Twisted Time

Джеймс зашёл домой и громко хлопнул дверью. Благо Франческа с детьми уехала к родственникам на пару недель, так что можно было дать волю эмоциям. Джеймс просто ненавидел тащить домой все эти неприятности из студии! Несмотря на то, что самые тяжёлые и мрачные времена в группе вот уже почти десять лет, как остались позади (всё это дерьмо с психологами, фильмами и прочим), а всё равно бодания с Ларсом так и не прекратились. В начале двухтысячных Джеймс понял, что перестал его понимать, а сейчас начал думать, что вообще никогда этого человека и не понимал... эта мысль билась в его голове, пульсировала, словно гнойный нарыв в их отношениях, из-за чего они стали всё больше отдаляться друг от друга и работать порой становилось невыносимо. Джеймс устало опустился на диван и спрятал лицо в ладони. Тишина стала казаться куда громче его собственных мыслей, так что он взял чипсы, которые со вчерашнего дня лежали на журнальном столике, и щёлкнул кнопкой пульта, пытаясь найти что-нибудь спортивное. Только повтор пятничного матча... ладно, пусть тогда Top Gear. Джеймс без особого интереса наблюдал за тест-драйвом какой-то не очень-то привлекательной новинки. Он решил сесть поудобнее и тут же почувствовал, как нечто в кармане джинсов неприятно упёрлось в бедро. Отправив ещё пару чипсов в рот, Джеймс выудил из кармана маленькую резную фигурку. Лишь через пару мгновений он понял, откуда у него эта штука. Сегодня утром перед концертом один фанат на мит-н-грит притащил её. Парень, мексиканской внешности, настолько плохо говорил по-английски, что Джеймс не понял почти ничего из его радостной, запальчивой речи. Не то она удачу должна приносить, не то... уносить? А чёрт с ним! Джеймс отложил памятную побрякушку и вернул своё внимание к телевизору. Чуваки там уже потешались над какой-то колымагой. Он проверил пару сообщений, полистал каналы и понял, что лучшим решением будет отправиться наверх и постараться уснуть. Завтра он собирался приехать в студию раньше остальных. Сегодня в студию доставили две новые гитары, и ему хотелось познакомиться с ними наедине. Кто знает, может взять их на концерт, который состоится через... мм... десять? Двенадцать дней?.. Где-то так в общем. Надо бы опробовать их заранее. Джеймс встал с дивана, потянулся и взглянул на часы, скоро полночь... Надо было раньше ложиться... завтра опять тяжёлый день, подъём в шесть утра, репетиция, вечно недовольный чем-то Ларс... Достало! Хэтфилд поднимался по лестнице и думал о том, что достала его не музыка, не студия и не запись, а именно Ларс с его завышенным самомнением и порой просто премерзким характером. Он, наверное, даже когда маленький был и то был несносным! Знавал Джеймс таких в школе... с ним в классе учился парень по имени Эндрю. Как это обычно и бывает - чем круче семья, тем выше нос и больше амбиций. Эндрю был везде и всегда. Да и чёрт с ним... кому это вообще интересно?.. Джеймс зевнул и улёгся на совсем пустую и холодную, без Франчески, кровать. *** Как Хэтфилд и рассчитывал, так рано утром в студии ещё никого не было. Не сказать, что он был в хорошем расположении, поэтому это и к лучшему. На парковке не было ни одной машины. Хотя нет... вон там стоит, кажется... ну точно, машина Ларса. Прекрасно! Джеймс на мгновение сжал руль, прикрыв глаза, и раздражённо вздохнул. Наконец он мысленно настроил себя сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации драммера. Интересно, какого чёрта он так рано делает в HQ? Он что, не будет отвозить детей в школу?.. В студии было тихо и пустынно, лучи холодного, февральского солнца путались в кухне и коридорах, придавая сонному помещению хоть какое-то ощущение бодрости. Джеймс налил себе кофе и отправился поближе к рабочему месту. Ульрих, видимо, в наушниках сидит, потому что не доносилось ни единого звука. Однако, к его большому удивлению, ни у микшерского пульта, ни в комнате, где они играют, совершенно никого не было. Он что, спрятался? Джеймс пожал плечами и пошёл во внутреннюю комнату, в которой обычно царил приглушённых красноватый свет. Вчера он оставил там свою белую Flying V. Вокалист резко остановился на пороге. На диване лежал какой-то мальчик… вроде бы… или девочка? В общем какой-то ребёнок совершенно очевидно спал у них в студии. Джеймс видел детей членов их команды… этот, вроде бы, ни на одного не походил… ни по возрасту, ни по внешности… Хэтфилд поставил кружку с кофе на тумбочку и подошёл ближе. Всё-таки это мальчишка. У него были относительно длинные, совсем светлые волосы (такие же были и у Джеймса в его возрасте), бледная кожа, и вообще он производил довольно хрупкое впечатление. Кого-то ему этот ребёнок напоминал… очевидно, всё-таки, где-то он его видел. — Эй… — окликнул он мальчика и потрепал его по плечу. — Парень, вставай! Ребёнок пошевелился и сонно заморгал. Заприметив возвышающуюся над ним фигуру Хэтфилда, мальчик резко сел: — Hvem er du? — Паренёк завертел головой по сторонам, и на детском личике не осталось и следов сна. — Hvor er jeg? Джеймс слегка опешил… это что, датский? Ларс притащил сюда какого-то своего родственника? Тогда всё понятно. — Слушай, я не понимаю по-датски… ты понимаешь, что я говорю? — Джеймс постарался произнести почётче и почему-то погромче. — Амм… да… О, ещё один «Аммрих», это у них семейное видать… — Простите, сэр, — у мальчика был тихий, настороженный голос и говорил он с очень заметным акцентом. — Могу я узнать… кто Вы? И… и где я? А вот это уже странно… — Я Джеймс Хэтфилд, а это HQ, — ребёнок чуть нахмурил брови, явно пытаясь понять, что всё это значит. Тогда Джеймс решил уточнить: — Ты в студии Металлики. — В студии чего? — Никогда не слышал про Металлику? — Хэтфилд прищурился. Паренёк помотал головой. — Простите, но нет… Теперь оба недоумённо смотрели друг на друга. Невозможно быть родственником Ларса и не знать, что такое Металлика. — Так, отлично… — Хэтфилд вздохнул и потёр переносицу, у него уже начинала болеть голова. Почему именно ему с утра приходится разбираться с какими-то странными датскими детьми? — Как ты сюда попал? — Я… я не знаю… — мальчик украдкой озирался по сторонам. — Ясно... Джеймс вышел из комнаты и отправился к пульту, включив заодно микрофон. Пара было найти Ульриха, пусть он сам разбирается со своими земляками. — Эй, ЛААРС! — Голос Хэтфилда громогласно прокатился по студии. Никакого ответа не последовало, единственное, что оживило тишину вокруг - топот детских ног, где-то у него за спиной и осторожный голос: — Вы меня звали, сэр? — Нет, чувак, я звал Ларса Ульриха, — раздражённо отозвался фронтмен. — Но ты, конечно, не знаешь, кто это. — Почему же, — судя по голосу, мальчик улыбнулся. — Это я. — Да нет же, ты... — Джеймс повернулся и замер на полуслове. При нормальном освещении он смог разглядеть незваного гостя получше. Что его поразило - ярко-зелёные глаза, и губы... прямо как у... — Тебя тоже зовут Ларс?.. — Тоже? Простите, я не понимаю... — Чувствовалось, что у паренька так же не всё складывалось, и он начинал беспокоиться. — Я так понимаю, меня решили разыграть... Очень вовремя! Давай заканчивать этот цирк, говори уже, что за хрень здесь творится? И кто ты, чёрт возьми, такой? — Я Ларс Ульрих! — Мальчик тоже стал говорить громче. — Ну да, а я Ричи Блэкмор! — Не правда! — Ну надо же, даже брови нахмурил! — Я начинаю терять терпение, парень, — Джеймс упёр руки в бока и строго посмотрел на ребёнка. Хорошо они его как подучили! Он и не думал, что в таком возрасте можно так здорово играть. — Либо ты сейчас рассказываешь, что здесь творится, либо я вызову полицию и тебя отвезут в участок, чтобы... Казалось мальчик побледнел, а огромные глаза стали ещё больше от ужаса. — Nej! Nej! Nej! — Он быстро затараторил по-датски, схватив его за руку. Хэтфилд с удивлением посмотрел на него: сам щупленький, а руки такие цепкие! Потом парень опомнился и начал говорить на какой-то смеси английского и датского. — Nej! Пожалуйста, сэр! Min far рассердится! Меня отстранят от tennis turneringer! Меня могут выгнать из Hellerup Klub!!! Джеймс даже не знал, куда там вставить слово. Мальчишка так отчаянно в него вцепился, буквально повиснув у него на руке. — Я клянусь, jeg kender ikke, как я здесь оказался!! Я сейчас же уйду! Я просто вчера был на тренировке… кажется я упал, я не помню! Честно! Я очнулся здесь! Я не знаю кто вы, я не знаю, где я! Jeg… Джеймсу стало не по себе, когда он заметил, как зелёные глаза начинают стремительно наполняться слезами, а уголки пухлых, детских губ явно опускаются вниз. На розыгрыш уже это не походило… Тем более до сих пор студия казалась совсем пустынной… Видать мальчишка не врёт, слишком уж напуганным он выглядел. Хэтфилд опустился на стул рядом с ребёнком, который уже вовсю утирал покрасневшие глаза, и положил ладонь ему на плечо. — Эй, эй! Ладно! Я не буду никого вызывать, слышишь? — Он ободряюще сжал худое плечико. — Давай спокойно и по порядку, хорошо? Мальчик, всхлипнув, кивнул. — Где ты живёшь? —Jeg er fra Hellerup… амм… я из Хэллеруп. — Это же в Дании… — Да… Час от часу не легче… — Откуда там тебя могут выгнать? — Что-то в голове неприятно заворочалось… он начинал понимать что-то такое, от чего мозг просто скрипеть начинал. — Я играю в теннис. За серьёзные провинности меня могут выгнать из клуба, и не допустить к соревнованиям… Торбен рассердится… — тихо добавил мальчик и снова шмыгнул носом. Только сейчас Джеймс с почти ужасом уставился на теннисную форму, в которую был одет маленький датчанин. Это уже совсем не смешно… Торбен… теннис… Хеллеруп… зелёные глаза… — Мхм… понятно… погоди-ка… Джеймс достал слой IPhone и зашёл в поисковик. Мальчик с неподдельным интересом посмотрел на то, что у мужчины в руках. Это тоже не укрылось от едущего сознания вокалиста. Он быстренько набрал в гугле: «маленький Ларс Ульрих» и зашёл в раздел с картинками. Пролистав десяток совсем свежих фотографий с недавней премии, он наконец нашёл, что искал. Телефон чуть не вывалился у него из рук. Он смотрел на экран и на мальчика, на мальчика и снова на экран. Этого просто не могло быть! Не бывает, чтобы через 30 лет рождались дети точь-в-точь похожие на твоих друзей! Даже собственный сын Ларса на него так не похож! И форма… Хэтфилд зажмурился. Даже в глазах потемнело. — С… с Вами всё в порядке? — маленькие холодные пальцы несмело коснулись его ладони. — Да, да… я… — Хэтфилд отодвинул руку и, насмелившись, снова посмотрел мальчику в глаза. — Какой сейчас год?.. Ларс… Кажется паренёк уже опасался за психическое здоровье собеседника. Хэтфилд и сам за него начинал опасаться. — 1971…