Welcome to the dark side

Сразу после приветствия Кошмар протянул руку художнику. Этот план Эррора показался хранителю негативных эмоций очень забавным. Стало даже интересно взглянуть на лица его Звёздного братца и мелкого в голубой бандане, когда те увидят своего нового-старого друга. Найт понял, что трещина, украшающая белый череп Инка — работа трёх балбесов, упустивших такой шанс сделать скелета не помощником Эррора, а подчинённым Кошмара. Сложно было не заметить, как Инк пытается держаться глючного. Хорошо же тёмный ему промыл мозги. Чернильный немного растерялся, когда ему протянули руку, истекающую чёрной жидкостью. Инк даже представить себе не мог, что встретит монстра, подобного этому скелету. В голове крутились какие-то представления о монстрах из разных альтернативных вселенных, некоторых из которых художник помнил отчётливо, но о скелете с щупальцами художник не знал абсолютно ничего. Раздумывая о необычном облике чёрного скелета, Инк слегка замялся и не торопился отвечать на рукопожатие. Эта неуверенность со стороны чернильного напомнила Эррору, что он всё ещё не подшутил над ним. Опустил взгляд на руку Кошмара, идея для розыгрыша тут же стукнула в голову. Краски художника глючный прятал во внутреннем кармане куртки. После стольких лет войны с хранителем АУ разрушитель наизусть знал, какая краска за какую эмоцию отвечает. Покопавшись в карманах, Эррор достал зелёный флакончик. Насколько он помнил, зелёная краска вызывала у художника отвращение к чему-либо. При маленькой же дозе — только неприязнь. Сделав серьёзное лицо, глючный протянул его Инку. — На, вытащи морду из шарфа и отпей, но чуть-чуть. Кросс уже было хотел что-то возразить, ибо тоже знал значение краски этого цвета, но повернувшийся к нему Эррор, который отчаянно пытался сдержать смех, жестом руки попросил Креста промолчать. Чёрно-белый и сам захотел посмотреть, чем всё это закончится, потому сделал вид, что не обратил внимания ни на глючного, ни на протянутый им пузырёк с краской. Инк не понял, зачем ему сейчас нужна какая-либо эмоция. Недоверчиво посмотрев на тюбик с зелёной крышкой в форме сердечка, художник перевёл этот же взгляд на Эррора, затем обратно на краску. В конце концов чернильный всё же забрал пузырёк, решив, что Глюче больше знает об этих красках, и не стоит спорить с ним на этот счёт. Позже он сам разберётся в этих тюбиках и в отсутствии своих эмоций, а пока доверится Эррору. Снять колпачок — было раз плюнуть. Стоило только переместить тюбик в правую руку, как сработал рефлекс художника, и, поддев большим пальцем колпачок, Инк избавился от него в одно движение. Тот же в свою очередь, издав тихий звук: «чпок», полетел на землю, но был пойман левой рукой разноглазого. Всё это произошло очень быстро. Инк и сам удивился, ведь он даже не успел подумать, что крышка полетит вниз. Но всё-таки он её поймал. Не думая поймал. Кажется, художник открывал пузырьки таким образом настолько часто, что мышечная память работала быстрее, чем Инк успевал соображать. В голову резко ударило несколько размытых воспоминаний, как раньше белый открывал эти пузырьки. Перед собой скелет увидел только пару чётких картинок, а именно: тюбик с красной краской, какие-то бумаги с рисунком такого тюбика, а на последней картинке виднелся какой-то монстр, с одеждой синих и жёлтых оттенков. Инк стоял напротив него, держа в руках жёлтый пузырёк. К сожалению, воспоминания были так сильно размыты, что буквально через секунду художник уже не мог вспомнить, что было на этих картинках на заднем плане. Поднеся тюбик к черепу, Инк кинул на разрушителя ещё один подозрительный взгляд. Тёмный по-прежнему старался казаться серьёзным, что ему прекрасно удавалось делать. Подозрений художника от этой уверенности Эррора меньше не стало, но Инк всё-таки отпил немного краски зелёного цвета. После закрыл тюбик колпачком и убрал в карман своей куртки, не собираясь возвращать глючному, на что тот в ответ лишь пожал плечами. Ничего не заподозрив, чернильный со спокойным выражением лица подал Найтмеру руку. Но в следующий момент Инк почувствовал какую-то неприязнь. Было непонятно, откуда конкретно она взялась, и тем не менее объектом неприязни стал именно Кошмар. У художника резко возникло желание либо оттолкнуть чёрного скелета, либо просто выхватить руку, либо вообще от него отвернуться, лишь бы сейчас его не видеть. От этого ощущения Инк заметно заёрзал, стараясь сдержаться, чтобы не зажмуриться и не отвернуться. Но, несмотря на маленькую дозу краски, скрыть сию неприятную эмоцию у чернильного получалось очень плохо. Разумеется, такой возни не мог не заметить Найтмер. — Эй, Кисточка, ты чё..? — ехидное выражение лица Кошмара сменилось на подозрительное. Теперь и сам хранитель негативных чувств захотел выдернуть руку. К сожалению, не успел. Перенервничав из-за отвратительного ощущения, Инк весь передёрнулся, после чего его стошнило чернилами, часть которых попала и на чёрного скелета. Не ожидавший от себя такого, разноглазый вылупился на Найта двумя широко распахнутыми глазницами, где зрачки скакали со сверхскоростью. От удивления эффект краски как ветром сдуло. Художник продолжал стоять и сверлить ошарашенным взглядом Кошмара, всё ещё держа его руку. Найтмер сейчас находился не в меньшем шоке, чем чернильный. Единственная глазница подёргивалась, как и четыре чёрных щупальца. Пусть эти чернила и не видно ни на одежде, ни на самом скелете, но тем не менее это противно. Если раньше чёрный хотел как можно быстрее отпустить художника, то сейчас, наоборот, лишь сильнее сжал белую конечность, придумывая, как он будет отыгрываться на потерявшем память скелете. Казалось, что Найт прямо сейчас разорвёт Инка на куски от злости. От сильно сжатой руки художник занервничал ещё больше. Желание наконец завершить рукопожатие усилилось. Однако хватка Кошмара ослабла, когда тот услышал лагающее хихиканье сбоку. Эррор, пытавшийся сдержаться всё то время, пока Инк жутко конфузился, в голос засмеялся, стоило только Найтмеру посмотреть на него угрожающим взглядом. Кросс лишь тихо хихикнул перед тем, как чёрный посмотрел и в его сторону. Чтобы не выдать своего соучастия в преступлении, Крест сделал удивлённое выражение лица, перемещая свой взгляд то на Инка, то на Найтмера. Когда лагающий хохот достиг и художника, зрачки сменились на прицел и восклицательный знак. Медленно поворачивая голову в сторону глючного, Инк состроил нервную ухмылку, которая намекала разрушителю, что шутку белый не оценил. Заметив злобный взгляд Чернильницы, Эррор рассмеялся ещё больше. Отпустив руку художника, Кошмар телепортировался напротив тёмного. Щупальца заострились и дёргались, немного извиваясь в воздухе. Слизь стекала с костей скелета, как водопад. Лицо перекосилось в ужасном оскале, от которого даже Кроссу стало не по себе. Но глючный продолжал улыбаться, довольный своим розыгрышем, совершенно не страшась чёрного. — Когда-нибудь я точно убью тебя, — угроза звучала довольно убедительно. Даже четыре острых щупальца устремились на Эррора, остановившись буквально в двух сантиметрах от того. — Ты всего лишь такая же грязная ошибка, как и остальные, — улыбка с лица разрушителя наконец спала. Обойдя разъярённого Найтмера, Глюче подошёл к чернильному, который тоже не оценил шутки, чтобы загнать в чёрное, некоторыми местами обрушенное здание. Вслед тёмный услышал фразу Кошмара, сказанную более или менее спокойным тоном: — И при этом у тебя всё ещё не хватило силёнок стереть меня. Скелет решил проигнорировать эту провокацию, бросив раздражённый взгляд на чёрного. Как только Эррор хотел сказать разноглазому, чтобы тот пошевеливался, то заметил взгляд художника, сосредоточенный только на нём. Мелкие зрачки в виде двух разноцветных кружков слегка подрагивали. Руками Инк перебирал свой шарф. Тёмный резко замер, уставившись на художника. Было похоже, что он нервничает. Глючный быстро сообразил из-за чего. В мыслях Эррор спросил сам у себя: «Как Инк вообще мог подумать, что Найтмер убьёт меня?». Неожиданно для себя глючный тоже занервничал, сглотнув образовавшийся в горле комок. Раньше красноглазый никогда не задумывался по поводу того, что художник волнуется за его жизнь, что было очевидным, ведь во всех их битвах Инк всегда действовал осторожно, стараясь как можно меньше навредить тёмному. Похоже, беспокоиться о жизни разрушителя стало обыденным делом для белого, ибо даже сейчас, когда Инк ничего о своём прошлом не помнит, всё равно занервничал, стоило только подставить к глючной черепушке что-то острое. Эррор почувствовал, что если продолжит задумываться об этом, то перенервничает и заглючит, и только перезагрузка его спасёт. Некоторые предметы начали расплываться и казались совсем нечёткими, что означало, что зрение тёмного падает из-за большого количества лагов. Чтобы успокоить и себя, и напуганного Инка, глючный, не подумав, обратился к художнику: — С чего ты взял, радужный мудак, что я тебя здесь одного брошу? Несколько лагов промелькнуло около левой глазницы разрушителя, что заставило того закрыть её и схватиться за левую сторону черепа. Цыкнув, Глюче зашёл в помещение, взглянув одним глазом на художника, как бы подсказывая тому тоже зайти внутрь. Зрачки Инка не перестали малозаметно дрожать, однако увеличились, приняв форму звёздочки и треугольника. Зайдя в дом, Эррор в первую очередь обратил внимание на Киллера, который находился ближе всех к входной двери. Убийца сидел на диване, облокотившись на подлокотник, рассматривая в руке свой нож. По его выражению лица было понятно, что это скучное занятие. Заметив разрушителя, Киллер лишь помахал тому рукой, не соизволив повернуться. Однако, когда в следующий момент в комнату зашёл Инк, Убийца, заметив того краем глаза, соскочил с дивана, показывая на чернильного пальцем. Скелет хотел что-то сказать, но слова просто перепутались между собой, из-за чего Киллер какое-то время стоял с открытым ртом, а потом выдавил из себя только: — Эм… До глючного дошло, что ни один из троицы Кошмара не в курсе, что они сами же сделали с Инком. Эррор был готов ударить себя по лбу за этот прокол, ибо любой из них сейчас мог сказать то, что при этом новом художнике говорить не следует, и тёмный никак не сможет их перебить, даже если захочет. Он просто не успеет. В конце концов Эррор всё-таки перенервничал. В красных глазницах мелькали надписи: «Error». На время потеряв зрение, Глюче мысленно подгонял Найтмера зайти сюда быстрее, ибо только этот осьминог сейчас мог улучшить ситуацию. И Кошмар не заставил себя долго ждать. Только переступив порог, Найтмер пробубнил, засовывая руки в карманы: — Инк вернулся. Встречайте. Киллер, кажется, был готов впасть в такие же лаги, что и у Эррора. Скелет, опустив руку, глядел непонимающе на своего босса, иногда переводя взгляд на чернильного. Недоумение давило и продолжило бы давить на череп Убийцы, если бы не мимо проходящий Кросс, что остановился около него, шепнув следующее: — Просто подыграй… Сверху послышался звук открывания двери, а после медленные шаги. Вниз по лестнице спускался Хоррор. Стоило ему только увидеть Инка, как скелет сразу же замер на лестнице, забыв, куда он вообще шёл. Заметив уже второго шокированного монстра, Крест сделал глубокий вдох и выдох, после повернулся к художнику. — Ты совсем не помнишь этого места, да, Инк? — вполголоса спросил чёрно-белый, заранее зная ответ на этот вопрос. Затем чуть громче, чтобы двое других скелетов хотя бы частично поняли, что происходит, добавил: — Хм, может быть, ты всё же помнишь хоть что-нибудь связанное с нами? — Кросс окинул взглядом помещение. Киллер так и стоял с открытым ртом, но по его выражению лица было видно, что он всё понял. Хоррор, медленно спустившись на первый этаж, задумчиво рассматривал художника. Одноглазый тоже понял, что случилось с Инком. На вопрос мечника белый лишь помотал головой. Подойдя ближе к чернильному, скелет с дырой в голове состроил не самую свою лучшую улыбку и протянул тому руку. Внешний вид этого монстра насторожил Инка сразу, а протянутая рука и вовсе ввела в неловкость. Художник вспомнил, что произошло пару минут назад, когда он пожал руку Найтмеру. Конечно, тогда был виноват Эррор, сунувший чернильному краску, но белый всё равно чувствовал некоторое напряжение, протягивая Хоррору руку в ответ. Рукопожатие прервал Найтмер, который резко схватил руку Инка щупальцем и дёрнул вверх. Поморщившись от неприятного чувства, появившегося в предплечье, художник недовольно посмотрел в сторону Кошмара. Тот же смотрел каким-то странным взглядом на Хоррора. — Не стоит… — сквозь оскал, не поворачиваясь к чернильному, проговорил чёрный, всё ещё смотревший на одноглазого скелета. Хоррор лишь развёл руками. На его лице читалось какое-то разочарование, но при этом монстр продолжал ухмыляться. Инк изначально не понял, почему Найт не дал ему пожать руку одноглазого. Однако, когда Хоррор повернул руку, что протянул Чернильнице, ладонью вверх, разноглазый увидел тонкий ремешок, который удерживал на ладони скелета шип. Художника передёрнуло от мысли, что стало бы с его конечностью, если бы он попался на эту «шутку». — Не обращай внимания, он просто шутит, — не отрывая взгляда от одноглазого, буквально прошипел чёрный. Кошмар отпустил Инка и повернулся в сторону по-прежнему ничего не видящего Эррора. Глючный на ощупь нашёл стул и сел на него, вслушиваясь в то, что происходило в комнате. Воспользовавшись временной слепотой тёмного, Найтмер, пытаясь не издавать никакого шума, в одно мгновение вытащил из куртки разрушителя ремень с красками. Не успевший среагировать глючный лишь лагающе выкрикнул, соскочив со стула: — Эй! Злобно цыкнув, Эррор плюхнулся обратно на мягкое сидение, ибо понимал, что с таким зрением сейчас ничего не сможет сделать. — Вот и умница. Сиди и не мешайся, — разозлив этой фразой тёмного скелета, Кошмар снова обратился к Инку: — Думаю, это твоё. Не доверяй ему краски, — художник, нахмурившись, перевёл взгляд на Эррора, что скрестил руки на груди и злился всё больше. — Знаешь, Кисточка, дам тебе один совет… Зрачки в глазницах Инка поменялись на вопросительный знак и вращающуюся спираль. Это последнее предложение чёрного заинтриговало художника. — …Оставь только красные флакончики, — на черепе спокойного до этого Найтмера показалась лёгкая ухмылка, напрягшая белого. Глючный тоже заметно напрягся, оскалившись от возмущения. Крест снова куда-то отвернулся. Возможно, Чара что-то шепчет скелету по этому поводу. Немного дрожащей рукой художник забрал ремень с тюбиками, сказав при этом тихим грубоватым голосом: — Я подумаю.