Я видел сон

      — Эй, Спартак, не спи! Тут большие дяди играют.        Громкий голос смешивался с какофонией различных звуков, включавших в себя непременный скрип кроссовок о лакированный пол, крики игроков и последующий удар мяча о кожу. Владимир Петрович Гаранжин, новый тренер сборной Советского Союза, пока еще не представленный своим подопечным, с неким интересом перевел взгляд на площадку, точно пытаясь найти нарушителя дисциплины. Номер пятый, Паулаускас. Он мало что знал о личности этого спортсмена; только то, что тот был родом из Литвы (Кретинга, кажется) и обладал весьма специфичным, тяжелым характером, поэтому к нему требовался некий «особый» подход. Что ж, усмирить можно каждого, это лишь вопрос профессионализма и возможностей.        Не успел мужчина сделать очередную заметку, как рядом, буквально на соседнем ряду, девушка, сидевшая до этого абсолютно тихо, безучастным взглядом провожавшая очередного спортсмена, точно ожила, резко и неестественно выпрямившись на месте, негодующе вздернув брови и опасно прищурившись. Она уже собиралась было что-то крикнуть наглецу, но была остановлена коротким окликом нового тренера:        — Даже не смей, Белова.        Владимир Петрович слегка улыбнулся, наблюдая за некоторыми переменами на лице темноволосой: она, недовольно поджав губки, повернулась к нему, непонимающе глядя в глаза, точно пытаясь найти там ответ на свой беззвучный вопрос. Что она не так сделала? Он добродушно усмехнулся, шутливо пригрозив пальцем, будто продолжая этот понятный и слышный только им диалог своим обыденным: «Не вмешивайся; не маленький, сам разберется». Знал он ее, как и Сашку, далеко не первый год, и уж тем более понимал, что за брата она заступится всегда, хоть он был старше, да и вряд ли это вообще требовалось. Девушка недовольно нахмурилась, подскочив со своего места, и, пробурчав что-то явно нелестное в сторону пятого номера, легко спорхнула вниз, где на скамейке уже сидел четырнадцатый, осторожно придерживая вату у носа. Оказавшись буквально в двух шагах от юноши, Белова тихо, но отчетливо что-то говорила ему, активно жестикулируя; пару раз он улыбнулся, спокойно отвечая, и, видимо, его умиротворенное состояние в отношении этого загадочного «чего-то» вовсе ей не понравилось. Уже спустя пару секунд она оказалась на соседнем месте, придирчиво разглядывая чуть распухший нос брата своими необыкновенными, похожими на малахит, зелеными глазами.        Лена Белова. Гимнастка сборной Советского Союза. Очаровательная девушка, имеющая не самый приятный характер: ярая спорщица, острая на язык, до невозможности упертая и вспыльчивая. Разве это эталон современной женщины, мягкой и прекрасной? Но эти её качества нисколько не портили, скорее даже наоборот: выделяли и привносили свою «изюминку». Как и имя. Многие думали, что полная его форма — Елена, и никто не брал во внимание тот факт, что это может быть сокращение от чего-то совершенно иного. Марлен. Эту шуструю девчушку, сейчас уже будто готовую дать звонкую затрещину брату за очередные его слова, звали Марлен, и, черт побери, как же она ненавидела это. Не совсем обычное имя, вероятно, заметите вы. Но, на удивление, оно было весьма обыденным для страны в то время; ярых коммунистов все еще было много, и ее родители — яркий тому пример. Гаранжин, только познакомившись с сестрой Белова, когда та ждала Сашу после очередной его поздней тренировки, первое время тоже называл ее Еленой, но совсем скоро уже заметил, что отзывается она буквально «через раз», при этом как-то рассеянно хмурясь, точно обращались вовсе и не к ней. Это несколько удивило его и однажды, поинтересовавшись у своего подопечного, тренер выяснил эту маленькую тайну. Что ж, имя необычное и определенно идущее этой особе, о чем он даже упомянул однажды в их разговоре. Но девушка подобного «комплимента» не оценила: сдержанно поблагодарив мужчину, она отметила, что все-таки предпочитает сокращенный вариант полному.       Раздался громкий свисток и указания тренера в отношении Паулаускаса. Тот лишь недовольно дернул уголками губ, кидая короткий взгляд в сторону лучшего и, пожалуй, единственного друга, Сергея Белова. Номер десять неодобрительно качнул головой, тут же вновь включаясь в своеобразную « разминку», которую устроили им сегодня. Осуждал. Модестас прекрасно знал этот взгляд; так еще, обычно, хозяин смотрит на нашкодившего щенка. Он часто сталкивался с этим осуждением, понимал, что вслух Белов ничего не выскажет, чему, кстати, был безмерно благодарен, правда определенный осадок все же оставался. Да еще и девчонка эта… Паулаускас прекрасно видел, как она резко подскочила, собираясь уже крикнуть что-то, и как мужчина, сидевший практически рядом, мягко одернул ее, и как она поспешно спустилась вниз… Да и, черт возьми, он видел все! А отвлекаться не должен был. Кто вообще пустил постороннего на тренировку? Это же не… не по правилам. Как и то, что сделал он. Да и черт с ним. Пятый номер неохотно кивнул тренеру, подхватив мяч. Девушка же, проводив спортсмена пристальным взглядом, вновь повернулась к брату.        — Дай посмотрю, — она нетерпеливо отодвинула его руку. Что ж, все было не так плохо, как она полагала. Нос и правда немного распух, но, кажется, ничего серьезного не было.- Я же говорила…        — Я помню.- мягко перебил ее Саша, совершенно добродушно улыбаясь.- Лучше иди проветрись; зря распереживалась только. Скоро выйду.        Белова, чуть поджав губы, кинула ему что-то напоследок и тут же вылетела из зала. Как же он легко ко всему относится, боже мой! Хотя, наверное, с другой стороны это было правильно — удаления за неспортивное поведение все же было бы обидным. К тому же, она не назвала бы брата конфликтным человеком; скорее такой была сама Лена. Он редко участвовал в каких-то спорах, предпочитая мирные пути; редко отвечал грубостью на грубость, со спокойной холодностью говоря с оппонентом. На самом деле, она поражалась его выдержке и такому легкому контролю своих эмоций, чего, пожалуй, не могла бы отметить у себя.        Свежий весенний ветерок едва заплетался в ее волосах, наспех распущенных после очередной тренировки. Так было всегда: она начинала чуть раньше Саши и, закончив прогон очередной программы, дожидалась его. Обычно час-полтора. В это время зеленоглазая успевала обо всем подумать, прогуляться в ближайшем парке, иногда даже засматриваясь на проходивших мимо людей. Потом видела его высокую фигуру в дверях Дворца спорта (иногда он выходил не один), и, передав брату свою сумку, оба не спеша двигались в сторону дома. Но сегодня для сборной Советского Союза по баскетболу был весьма необычный день, в том числе и в плане графика: старый тренер был смещен. На замену ему взяли, как раз-таки, Владимира Петровича, которому неожиданно понадобилось «показательное выступление» игроков. Новую сборную формировал, это явно. Даже со своего места Белова легко могла прочитать некоторые фамилии, наспех выведенные карандашом на исчерканном листе. Она медленно обошла аккуратный ряд клумб, разбитых прямо перед зданием, пару раз легко вскакивая на невысокий бордюрчик и, балансируя, делала несколько шагов вперед, после раздраженно спрыгивая и оглядываясь на прозрачные стеклянные двери. Не могли же их так долго задерживать! Но, вскоре, за ее спиной раздались чьи-то шаги, от чего темноволосая будто бы расслабленно выдохнула, легко развернувшись на носках светлых балеток. Сверху вниз на нее изучающе смотрели вовсе не родные светло-серые глаза, похожие по тону своему на осеннее небо, а темные, карие, с каким-то медовым отливом. Девушка моментально отступила на шаг, недовольно хмурясь, признав в молодом человеке недавнего обидчика, чем вызвала его короткую усмешку.       — Ты ведь в курсе, что посторонние не могут присутствовать на тренировке? — Паулаускас насмешливо прищурился. В его приятном голосе слышался акцент, который, бесспорно, придавал спортсмену еще больший шарм; наверняка девушки легко велись на это, а он прекрасно знал как повернуть ситуацию в свою пользу. Хотя, вероятно, такие возможности не использовал.       — Если бы я еще посторонней была. — Марлен слегка усмехнулась. Некая ее растерянность исчезла почти сразу; лишь в глазах оставались яркие огоньки недовольства.- Ты в курсе, что твое поведение вовсе не спортивное или у вас так принято? А может быть зрители в зале тебя волнуют больше дисциплины?       — Не твое дело.- грубо отрезал литовец.- Мое поведение, как и дела сборной тебя не касаются, ясно?       — Предельно. Ты, в таком случае, не должен обращаться подобным образом с игроками.       — А уж это я сам решу.       Девушка возмущенно фыркнула: надо же какой нахал! Она уже собиралась ответить какой-нибудь колкостью, как вдруг заметила темную шевелюру брата за стеклянными дверями Дворца Спорта. Не хватало еще, чтоб он застал их «милую беседу». В этом, наверное, на самом-то деле не было ничего такого; но ведь у каждого есть какие-то особые «предубеждения» насчет любой из складывающихся ситуаций, верно? Паулаускас, весело усмехнувшись, обернулся, дабы проследить за ее взглядом. Все было понятно с самого начала: не просто же так она здесь ошивается; значит кого-то ждет. Да и поиск ответа на данный вопрос, в общем-то, не составил особого труда. Белова тряхнула каштановой копной волос и, легко обогнув высокую фигуру спортсмена, поспешила к Саше, который, несколько задержавшись, разговорился, видимо, с новым товарищем по команде — кудрявым молодым человеком весьма приятной наружности. Четырнадцатый лишь удивленно приподнял брови, заметив чем-то весьма недовольную сестру, быстро удаляющуюся от пятого номера, провожавшего ее своей привычной ироничной ухмылкой. Сказать Белов тоже ничего не успел — Лена слегка дернула его за рукав куртки, мило улыбнувшись уже собирающемуся уходить Едешко, незаметно буквально прошипев короткое: «По дороге объясню».