Произвольная — от слова «произвол»

Куросаки усердно качал пресс. Наверное, уже на сотню раз, а то и две, сделал больше, но старался не обращать внимания на нывшие мышцы, потому как занимался на единственном тренажере, расположенном в углу зала и следовательно дававшем вид только на голую стену перед собой, а не на то, за что можно было схлопотать костылем промеж глаз. Случайно заглянувший в зал Тоширо и заглянувший в зал отнюдь не случайно Кейго уже испытали на себе его карающую силу. Иноуэ Орихиме прыгала на скакалке. Нет, не так. Иноуэ Орихиме, у которой не меньше третьего размера груди, прыгала на скакалке! Какой нормальный парень смог бы спокойно смотреть на это?! Правильно, никакой. Вот и Ичиго, в который раз доказывая себе и заодно Гриммджоу, что он нормальный, а не гей, старался вообще не глядеть на столь волнующее зрелище, иначе у него точно пошла бы носом кровь и потом от насмешек Тацуки он не избавился бы лет тысячу. «Гадская Цуки!.. — скрипел зубами парень, делая очередной подход под дофига раз. — Не могла привести девчонку, похожую на себя?!» Не то, чтобы его партнерша отличалась совсем уж плоской фигурой, но у нее как-то всё при месте было и ничего особо фантазию партнера не теребило. Вообще-то они еще детьми, лет в двенадцать, договорились, что влюбляться друг в друга не станут, и спать тоже, и тем более жениться. Несмотря на то, что у них перед глазами случались неплохие примеры для подражания в этом — вроде родителей Куросаки или чемпионов Кучики, — ребята считали, что спорт — это спорт. И вообще, что они «не пара». Что они совсем не соответствуют вкусу друг другу. И что они в первую очередь «классные друзья». Ну, хорошо. Во вторую очередь, ибо в первую они всё-таки — победители, и не собирались потерять это звания из-за каких-то там гормонов… Так они думали, когда им было по двенадцать, но со временем игнорировать те самые гормоны стало сложнее, да и скатались они за много лет настолько, что не проникнуться друг к другу чем-то большим, чем только дружеские отношения, было невозможно. Ичиго даже признался этой дуре Тацуки в любви, набравшись на первом же банкете после Чемпионата Четырех Континентов, но получил вполне запоминающийся отказ — у Ичиго едва успел сойти синяк под глазом до старта следующего соревнования. Больше к той теме он не возвращался, да и вообще о «любви» предпочитал не думать, всего себя отдавая катанию. Вон, даже Гриммджоу это понял. Гриммджоу вообще всё подмечал, зараза! — Четыреста пятьдесят четыре, четыреста пятьдесят пять, четыреста пятьдесят шесть… «Когда ж ты допрыгаешь уже, Иноуэ-Иноуэ?..» — чуть не взвыл парень, прислушавшись к ее счету. Он готов был расплакаться от досады: думать следовало о программе, а перед глазами стояла прыгающая пышная грудь, обтянутая розовым топом с нарисованным посреди шоколадным пончиком. О пончиках, кстати, Куросаки тоже думал, хоть и менее болезненно для восемнадцатилетней психики фигуриста. — Всё! — торжественно оповестила Тацуки наконец и похвалила подругу, пригладив по макушке: — Орихиме, ты умница. — Затем сменила ласковый тон на полностью противоположный: — Ичиго! — Только и не хватало вдобавок крикнуть: «К ноге!» — Ура-а-а… — выдохнул парень и блаженно растянулся на доске, счастливо жмурясь и совершенно не стыдясь заголившегося торса. А что? Пускай теперь девчонки пострадают, как он страдал. — Хэй! Ты чего разлегся?! Вставай! — Ну да, кто бы ему дал отдохнуть, если Тацуки — женская версия их долботренера? — Пора отрабатывать поддержки! Месяц топчетесь на одном и том же! Ичиго практически стек с тренажера, но живо взял себя в руки: выносливость — его главный козырь. Он заправился, потянулся, взъерошил волосы и занял стойку, готовый к выполнению элемента, но Орихиме, как и ожидалось, вновь смутилась и дала ход назад. — Мне это… Еще на беговой дорожке нужно… Пять километров… Рыжий бросил укоризненный взгляд на подругу, пока Орихиме пыталась доломать тренажер, спешно выставляя нужные скорость и километраж, на что Тацуки только пожала плечами. Они давно научились понимать друг друга без слов — со стеснительностью Орихиме им надлежало бороться еще старательнее, чем с ее весом. Тут дверь в гимнастическо-тренажерный зал вновь отворилась, причем без стука, чего Тацуки простить не могла и с криком: «Да задолбали, скоты! Сейчас наше время заниматься!» врезала костылем аккурат в лобешник сунувшегося Абарая Ренджи. Ичиго хохотнул: с Ренджи он дружил, но ничто так порой не радовало, как выведенный из строя конкурент. — Ох, да у вас тут жарко, я погляжу. — Рукия, партнерша Ренджи, равнодушно переступила через его вырубившуюся на время тушку и с интересом взглянула на Орихиме; они еще не встречались, а Рукия обожала всюду совать свой нос и держать всё под контролем. Сказывались гены зазвездившейся семейки фигуристов. — И чем обязаны визиту столь важной персоны? — Ичиго не удержался, чтобы не поерничать: тоже ведь происходил из семьи потомственных фигуристов, имел право. — Да так, хотели помочь, по-дружески, так сказать, советом или делом, — дерзко усмехнулась она и сузила свои кошачьи глаза в лукавом любопытстве: — Так тебе, Ичиго, теперь по нраву более фигуристые девушки, да? Дверь захлопнулась с громом — это ее с раздражением двинула Тацуки, которую кое-кто имел наглость не заметить. — Тебе не кажется, что это наше личное дело, Рукия? — сверкнула она нехорошими огоньками в вызывном взоре; меж девушками давно велось негласное соперничество за звание лучшей парницы после Кучики Хисаны. — О, и тебе привет, Тацуки, — снисходительно хмыкнула маленькая язва и, скрестив руки на груди, изобразила из себя всезнайку, кивнув на новенькую: — Ей можно утянуть грудь бинтами, многие так делают. И я тоже. Тацуки закатила глаза и демонстративно перевела взгляд со своего «второго размера» на ее «минус второй»: — Перестаралась, что ли? Ичиго опять хохотнул в кулак, за что не преминул получить увесистую оплеуху от Рукии. Впрочем, возмутиться он не успел — та фыркнула, утащила Ренджи за воротник, хлопнув вновь многострадальной дверью. Троица, оставшаяся в зале, только ртами позевала: и что это было? Разведка данных? Или оценка будущего соперника? Обменяться мнениями ребята не успели — всё ту же дверь с ноги вынес Гриммджоу, чем заработал тираду проклятий от перепугавшейся насмерть Тацуки: злосчастная дверь чудом не огрела ее и не устроила вдобавок перелом черепа. — Ну че тут у вас? — изобразил заботу долботренер, но по его плутовским глазам Ичиго уже уловил: Гриммджоу приготовил какую-то пакость. — Бегемотов в космос уже запускали или я не пропустил стартовый отсчет? Орихиме надулась и со звучным уханьем ускорила бег, заставляя бросивших на нее взгляд парней кого покраснеть, кого облизнуться. — Слышь, пирожок с корицей? — Гриммджоу хищно сузил глаза и оскалился самой пошлой из своих улыбок. — Я знаю еще один верный способ энергично сбросить вес… Гриммджоу не остановился в красноречивой паузе, просто его подопечные оба взглянули на него так, что он понял без труда, насколько быстро ему оторвут тот самый «энергичный» тренажер. — Я о лонже, недоразвитые придурки! — вытащил он тут из-за спины припасенный атрибут и вновь красноречиво взглянул на свою третью «головную боль» в числе других недофигуристов: — Как говорится, не можешь — научим, не хочешь — заставим. Это Куросаки у нас — птица гордая, пока не пнешь, не полетит, но щас у нас кое-кто другой полетает… А ну, всем рыжим приготовиться к выполнению элемента! — рявкнул он так, что небось и не рыжие по всему Дворцу вытянулись в струнку. — Я вас быстро, блять, научу! Устроили мне тут детсадовское дрочилово: целый месяц девка на пацана ни запрыгнуть, ни слезть не может!