***
«2021.4.9
Привет, Джиа. Как твои дела, как ты поживаешь? Как встретила мною любимый апрель? Только не грусти, родная. Это ведь прекрасный месяц. Очаровательная пора, когда стоит вдохнуть воздух, потому что он весь пропитан нашей историей. Слышишь, как ветер горестно шепчет наши имена? Он помнит всё. Эти деревья цветут каждый год для нас, чтобы радовать твои глаза и напоминать мне о том, что когда-то всё было как нельзя отлично. Всё было замечательно — даже ещё лучше. Их лепестки опадают словно снег, люди топчутся по ним и вскоре совсем забывают про их красоту. Они становятся лишь мусором под их ногами. Как скверно. Как подло. Как ты встретишь май? Как ты проведёшь лето? Боль всё никак не утихомирится, но она меняется — становится тягучей, вязкой, липкой. День за днём новые люди, новые знакомства, новые места. Ненависть растёт с каждым днём и преследует меня даже тогда, когда я ступаю в родительский дом. Привыкнуть к ней я никак не могу и боюсь, что никогда не буду в силах превратить это во что-то обыденное. Но одно неизменно в моей жизни — ты. Точнее — мои чувства к тебе. Наша с тобой весна была прекрасной, каждая следующая без — отвратна мне. Каждая крупинка дня пропитана тобою. Я никого не буду любить так, как тебя. Ни по кому так не буду тосковать, как по тебе. Всю жизнь. Прошу, не грусти, любимая. Всё будет хорошо».***
Джиа сжимает бумагу в руках и прижимает к груди, потому что это невыносимо тяжело. Когда же её сердце успокоится? Когда же уже душа поймёт, что присутствие Джинёна в жизни невозможно. И этого не изменить, хоть и прошло уже три года. Зачем Бэ вообще вновь появился в её жизни? Чего он хотел этим добиться? За это время он вполне мог уже смириться со всем, что с ними произошло. Как, в принципе, и сама Джиа. Но, видимо, есть вещи, в которых они и вправду немного похожи — они оба не могут отпустить прошлое. Сон выходит из дома, наплевав на количество домашнего задания и реферат, который ей нужно будет сдать на следующей неделе. Ей становится по-человечески обидно за то, что происходит вокруг неё. Всё это до невозможного её раздражает — эти улицы, по которым она прогуливалась по дороге домой, эти люди, слоняющиеся вокруг и улыбающиеся, это солнце, из-за которого неприятно печёт кожу. Абсолютно всё в этой весне она не переносит уже третий год. Да, третья весна в разлуке. Джиа удивляется тому, как быстро бежит время. Как только ей исполнилось двадцать, то оно стало просто лететь. Она боится, что так её жизнь и пролетит, и она останется ни с чем в итоге. Может, они с Минхёном купят маленький дом за границей на берегу океана, где-нибудь далеко от людей и всего остального мира. Их дети и внуки будут иногда им названивать или приезжать погостить на праздники, но в итоге всё закончится тем, что Сон будет стоять, греться под тёплыми солнечными лучами, слушать крики чаек и наблюдать за тем, как волны океана облизывают скалы и яростно бьются о них. Её жизнь — одно мгновение. Она боится, что всё так и получится. Но ещё больше она боится того, что никогда так и не увидит его. Может, Сон вообще не доживёт до старости, ведь с этой болью жить долго невозможно, а таблетки когда-нибудь превратятся в яд, который медленно уничтожит организм. Забывать Джинёна — последнее, чего она бы хотела. Остановившись посреди аллеи и разглядывая огромное персиковое дерево, которое широко раскинуло свои ветви, Сон словно окунулась в бассейн с холодной водой. И ведь вот же её выход — письма. Вот он — мост между ним и ней. Между прошлым и настоящим, прошлым и будущем. Между всем, что было, и всем, что будет. Ведь, даже если она и сотрёт Бэ из памяти, сведёт рисунок на пальце, оставляя на нём белесый тонкий шрам, если он исчезнет навсегда из её жизни — у неё всё ещё будут его письма, которые словно весточки из прошлого будут приятно согревать сердце. Вглядываясь в мягкие расплывающиеся на поверхности реки очертания высотных зданий, Джиа по-детски улыбается и вытаскивает последнее пришедшее письмо от Джинёна. Оно уже мятое из-за того, что девушка с силой сжимала его в руках, но ей было всё равно. Она перечитывала строки и карандашом дописывала с обратной стороны ответы на вопросы. Ей было страшно отправлять ему хоть что-нибудь, ведь она прекрасно знает, что Дарим не ослабила свою хватку. Может, она продолжает пристально следить за всем, что происходит в жизни Джинёна. Скорее всего, Ан отстанет только тогда, когда сама лично убедится в том, что больше ничего не связывает разлучённых влюблённых. Совсем она отчаялась от страха остаться одной, а тут такой красивый и умный парень, который достался ей, так скажем, как выкуп за грехи родителей. Как глупо же это звучит. И было бы хорошо, если бы это оставалось только выдуманной сказкой, чтобы запугивать маленьких девочек. Но это суровая реальность Джиа, от которой она не в силах убежать. Она сидит на скамейке и оглядывается вокруг — довольно-таки пусто. Сейчас будний день, время обеда закончилось уже как два часа, так что и в парках народа особо нет. За исключением домохозяек с детьми, туристов и таких же, как Джиа — прогульщиков. Минхён звонит ей на сотовый телефон уже во второй раз, пытаясь выяснить, где она, потому что Намхён, конечно же, позвонила ему и рассказала об её отсутствии. Хван бы заняться уже своей жизнью, а не лезть постоянно в личное пространство Сон, но вторая к этому уже давным-давно привыкла. Джиа вдруг стало интересно, а как там поживает Даниэль? Что стало с Сону? Жив ли Сонун? Вернулся ли в родную страну Гуаньлинь? Стал ли стажёром в крупной компании Джэхван, как и мечтал? Поступил ли в университет Дэхви, который днями и ночами занимался? А как там Уджин, который до последнего не верил, что Джиа обыгрывала его всякий раз, когда они играли вместе? Они живут счастливо? Нашли они свою пару? Что они делают прямо сейчас? Когда Джиа зажала между губ сигарету, то стала хлопать по карманам в поисках зажигалки, но потом поняла, что забыла её дома. Она была рада только тому, что взяла с собой карточку, поэтому тут же отправилась в ближайший магазин. Пришлось пройти не маленькое расстояние, прежде чем отыскать первый магазин, в котором не было злой женщины с осуждающим взглядом, которая даже с предъявлением удостоверения личности отказывалась продавать зажигалку. Наконец, расплатившись за зажигалку и один кофейный напиток, который она взяла с холодильника, потому что её без причины стало клонить в сон, она выбежала наружу и вдохнула воздух. За несколько минут поднялся ветер и небо затянуло тучами. Сеул превратился в мрачный тусклый мегаполис, который обычно описывают авторы популярных книг ужасов. Задумавшись про ужастики и про разные группировки мафии, она подскочила с криком, когда кто-то коснулся её плеча. — Ты до сих пор такая шумная, — Джиа скривила губы и нахмурилась, когда Даниэль усмехнулся над своими же словами. — А не нужно подкрадываться к людям со спины, — Сон зажгла сигарету и сделала первую затяжку. — Всё ещё не бросила? — Кан встал рядом так, что их плечи соприкасались, но Джиа было откровенно на это наплевать. Они стояли под козырьком магазина и наблюдали за тем, как прохожие забегали в кафе или спешили попасть в автобус, чтобы уехать домой, иначе есть вероятность попасть под ливень. — Даже не планирую, — Даниэль улыбнулся и повторил за Джиа — зажёг сигарету и зажал её между обветрившимися губами. Сон ждёт его вопроса, потому что чувствует, что он хочет задать его. Девушка смотрит на его левую руку и видит яркое изображение бабочки, окрашенное в ядовито-красный и очерченное чёрным контуром. Ей хочется сказать о том, что выглядит это пошло и некрасиво, как-то слишком броско и пафосно, но по взгляду Кана поняла, что он думает точно так же. Ему не нравится, но идти против природы не в его же приоритетах. У него на губах болтается имя Хван, потому что Даниэль не видел её уже два года. И, признаться честно, он хотел бы встретить её вновь, чтобы, как и в прежние времена, помолчать на скамейке знакомого им парка или поговорить за парой баночек пива о семейных проблемах. Он согласен даже просто мельком взглянуть на неё в толпе и увидеть, а её губах счастливую улыбку. — У неё всё хорошо, — Джиа не выдерживает и ей становится тяжело смотреть на то, как Даниэль задумчиво смотрит в одну точку, курит уже третью подряд и сжимает лямку рюкзака в ладони до красных отметин от ногтей. Она чувствует его настроение и отчего-то понимающе относится к его состоянию. Девушка вдруг вспоминает Бэ и жмурит глаза. Ей хочется оказаться рядом с ним так сильно. — Мы учимся в соседних университетах. Почему бы вам тогда не увидеться? — Кан усмехается и смотрит на Джиа. — А зачем? — прямо спрашивает он и вздыхает. Сон пробивает насквозь его колючий взгляд. В них такая родная боль, что ей хочется вырвать своё сердце. — Ничего не изменится, если мы встретимся с ней. Потому что захотим увидеться во второй, в пятый, в десятый, и так до бесконечности, пока кто-нибудь не узнает. Тогда будет вдвое больнее и сложнее расстаться. А сейчас ведь и так хорошо, верно? Я знаю, что ей будет хорошо и без меня, — они смотрят друг на друга, и Даниэль словно говорит не про них с Намхён, а про Сон с Бэ. — Она должна научиться жить без тех, с кем думала проведёт всю жизнь. И понять, что прошлое нужно принять — его ведь не изменишь. — Какие слова, Кан. Где прочитал? — Джиа поспешила отвернуться и вновь зажать сигарету меж губ, чтобы вдохнуть в себя ядовитый дым, который наряду с обезболивающими травит её организм и медленно убивает в девушке жизнь. — Уж лучше бы из книги это прочитал, чем испытал на своей шкуре, — Даниэль не изменяет себе — смеётся, превращает всё в шутку, издевается, подстёгивает. Джиа ни разу не видела, чтобы он расклеился или хотя бы всерьёз принял чужие оскорбления. Он словно всегда пропускал их мимо ушей. Слова действительно не ранили его сердце? Что тогда сможет разбить его? — И какая она? Красивая? — Кан выбрасывает окурок на землю и тушит его носком от кроссовок, задумчиво поджимая губы. — Роскошная красота, — честно признался он. — Но такая бестолковая и пустая, — парень пожимает плечами и опирается о стеклянную витрину магазина. — Снова отец? — Джиа тушит сигарету о крышку мусорного бака и выбрасывает туда же, прижимаясь плечом к Даниэлю, чтобы стало теплее. — А как же. Кто ещё, если не он, будет разрушать мою жизнь? — Сон опускает голову и тоскливо стонет, потому что под сердцем так жалостливо всё сжалось. На землю падает несколько крупных капель, разгоняя пыль с дорог, которая была так и не тронута слабыми порывами ветра. — Давай зайдём внутрь, перекусим, может. Мне уже холодно, — Кан открыл дверь магазина и придержал её, чтобы Джиа зашла первой. По давним рассказам Намхён Кан — настоящий джентельмен, который пытался скрыть это ото всех. Сам парень даже не знал, зачем притворялся. Быть вежливым никогда не выходило из моды. Горячий бульон, острая лапша, кимпаб с креветками и сливочным сыром, холодная кола — это всё намного лучше, чем походы в рестораны или что-то тому подобное. Джиа с Даниэлем сидели у окна, наблюдая за тем, как капли неистово били по асфальту и смывали со столицы всю накопившуюся грязь. Они оба хотят написать на запотевших окнах слова о помощи, чтобы это всё исполнилось. И чтобы вся их боль стихла на какой-то момент, исчезла — была смыта этим весенним дождём. На улицах пахнет свежестью, травой и дыханием нового начала, но зачем всё это? — Не говори ей, что мы виделись, — сказал Даниэль перед тем, как выбросить весь мусор в ведро. Сон кивнула и прошептала тоже самое, потому что знает — Джинён может догадаться о том, что она с Каном общалась. Иногда так невыгодно, когда многие общие знакомые учатся в одинаковых университетах. — До встречи, Даниэль. — Береги себя, — аккуратно шепчет Кан и ободряюще улыбается Джиа, протягивая ей купленный зонт. — И ты, — отвечает Сон, и они расходятся в разные стороны, заранее зная, что больше никогда они не увидятся.