Сквозь бутылочное стекло

Несколько лет назад, когда Снейп ещё работал в Хогвартсе, он недолюбливал Гермиону. Не потому, что она не нравилась ему сама по себе — обычная девочка, старательная, неглупая. Она с жадностью вгрызалась в книжки, постоянно пыталась узнать что-то новое, и этим напоминала Снейпу его самого. Возможно, окажись она на его факультете, он бы взял её под свою опеку — помогал бы, подсказывал, взрастил в её лице помощника, ассистента. Но Грейнджер попала на Гриффиндор, связалась с Поттером, сколотила с ним и Уизли золотое трио, треплющее нервы всем преподавателям школы. Ладно, не всем, как минимум ему. Она попала в нужную колею — с кем ещё она могла бы с таким размахом пробовать новое, применять изученное? С Малфоем? С Пожирателями? Этой дорожкой уже прогулялся сам Снейп, ничего хорошего не вышло. А Грейнджер повезло — ещё одна причина её недолюбливать (чужое везение — не самый редкий повод для зависти). Вот и получилось, что вместо перспективной студентки Снейп видел лохматую всезнайку, наглую подружку Поттера, которая лезла, куда не просят. На смену раздражающей студентке пришла не менее раздражающая коллега, теперь — раздражающая начальница. Вот только худенькая, осунувшаяся девушка, устроившаяся на кушетке в его лаборатории, не казалась больше ни шибко везучей, ни заслуживающей зависти. Она осматривалась вокруг себя почти равнодушно, пытаясь не встретиться взглядом со Снейпом. Столько лет прошло, а она всё ещё робела в его присутствии. Гермиона долгое время молчала, а Снейп в достаточной мере увлёкся зельем, чтобы не дёргать ее. — Я понятия не имею, что с ним происходит, — наконец произнесла гостья, голос был тихим и сдавленным, и совершенно не таким, как рассчитывал Снейп. Он даже крошить эхинацею прекратил. Как не знает? Эти двое (ладно, трое, если считать Уизли) были неразлучны столько, сколько Снейп их помнил. Они вместе искали приключения на свои подростковые задницы, вместе «шли на дело», вместе находились в бегах, уничтожали хоркруксы. Поттер посвящал их во все тайны, даже те, которые следовало держать при себе. Глядя на эту неугомонную троицу, Снейп с неудовольствием признавал, что именно так и выглядит дружба (не то чтобы он хорошо в этом разбирался). Он был уверен, что секретов между ними нет. И что же получается? Возможно, она просто не хочет рассказывать? — Значит, понятия не имеете, — задумчиво протянул Снейп, вторя словам Гермионы. Его тон, отработанный за годы преподавания, намекал — я знаю, что ты знаешь, что я знаю больше, чем ты хочешь, чтобы я знал. И, как ни странно, это сработало! Грейнджер нахмурилась, поджала губы и посмотрела на Снейпа с вызовом. — Именно! Неужели вы думаете, что если бы я знала, я бы не попыталась сделать... — Она взмахнула руками. — Хоть что-то! Пожав плечами, якобы ничего он не думает, Снейп продолжил подготавливать ингредиенты для зелья. Молчание, особенно после эмоциональной вспышки, — лучший способ разговорить человека. Но надо отдать ей должное, Гермиона продержалась долго — минут десять. Снейп уже приступил к варке, когда она прошептала: — Мне кажется, что он просто не хочет жить. Снейп отдёрнул руку от котла прежде, чем опрокинул в зелье лишние полбанки гноя бубонтюбера. Хотя минуту назад он был совершенно спокоен, но теперь ему пришлось вдохнуть поглубже, чтобы унять поднявшуюся внутри дрожь. — Это смелое заявление, мисс Грейнджер. — Ну хоть голос звучал неизменно ровно. — Могу я узнать, что в поведении Поттера заставило вас так думать? Он пытался... Покончить с собой? Наложить на себя руки? Эти слова застревали в горле, поскольку казались абсурдными — человек, прошедший войну, победивший Волдеморта, единственный, кто способен противостоять смертельному проклятию. Он не может добровольно отказываться от жизни, которая столько раз была буквально подарена ему, выменяна за непомерную цену. — Он пытался умереть? — Гермиона подобрала достаточно корректное окончание фразы. — Нет, что вы... В смысле, да, постоянно! То есть... Она зажмурилась и потёрла лоб. Снейп словно застыл, пытаясь дышать ровно и практически забыв о зелье, которое тихонько булькало на столе перед ним. — Как вам объяснить... Он не пытался себя убить, но все его действия, особенно после перевода в оперативный отдел — он словно нарывался. Знаете, за что его отстранили от работы? — Боюсь, аврорат меня не поставил в известность. Не просветите? — Он лез в пекло! Каждый раз лез в пекло, будто с катушек слетел. А потом эта вылазка на завод под Эдинбургом... Снейп совершенно не помнил, что там была за вылазка — по крайней мере, в «Пророке» об этом не писали, он бы запомнил. Зелье начало менять цвет с красного на чёрный, пришлось вернуться к варке, пока база не испортилась, но он внимательно слушал. — Честно говоря, я думала, что вы больше меня в курсе про Гарри. — Как это? — Вы с ним тогда ближе общались. — Когда — тогда? — Раздражение, поднимавшееся с каждым новым бессмысленным вопросом и утверждением, начало прорываться. — В те три года после войны, до того как он начал пить. — Не понимаю, о чём вы. — Вы же работали вместе. — Гермиона даже вперёд подалась, сгибаясь, вглядываясь в Снейпа. — Он через раз ходил на занятия, всё прикрывался делами, стажировкой. Говорил, что вам требуется его помощь. Торчал несколько месяцев в архивах, ездил на опознания, в Мунго, выезжал на обезвреживание артефактов. Про вас с ним даже в газетах писали. И потом, когда вас перевели в лабораторию, он же сутками там пропадал! А когда вспоминал, что у него ещё есть мы с Роном, то без умолку рассказывал о том, как здорово вы вместе сделали то, сделали это. Ни о чём другом словно и поговорить нельзя было. — А потом его перевели в оперативный отдел. — Снейп оборвал поток откровений. Ознакомление с собственной биографией с чужих слов не входило в перечень его интересов. К тому же всё было совсем не так! Они действительно много общались, но исключительно по делу. «Снейп! Я тебя по всей лаборатории ищу. Пойдём скорее, посмотришь, какую штуку мы откопали в семейном склепе Ноттов!» Почти всегда по делу. — Да. — Она нахмурилась. — И его перевели в оперативный отдел. После этого он и с вами общаться перестал? Нет, не перестал, но Снейп не собирался делиться этой информацией. Тот год, что Поттер мотался по всей стране, выслеживая Пожирателей — это было слишком личное, чтобы обсуждать. Снейпу как раз подсунули трёхлетний контракт, он увяз в работе, перестал выезжать из города, почти не выходил из дома. А Поттер уезжал на задания, не прощаясь, возвращался измотанный, иногда раненный, отлёживался в Мунго, а потом зачем-то являлся к Снейпу с отчётом. Каждый раз, снова и снова. Он рассказывал, как всё прошло, спрашивал про проклятия, словно Снейп энциклопедия по тёмным искусствам. Навязывался, суетился, мешал работать, а потом... — Я думала, всё дело в его работе. Что он так устаёт, что у него нет сил и времени постоянно с нами видеться. Мы регулярно пытались вытащить его куда-нибудь, Невилл подтвердит — пару раз даже связывали и аппарировали, а он и не особо сопротивлялся. А потом он подружился с этими... Кевином и прочими. — С тем, который был у него дома? — Да. Они познакомились в баре. Гарри звал нас с Роном выпить, сказал, надо посоветоваться, но у меня горел проект, а Рона вызвали разобраться с заколдованным пылесосом. Гарри пошёл без нас. На следующий день, когда явился на работу, он был всё ещё пьян. Рон сказал, что он завалился в аврорат прямо из бара. Гарри влепили выговор от руководства. Потом ещё один. И ещё один. Гермиона откинулась на спинку кушетки, руки безвольно опустились на сидение, словно воспоминания вытягивали из неё силу. — А мы ведь пытались ему помочь, поговорить с ним, но он и слушать не хотел. Сперва приходил пьяный раз в неделю, потом чуть ли не каждый день. Вечером заваливался с этим Кевином в какой-нибудь бар, и давай гудеть до утра. Потом перестал являться на работу вовремя, на заданиях словно с цепи срывался — при малейших стычках лез в самое пекло! А потом под Эдинбургом... Не знаю, он, наверное, рассказывал вам, что они с коллегой разрабатывали защитные заклятия. Одно было очень хорошим, оно прикрывало до десяти человек сразу. В общем, когда под Эдинбургом они проводили зачистку завода, Гарри, он... бросил щиты в самый неудачный момент. Я не была там, но слышала, что когда туда прибыл второй отряд авроров, в живых остался только Гарри. Он то смеялся, то плакал, а вокруг двадцать тел словно вывернуто наизнанку... Нет, Снейп не знал. Ни про щиты, ни про Эдинбург. Кажется, он даже помнил тот момент, когда Поттера понесло — тот начал реже заходить, а когда заходил, был немного не в себе: дёрганый, нервный, то пытался поговорить о чём-то, то срывался с места и уходил. — Его после этого отстранили? — Ну да. Перевели на бумажную работу. А когда он поджёг архив, то и вовсе в запас. Снейп хмыкнул и убрал огонь до минимума — ещё десять минут, и зелье будет готово. — Поджёг архив? — Меня чуть не уволили. — Гермиона невесело хмыкнула. — Он попросил пустить его без официального допуска, долго уговаривал. Говорил, что это важно, что ему нужна моя помощь, что только в архиве может быть необходимая ему информация. А я же поверила, понимаете? Мы через столько прошли, я привыкла доверять ему! Я его пустила вечером, после смены. Открыла двери своим ключом, а сама пошла за едой. Думала, до утра просидим с книжками. И ведь купила его любимые лепёшки... Она усмехнулась, но уголки губ сразу поползли вниз. — Когда я вернулась, он стоял в секции древних ритуалов и поджигал стеллаж за стеллажом. Я попыталась его остановить, но он отгородился от меня магическим барьером. Мне пришлось вызвать охрану! У меня выбора не было. Мне пришлось. Я так испугалась! Шмыгнув носом, Грейнджер сморгнула подступающие слёзы. — Вы не представляете, какой он был в тот момент. Снейп не представлял, хотя внутри заскребло воспоминание о приставленной к горлу палочке, о тоне Поттера, с которым он то ли предупреждал, то ли угрожал. Наколдовав стакан воды, он вылил туда немного мутной коричневой жидкости и протянул Гермионе. — Это что? — Разбавленная настойка пустырника и валерианы полуночной. Едва ли вам сейчас можно что-то другое. Гермиона приняла стакан и осушила в несколько больших глотков. Её руки мелко дрожали. — Думаю, вам стоит ограничить визиты к мистеру Поттеру, пока проект не закончится. Уговаривать не пришлось: не то чтобы предложение вызвало бурю положительных эмоций, но и спора удалось избежать. Гермиона и сама понимала, что ничего хорошего лишняя нервотрёпка ей не принесёт. — Извините, просто наболело. — Она немного расслабилась и постаралась отвлечься от обсуждения Поттера. — Вы просили зайти сегодня — вам нужна в чём-то моя помощь? Если вы про контракт, то у меня ещё не было возможности поговорить с Кингсли. — Нет, я не про контракт. Снейп взял со стола маленькие серебряные ножницы. — Вы позволите? Срезав тоненькую прядку, Снейп вернулся к котлу, погасил огонь и бросил в зелье десять волосков, по одному на десятую литра. Сцедив содержимое котла в графин, он охладил зелье и просветил — мутная жидкость закручивалась в правильную воронку, осадок не образовывался, воронка не распадалась. Всё в порядке. — Мисс Грейнджер, это — стабилизирующее зелье. Он подошел ближе и передал графин. — Вам нужно добавлять по столовой ложке в чай или сок трижды в день, начиная с сегодняшнего дня и до окончания второго триместра. — Но я уже пью. — Гермиона переводила растерянный взгляд с графина на бывшего профессора. — Мне в Мунго каждую неделю выдают необходимое количество. — Я видел качество их зелий. Они не отцентрованы и не настроены на конкретного мага. С таким же успехом вы можете принимать маггловские витамины до скончания века. Уж простите мою прямолинейность, но вы плохо выглядите. Берите, пока предлагаю. Кивнув, Гермиона взяла графин, и только теперь Снейп обратил внимание, что у неё на пальце нет обручального кольца. В голове забилась мысль — Грейнджер. Грейнджер. Она не сменила фамилию. Она не замужем. Причины её недомогания могут быть не только в магической несовместимости. Если её угораздило связаться с чистокровным магом из старого рода, то в конфликт с её магией могла вступить магия не ребёнка, а рода. Он уже спасал как-то любовницу Люциуса — дурочка залетела, не зная, что родить от чистокровного вне магического брака не сможет. Но там был второй месяц, не третий. Гермиона тянула графин на себя, но Снейп не выпускал его из рук. — Кто отец ребёнка? — Бесцеремонно, конечно, но у него не было желания расшаркиваться и подбирать слова. Извините, простите, мне так неудобно, не могли бы вы... Если девчонка оказалась глупа настолько, что связалась с кем-то вроде Драко, или Розье, или... — Рон Уизли. Пальцы разжались сами собой, выпуская графин, и Гермиона повалилась на спинку кушетки, прижимая сосуд с зельем к груди. Она была красная как рак, возмущённая бестактностью вопроса. — Мы должны были пожениться на следующей неделе, — добавила она, защищаясь. Сочувствие, волнение — эта дурацкая беседа с Грейнджер вызвала слишком много не самых привычных и приятных эмоций. Снейп начал злиться и на неё, и на себя, и просто не смог сдержать язвительного комментария: — Неужели храбрый Уизли сделал ноги перед свадьбой? Краска, заливающая лицо Гермионы, стала гуще. — Филдчип. Снейп моментально вспомнил не только статью из «Пророка» про пострадавших авроров, но и тот факт, что Уизли работает с магглами. Сложить два и два оказалось не сложно. — Рон в Мунго, в магической коме. Поднявшись на ноги, Гермиона с нескрываемой неприязнью кивнула Снейпу: — Спасибо за зелье, профессор. И ушла, оставив Снейпа на растерзание собственной совести.