно было оправдать именно серой повседневностью. Другая бы наверняка обиделась; а она почему-то продолжает отвечать, поддерживая это некое соперничество, точно стараясь выйти из него победителем. Да они даже не знают друг друга, черт возьми! Но все равно в этом что-то было. Что-то, чего пока оба наверняка понять не могли; просто нашли друг в друге хороших соперников.       — Белова, жду тебя завтра на полчаса раньше! — внезапно раздался звонкий голос тренера откуда-то из холла, на что девушка весело улыбнулась.       — Как скажете, Лариса Семеновна.- она согласно мотнула головой, поправляя сумку на плече и, кинув насмешливое «до скорого», скрылась за стеклянными дверями, оставляя баскетболиста совершенно одного.       — Белова? — буквально эхом раздалось ей вслед.