Произвольная — от слова «произвол»

Иноуэ точно сквозь сон слышала, как ее личный кумир ругался с кумиром миллионов, а еще болезненно морщилась, чуя, как щеки ей лихорадочно расцарапывали чем-то острым. — Ты что, дебил? Льдом растирать? — А ну хлебало закрыл, взрослым перечить! — Это ты руки убрал! Тацуки, ну хоть ты ему скажи! — Не нравится — дуй за водой. Или мне на костылях надо?! Голоса на миг вновь слились в сплошной неразборчивый шум в сознании Орихиме, но тут сквозь веки к ней пробился свет, а следом предстала картина из споривших. — О, вишь, оклемалась уже… — Да ты ж ей сам глаза разлепил! — Правильно, нечего ей разлеживаться. Тацуки нависла над подругой и пощелкала пальцами у той перед носом, проверяя реакцию зрачков. Орихиме рефлекторно моргнула, затем озадаченно захлопала ресницами и, как только миновал первый шок, навела резкость на людей, вытащивших ее из обморока. — Гриммджоу-сан… Тацуки-чан… Куросаки-кун… Спасибо вам. — Какое еще спасибо?! — вытаращился на нее тренер и одним рывком вздернул вверх, ставя на ноги. — А ну живо на лед потопала и показала что умеешь, пирожок с корицей! Иноуэ поспешно кивнула, не вполне соображая ясно, что требовали от нее, лишь инстинктивно двинулась к борту. Еще шаг — и лезвие приятно зашуршало по ледяной арене; уличный каток столь мелодичный звук никогда не дарил. Иноуэ втихую улыбнулась, пока находилась спиной к остальным — сделалось стыдно делиться с усердными спортсменами таким простым для нее счастьем. — Ты долго там медитировать еще будешь?! — суровый тренер не унимался, а потому пришлось ускориться: ей нужно было проявить себя с лучшей стороны, чтобы не подвести доверие. Стоило собраться немедля, как прежде, как перед ответственным выступлением. Орихиме нарезала пару кругов вдоль борта — разогрела мышцы, почувствовала лед; коньки у нее были хоть и старенькими, зато хорошо притертыми. Ей стоило показать первым делом свой главный плюс — хорошую растяжку, но травмированная Тацуки, увы, не смогла ее хорошо потянуть, и Орихиме просто побоялась делать вертикальный шпагат так сразу. Значит, черед оставался за прыжками. Она взяла разбег — хотела сделать фигуру попроще, тройной тулуп, но тот сорвался — Орихиме перенервничала и сделала только один оборот, жутко покраснев теперь от комментария тренера, что у кого-то для этого «слишком большая ж…» — попа. Бывшая фигуристка сглотнула, бросив мимолетный взгляд на «оценщиков» — сегодня те казались судьями строже, чем на домашнем этапе Гран-при, которые навсегда зарубили ей желание катать. Тренер Джагерджак походил на хищную кошку, не отрывавшую от нее глаз и готовую наброситься растерзать за ошибку в любой момент. Это ой как мотивировало! Подруга же глядела иначе — напряженно, остро, сопереживая. Это чувствовалось и грело душу. Но, наверное, истинно вдохновлял дойти до конца третий взгляд — ровный, спокойный, не лишенный интереса. Возможно, в глазах Куросаки сейчас отсутствовала уверенность в ее силах, но Иноуэ вполне хватало того, что он уже принимал ее, что не прогнал со смехом или пренебрежением. Он имел на то полное право, чего уж, она ведь известная неудачница… Девушка резко выдохнула, но взяла себя в руки. Вообще-то бойца из нее, как из Тацуки, никогда не получалось, зато желание помочь кому или понравиться заставляло двигаться вперед, даже, если приходилось подниматься с колен. — Ай! — вскрикнула Орихиме, упав после очередной неудачной попытки прыгнуть коронный тройной лутц; именно он привел юниорку к золоту в последнем ее успешном чемпионате. Однако сейчас тело не слушалось ее — плечи вывалились из дуги, на прыжок она зашла с другого ребра, силы заметно покидали, она выдохлась быстрее, чем думала, хоть за прошедшую неделю сбросила полтора кило и провела за тренировками времени больше, чем за последние два года. — Орихиме! Соберись! Ну же! — требовательно прихлопнула Тацуки рукой по борту и сверкнула искрами из-под ресниц. В детстве они очень пугали подругу, сейчас — не меньше, поэтому следовало реабилитироваться поскорее в глазах своего самого первого и жесткого «тренера» — Тацуки-чан. Она ведь и с Куросаки-куном могла справиться. Дорожка красивых шагов — да, это могло бы помочь войти в нужную колею; за филигранные движения на соревнованиях Иноуэ тоже накидывали баллов. Как и за вращения — при лишнем весе она продолжала сохранять довольно порядочную гибкость. Поэтому проехав на одной ноге в блестящей ласточке, прогнувшись изящно в спине, Иноуэ перекрещенными руками ухватилась за конек и крутанулась в бильмане, а затем, сменив ногу, перешла в «колечко», после чего закрутилась уже в волчке. В ушах зашумело, но Иноуэ готова была поклясться, что кто-то присвистнул ей после череды таких вращений. Она воодушевилась. Дугой вышла к борту, хотела по горячему сделать прыжок, но для уверенности сделала еще круг, отрегулировала скорость и — тройной флип, двойной тулуп каскадом таки ей покорились, не считая касания рукой на приземлении. Иноуэ сдула полезшую в глаза челку, на ходу убрала длинный распушившийся от быстрой езды хвост, упавший на плечо и, сконцентрировавшись максимально, попробовала сделать лутц во второй раз. Неудачно к сожалению — на сей раз она не докрутила один оборот и, огорчившись сразу, выехала из прыжка вообще не очень красиво. Всхлипнув, девушка приказала себе не сдаваться, но новым свистом, раздавшимся над катком, ее-неудачницу остановили: — Харррош! — рыкнул тренер и отвернулся от арены, облокотившись на борт. Его скрещенные руки на груди не сулили новенькой ничего хорошего, и когда она приблизилась к рьяно что-то обсуждавшим фигуристам, то поняла — не ошиблась. — Мне посрать как-то, что у нее «опупенная растяжка», — стоял на своем Джагерджак, — бегемотам на катке не место. Мы должны программу репетировать, а не заниматься ее формой. Арисава тоже выглядела решительно настроенной, но твердила противоположное: — Я займусь ей сама! Она так же быстро набирает, как и теряет вес, я знаю это! Дай ей шанс, всё равно лучше кандидатуры ты не найдешь! И не говори, что тебе и на победу начхать, кого ты обмануть хочешь?! Куросаки переводил взгляд с партнерши на тренера и обратно, при этом выглядел мрачнее тучи. Услышать его вердикт Иноуэ хотелось меньше всего, ведь он, неутешительный, читался на лице ее идола слишком явственно. — Проблема не в ее весе, а в том, что она одиночница, — так заметил он. — Пока мы будем ждать, когда она похудеет, пока мы будем ее учить поддержкам и выбросам, сезон уже настанет. Нам придется начать с Национальных, Цуки, чтобы попасть на чемпионаты, чтобы и НОК нас не вытурил из Сборной. Она не справится, — перешел Ичиго на полушепот, краем глаза заприметив, что Орихиме нечаянно прислушивалась к их разговору, — она слишком долго не каталась. Ее выведет из строя первое же волнение. Ей лучше остаться там, откуда ты ее привезла. Этой девочке не надо всё это, пойми, ей тут не место. Это поле битвы, это наша война. Тацуки фыркнула и дернула партнера на себя, ухватив за челку. — Что ты знаешь о ней, а, Ичиго? — показала она зубы. — Я говорю, что она сможет! Я верю в нее, а для нее — это главное. Так что, катись ты со своей жалостью и любезностью!.. Или ты сдался уже?! У Ичиго глаза полыхнули огнем: проигрыша он не терпел не меньше ее, не меньше тренера. Они все жили победой, она их объединяла, они дышали ею. — Хочешь, чтобы я доказал обратное?! Веришь в нее, но не в меня?! Отлично! Я докажу, что ты ошибалась! Гриммджоу?! — Он бросил надменный взгляд на того и не попросил, а заявил: — Соглашайся на нее. Я из шкуры вылезу, но выиграю с ней золото! У Орихиме во второй раз за этот день закружилось в голове, но она не упала в обморок и удержалась от комментариев, от этих «никому не нужных спасибо». Орихиме лишь мысленно поблагодарила подругу за веру в ее силы, а Куросаки-куна — за сильную волю к победе. Поймав в то же время пронзительный взгляд нового тренера, она робко кивнула, показав, что глубоко ценит подаренный ей шанс. Гриммджоу лишь брезгливо скривился в ответ, не давая Орихиме усомниться, какое же она пока «пустое место» для него. Что ж, ей оставалось только работой доказать, что он ошибался на этот счет.