Терпеть его не могу!

С опозданием в пару минут я спускаюсь вниз, в последний момент кинув в сумку список участков. Столь ценный документ капитан у себя хранить не решается, а то от Исина потом вопросов не оберешься, если он эти бумажки найдет. Остается преодолеть последний лестничный пролет, как сзади на меня запрыгивает любимое солнышко, нечаянно перевешивая своей свалившейся вбок сумкой всю нашу конструкцию. Успеваю ухватиться за перила и удерживаюсь на ногах. А Бэкхен извиняется на ушко и целует в затылок. Несу к месту встречи, подхватив под коленями. У выхода стоит Крис с сумкой и болтает с Чонином. За дверьми, на крыльце угадываются силуэты Чунмена и Се. Исин нагоняет сзади, шлепает Бэкхена по заднице и обгоняет нас, показывая язык. За пятнадцать минут настроение явно пошло в гору. Наверняка альфа постарался. Вот они, мастера - быстро и действенно. Хотя, простите за пошлые подробности, Исин с частотой их прелюбодеяний не нуждается ни в подготовке, ни в особом настрое. - А еще меня подгонял, опоздун! - дразню я. Исин вновь показывает язык и, преодолев оставшиеся метры, прячется под надежной рукой своего альфы. Крис еще договаривает с Чонином, но сам уже успел кинуть довольно-хитрый взгляд на свою половинку, подмигнуть и прижать покрепче. Краткий кивок в нашу сторону - он вновь занят беседой. Бэкхен спрыгивает и слегка качает сумкой в сторону Исина, но локацию того моментально меняет бдительный Крис, нарушая все планы моего зайчика по отмщению святой попки. Исин ребячливо показывает из-за спины кукиш. Вот оно какое, безнаказанное зло. Крис с Исином и Се уходят, а Бэкхен тормозит, дернув меня за рукав. - Кренделю тоже отпраздновать надо, - заявляет омежка, доставая из бокового кармана сумки пакетик с порезанной колбасой и упаковку сливок. - Успеем. - Ты сам так питаешься, как этого террориста кормишь? - спрашиваю я, но ответа, естественно, не получаю. Заинтересованный нашей задержкой Чунмен идет вслед за Бэкхеном. И через минуту, после восторженного "Это твой?" и гордого "Зови его Кренделечек", у пушистого комка появляется еще один фанат. Теперь из-за крыльца доносится сдвоенное пищание. Чонин недоуменно на меня смотрит, а я жестами изображаю уши и хвост. Альфа смиренно закатывает глаза. Да, я тебя понимаю. Фанклубу волосатого Кренделя мало посмотреть на то, как наглая морда жует свой обед. Завернув котенка в мой бывший шарф, они вытаскивают его на всеобщее обозрение. И фанклуб растет на глазах, потому что скептицизм и обреченность слетают с лица Чонина при первом взгляде на хитрую морду. Спустя секунду, Чонин сам уже копошится с Кренделем, чешет за ушком и едва ли не чмокает в носик. Знал, конечно, что ты не подарок, но чтоб настолько. В итоге от Кренделечка эта компания отлипает минут через пять. - Если Крис с Исином будут нас ждать, на мангале будет запекаться этот пушистый троглодит, - предупреждаю я. Чунмен вздыхает, Чонин устраивает котенка в коробке, а Бэкхен с щенячьими глазками убеждает меня, что мы все успеем. Чонин с Чунменом бредут за нами,взявшись за руки. Бэкхен собирается что-то сказать, но мы как раз останавливаемся на перекрестке, где выясняется, что поговорить не против и Чунмен. Теперь Чонин идет рядом со мной, наблюдая за своим омегой. Тот рассказывает эмоционально, машет руками и подпрыгивает от нетерпения. Чуть подрагивающие плечи Бэкки свидетельствуют о том, насколько история забавна и как часто они смеются. Мне так многое хочется сказать ему, но возможности поговорить нет и в машине. Чонин с Чунменом устраиваются сзади. - Не трогать и не мять. Там важные документы, - прошу я, закидывая сумку к ним. - Может, мне подержать? - предлагает Бэкхен. - Я подержу, - вклинивается Чунмен, кокетливо отодвигая от себя настойчиво просящие прикосновений руки своего альфы и обнимая мою сумку. Выезжаю с места, подождав, пока машина чуть прогреется. Бэкхен неторопливо переключает радио, ища подходящий трек. И я прибавляю громкость на руле, давая понять, что нужная волна найдена. Чунмену даю задание найти в боковом кармане телефон и провод от зарядки. Омега копошится в моей сумке и, вложив искомое в протянутую руку чуда, замирает над моим плечом. - Чанель, у тебя почему волосы мокрые? Бэкхен втыкает зарядник в прикуриватель и уже тянет руку к моей голове. - Влажные, - обеспокоенно сообщает он. - Ничего страшного, сами довысохнут. Не успел. Но омежка ерошит волосы на затылке и пропускает меж пальцев. - Капюшон наденешь, - командует Бэкки. - Надену, - киваю я, улыбаясь. А после ловлю его руку и укладываю на колено - ее место там. Поток машин оставляет желать лучшего: суббота перед праздниками - адское время. И мы несколько раз встреваем в небольшие заторы. Выбор омег пал на один из популярных торговых центров, но я стараюсь не задаваться вопросом, какой логикой они руководствовались, прокладывая для всей компании такой маршрут. Под болтовню омег и, впрочем-то, неплохую подборку по радио, ехать нетрудно. И я совсем отвлекаюсь от всех раздражающих факторов на дороге, когда экран телефона загорается фотографией отца. Бэкки точным движением принимает вызов, и в салоне наступает тишина. - Привет, - раздается голос папы, что меня не удивляет. У них вообще все номера на двоих. - Привет, па. Отца куда дел? - Гирлянду над окном вешать. Вон корячится, - хихикает папа. Улыбаюсь - смешные. - Как концерт ваш вчера? - Отлично. Бэкхен там такое с ребятами устроил, - получая по колену от омежки. - Ай! Он тут скромничает. Возмущается, что я его хвалю, - смеюсь я и получаю от чуда повторно. - Вы вместе? - Да, за продуктами едем. - Здравствуйте, - робко приветствует Бэкки, а сам сверлит мне бедро пальцем. - Бэкхен! - радостно отзывается голос папы. Со стороны доносится торжественное "О, Бэкхен! Привет передай! Слышишь, передай привет!". Судя по голосу, отец довольно крепко повис на гардине, и гирлянду, скорее, вокруг себя обмотал. - Слышали? Бэкхен, тебе привет. - Передай в ответ. И заодно скажи, что я доразобрался с договором по поставке. Он поймет. На мое сообщение - довольное угуканье из зала и "Молодец, сын!". И следом в трубке слышится какой-то грохот и пара выражений, требующих срочной цензуры. - О, наш отец гирлянду повесил, - смеется папа, но обеспокоенно спрашивает, жив ли его половинка, и просит быть осторожнее. А вся наша компания трясется от хохота. - Вы там не одни, что ли? - интересуется папа под аккомпонемент кряхтящего супруга. - Не одни, - успокаиваюсь я. - Чонин и Чунмен, его омега. Мы ж у Криса празднуем, я говорил. - Да, конечно, - немного растерянно соглашается папа. А потом осторожно добавляет. - Чонин? Неожиданно. Рад, что вы... - недоговаривает он. На пару секунд в салоне повисает неловкая пауза, за которую мы успеваем переглянуться все вчетвером. Ситуацию спасает лекция отца на заднем плане, посвященная технике безопасности и наглядному примеру того, как вешать гирлянды не стоит - спрашивается, почему он папе эту лекцию читает, а не себе. Вру. Ситуацию спасает Чунмен. - Кто старое помянет... - решается разорвать напряженную тишину омега. - Вот, хорошие слова, - облегченно выдыхает голос в трубке. - То, что надо. В самый раз. Ладно, езжайте, а то отвлекаю. Только помни про праздники, да? Я киваю телефону, будто на том конце это увидят. - Чанель, ау, - зовет папа. - Я кивнул, - улыбаюсь я. Бэкхен рядом хихикает в ладонь. - Кивнул он. Бэкхен, если этот оболтус будет обижать, скажи. Надрать ему уши - дело трех секунд. Бэкхен уже хохочет, хлопнув меня по колену. - Хорошо, - сквозь смех отвечает омежка. - Спасибо. - Еще и отцу надеру, если выяснится, что недовоспитал чадо. Слышишь, сын? Не подводи старшего. Ты уедешь в свою общагу, а ему со мной еще жить. Трубку я кладу под всеобщий хохот. - Надерет? - сквозь смех интересуюсь я. Бэкхен сжимает мое колено и, улыбаясь, машет головой - нет. Еле находим место на стоянке. Чует мой филей, что народу в торговом центре сейчас не просто тьма - тьма тьмущая. - Оставь, - кидаю я Бэкхену, достающему из сумки бумажник. Тот хмурит брови. - Оставь, кому говорю. - И уже обращаясь к Чунмену, добавляю: - Бумажник в центральном отделении найди. Омега справляется за несколько секунд. Вещи оставляем в машине. Обнимаю Бэкхена, пока тот демонстрирует мне перекочевавший уже бумажник. - Подержи у себя, - предлагаю я, грея свободную ладонь в кармане джинс. Пальто нараспашку, но капюшон на меня уже накинули. Плутаем меж рядов машин и брошенных тележек. Чонин уверенно тянет своего омежку за собой, пробиваясь вперед, а мы с Бэкки догоняем. Уже на подходе к одному из входов замечаю высокую фигуру капитана. Все вовремя. Крис машет рукой, придерживая под боком Исина, и мы одновременно приходим к финишу - широким стекляным дверям, не успевающим открываться и закрываться под наплывом жаждущих покупателей. День на дворе, а народу столько, будто ночь распродаж, хотя от правды это сравнение далеко не ушло - в каждой витрине мигают заветные проценты и обещания последних предпраздничных скидок. В супермаркете на удивление тихо, по крайней мере, по сравнению с той канителью, что творится в торговых галереях. Уткнувшись в метровые списки, вооружившись фломастерами, карандашами, безразмерными тележками, банкнотами и скидочными картами, беты, альфы и омеги снуют меж витрин и стеллажей, наполняя свои потребительские корзины продуктами, а кошельки владельцев торговых сетей - баснословными деньгами. Крис катит тележку, а Исин с Чунменом сметают с полок пакет за пакетом и кучу всяких консервов. Бэкхен болтает с ними, иногда добавляя в четко отлаженный список покупок сладкие нотки импровизации. Так среди моркови и капусты появляется упаковка мармелада, баночка вишневого монпасье и - что не удивительно - пакет сырных крекеров. Но мой мозг зависает не от того, что внеочередная порция вкусностей отправляется в кучу. Он болтает с ребятами, а сам, каждую минуту, поглядывает в мою сторону - стеснительно, украдкой, краснея каждый раз, когда встречается со мной взглядом. А я иду позади всей этой процессии и неотрывно слежу за Бэкки. Кожа еще помнит каждое его прикосновение, и перед глазами картинка, где он задыхается в оргазме, выстанывая мое имя и полосуя плечо. Сейчас, впервые с утра у нас обоих появилась возможность спокойно осознать это. И Бэкхен вновь краснеет, смущенно жуя губы под моим пристальным взглядом, а я вновь внутренне ликую от того, насколько счастливыми мы были вчера. Так и ходим от стеллажа к стеллажу, смущенно переглядываясь. Ловлю Бэкки, когда он один стоит у витрины с мясной нарезкой. Обнимаю его за плечи и шепчу на ухо. - Проголодался? Бэкхен пробегается пальчиками по тыльной стороне моей ладони, прижимаясь ко мне спиной. - Есть немного. Где-то в конце ряда вижу нашу компашку, спорящую у тележки. Подождут. Они мне за пробуждение должны. - Нас прервали утром. Так что с самочувствием? - В порядке, - отвечает омежка. - Болит? - Нет. Облегченно выдыхаю и прижимаю крепче. - Мне было очень хорошо с тобой. Бэкхен тянется к витрине и берет с полки упаковку с готовой нарезкой. Я жду. - И мне. Спасибо за заботу, Чанни. Это было... - замирает, подбирая слово. - Это было волшебно. - Ты не жалеешь? Он целует мою руку и выскальзывает из объятий. - Нисколько. Кажется, утро уже всё объяснило. И я счастлив. Он идет мимо стеллажей, с нарезкой в руках и тихо хихикает, глядя на то, как я летаю вокруг него. - С ними что-то странное творится, - обращается ко всем Сехун и указывает на нас, когда мы подходим. Обнимаю Бэкки за плечи, а он хихикает, прижимая к груди упаковку. Что-то творится... Да я сам себе объяснить не в силах, что творится и как! Бэкхен ластится и кидает поверх консервированных сардин упаковку с нарезкой, прихватив попутно бумажные салфетки. Уже у кассы незаметно подкидываю в тележку пакет мятных леденцов и пачку презервативов. И зря я надеялся, что мои маленькие хитрости пройдут незамеченными. Ржать начинаем все, когда кассир пробивает далеко не одну упаковку резинок и во всеуслышанье объявляет, что по новогодней акции еще два "подарка" прилагаются нам бесплатно. Да, веселиться мы любим с размахом.