Терпеть его не могу!

Сладкая вата истреблена, даже та запасная третья порция у Чонина – самим же Чонином, как не трудно догадаться. Досталось ли хоть что-то Чунмёну, гадать не буду, но надеюсь, что досталось – всё-таки Чонин хороший альфа. Мы бесцельно ходим среди палаток, сталкиваемся с толпами бегающих и орущих детишек, а еще с парочками, кучей парочек. Я иду позади всех, следя взглядом за одной конкретной макушкой. Но вот объект останавливается, а ребята продолжают движение. - Помочь? - спрашиваю я, подходя ближе. Бекхён склонился над ботинком, пыхтит чего-то. - Шнурок развязался. - Давай завяжу. - Я сам могу, - недоумевает омежка. - Позволь мне. Забота, помнишь? И я сажусь рядом, а Бэкки внимательно всматривается в мое лицо. - Но только поэтому, - деловито заявляет он и тычет мне пальцем в нос. А потом поднимается и вытягивает ногу. - Конечно. Кайф ловлю, прикасаясь к его тоненькой лодыжке... Да чтоб эти воспоминания черти унесли! Брысь! Я завязываю бантик и прячу кончики в ботинок. - Так не красиво, - жалуется Бэкхён, пока я поправляю штанину. Поднимаю на него взгляд и придерживаю под коленкой. - Слушай сюда, капризуля. Запутаешься в этих канатах и будешь падать - ловить не буду. - Фу, плохой альфа, - дует губки Бэкхён и топчет ножкой. - Да ты тоже не подарок, - парирую я, вставая и поправляя его куртку. А потом показываю ему язык – Бэкки тут же улыбается. Я держу его за ворот куртки - чтоб не потерялось чудо, - и ищу впереди красную куртку и одну высокую башню. - Пойдем, - я хватаю его за руку и тяну за собой, вполне ясно чувствуя, как тоненькие пальчики крепче обхватывают мою ладонь. А когда мне приходится затормозить, всего на секундочку, пропуская взрослую семейную пару, Бэкхён расцепляет наши руки, чтобы тут же переплести со мной пальцы. Не давай надежды, бесчувственное ты создание. Не сжимай так руку, и не улыбайся, если следом собираешься послать. Мы нагоняем их у тира, как раз в тот момент, когда Чунмён тычет пальцем в сторону мягкой игрушки - какого-то серого бегемота в штанишках. Чонин без тени сомнения оплачивает десять пулек и берется за "оружие". После третьего подхода ему удается-таки попасть во все необходимые мишени и с радостным "Да, я крут!" забрать треклятого бегемота. Чунмён радостно жмурится, прижимая к себе подарок. Чонину достается чмок в щеку... сначала. Потом все по старой схеме - да, они чавкают на всю округу. Место у ружья занимает крепкий парень в чёрной кожаной куртке. Мы так и стоим рядом. Я, умостив подбородок на его макушке, и Бэкхён, прижимаясь ко мне спиной. Чанни, держи себя в руках. Позволяю себе маленькую слабость, тут же себя за нее проклиная, но все же накручиваю на палец прядки за ухом. И сдалось оно мне? А эта маленькая стервочка еще голову отклоняет - мол, ласкайте меня, ласкайте, а так вам будет удобнее. Ишь ты, какой заботливый. Думаете, плюну и отойду? Ох, какого вы обо мне высокого мнения. Нет, я безвольная тряпка, а нам, безвольным тряпкам, положено стоять и не рыпаться. Вот я и стою, замечая только заинтересованный взгляд со стороны Исина в нашу сторону. А Бэкхён млеет под прикосновениями, паразит мелкий. Еще и ладонь мою ловит, и укладывает заботливо себе на талию, накрывая мои пальчики своими и слегка поглаживая. Так, это начинает меня доставать. - Ты что, тактильный маньяк? - раздраженно шепчу я на ухо Бэкки. Вместо ответа он просто лениво качает головой. Я злюсь, сильно. Мне крышу медленно сносит, а ему просто приятно. Сука! Но он так жмётся ко мне, и так волшебно рисует узоры на моей руке... - Тебе жалко? - безобидно интересуется Бэкхён. – Ну, я же чуть-чуть. И чертит на моей коже очередной вензель. Чуть-чуть? Будет тебе чуть-чуть. Я зарываюсь пальцами в его волосы, и, притянув к себе, прижимаюсь губами к нежной коже за ушком. Наслаждаюсь несколько секунд, и хорошо, что мое чудо не видит, как я блаженно прикрываю глаза и вдыхаю его запах. Хотя чувствует наверняка, и я слышу, как он улыбается, почти незаметно. Открываю глаза и веду носом вверх-вниз по шее, встречаясь взглядами с охеревшим Исином и не менее шокированным Чонином. Что я творю, черт возьми? Но уже поздно. Парень в кожаной куртке стреляет в очередной раз, Сехун посматривает на Лухана, а я целую Бэкхёна, в то самое место за ушком. Нежно, интимно, с ему одному слышимым чмоком. Его пальчики замирают, а потом вдруг омежка вцепляется в мою руку ногтями и ведет ими вверх по руке, забираясь под рукав и с силой сжимая запястье. О Господи! Еще, еще, еще - я целую его раз за разом, пока он не начинает дрожать в моих руках… Останавливаюсь резко, рвано выдыхая ему на ухо. - Прости... Прости, я... Только забота... Конечно. Прижимаюсь щекой к его макушке, тяжело выдыхая в сторону, и, выпутав пальцы из его волос, опускаю ладонь ему на плечо. Я кретин. Я безнадежный идиот. Что я наделал только что?! Дружеские отношения? Да о чем я думал вообще? Думал, Чанни, что выдержишь? Что вытерпишь? Ни черта! Я не могу переть против себя, не могу делать вид, что не желаю его, что не люблю. От одного его присутствия голову теряю. И этот порыв... Бэкхен медленно отпускает мое запястье и засовывает свою руку в карман. У меня перед глазами плывет. Я сейчас, наверное, со стороны - словно пьяный, и горько усмехаюсь своим мыслям. И зажмуриваюсь тоже горько. Моим отношениям с Бэкхёном конец. - Чанёль, стреляешь? - спрашивает Сехун. Не заметил. - Сначала Крис, - после секундного промедления отвечаю я, понимая, что ноги подкашиваются, а голос, кажется, дрожит. Исин трясет головой, словно избавляясь от виденья, и растерянно показывает на плюшевую собаку с длинными ушами. Крис долго присматривается, шевелит губами, что-то считая, и покупает положенные десять пулек. Исин всё еще смотрит в мою сторону, чуть приоткрыв рот и пытаясь, видимо, понять, что там у нас происходит. Хотя тот факт, что я только что целовал свою омегу, с которой мы не вместе и которая ищет себе другую пару, - неоспорим. Только вот стояли мы в сторонке, и никто, кроме Исина и Чонина, не в курсе произошедшего. Хорошо – меньше болтовни. Бэкки поворачивает ко мне голову, нервно кусая губы: - Чанни, не делай так, - тихо, тягуче, но отчего-то все еще прижимаясь ко мне спиной. - Мне жаль. Это единственная мысль, которую я смог сформировать сейчас в своей голове. И мне правда жаль. Что вот так дерзко нарушил тонкое равновесие в наших отношениях, что не сдержал слово, что обидел его, наверняка, своим необдуманным поступком. Но еще больше жаль, что я не могу продолжить. Потому что воспоминания топят меня сейчас, потому что я знаю, как хорошо нам могло бы быть, потому что я могу стать для него самым лучшим. Потому что я люблю его. А теперь нашу договоренность о дружбе и перемирии можно смывать в унитаз – для меня это пустое. Потому что я не смогу просто смотреть на него, разговаривать, зная, каким он бывает, как может шипеть и царапаться, как нежно может гладить по волосам и как стонать, содрогаясь всем телом. Это честно. И пусть он найдет себе кого-то поскорее, чтобы я не смог подобраться. Никак. Вообще.