Здравствуй, папа

Он не знал, когда и по какой причине началось это дерьмо. Может быть, это длилось всего неделю, может - месяц. Ясным для Сыча оставалось лишь одно - он не может нормально спать. И если к надоедливым и шумным новичкам, пьяным дракам обитателей Скадовска, и прочей ранее мешающей хрени он привык, то к этим снам привыкнуть не получалось. Он закрывал глаза, уже через несколько минут окунаясь в мир дремоты, такой сладкой и теперь - чужой, но спустя какое-то время снова их открывал, трясся от тихой истерики, вытирая со лба холодный пот. Так случилось и в эту ночь: изнемогая после рабочего дня, еле доходя до койки, Сыч уже и думать позабыл о злосчастных кошмарах. Но всё повторилось: та самая убогая, холодная комната, залитая светом молодого месяца; волнение в предвкушении настоящей свободы, полуоткрытая дверь в подъезд и... Девочка. С волосами, длинными и чёрными как новенькая Волга, впалыми от частых стрессов, когда-то пухлыми щечками и не по-детски грустными глазами. "Не успел!.." - единственное, о чём успевает подумать Сыч, прежде чем с детских губ срывается заветное: - Пап, ты же нас не бросишь, правда? И вновь холодный пот и злость. Злость на весь мир, на общество, на Зону... На себя. Сыч смахивает надоедливые слёзы, берёт с полки старые берцы и вялой, почти мёртвой походкой плетётся к мини-бару. Очередная порция "Казаков", возможно, поможет хоть на какое-то время забыться. И вот уже ничто не тревожит сталкера: ни старые раны, ни такие навязчивые, жуткие сны. (Всего лишь сны?) За рюмкой летит час, другой, солнце восходит над Затоном, и проходит очередная бессонная ночь Сыча, самого грозного и отчего-то вечно угрюмого сталкера всея Зоны.