Welcome to the dark side

*На следующий день* С утра, если это время суток можно таковым назвать, как никак художник живёт в Анти-пустоте, Инк проснулся «в холодном поту». Сильно, почти до хруста фалангов пальцев в ладони, сжимая одеяло, скелет пытался прийти в себя. Зрачки безостановочно менялись от песочных часов и спирали до вопросительных и восклицательных знаков. Разноглазый впервые ощущал что-то подобное сейчас происходящему. Его друзья неоднократно называли художника бесстрашным, в прямом смысле этого слова. Ведь он просто не мог чувствовать страх, по крайней мере, не такой ярко выраженный. От непривычного ощущения было сложно отойти, но, посидев так ещё немного, белокостный успокоился, понемногу вспоминая страшный сон, который заставил художника почувствовать реальный страх. Инк чувствовал нездоровую для его тела лёгкость (хе-хе). Разумеется, разноглазый имел небольшой вес, состоя только из костей, можно было бы даже предположить, что куча одежды вместе с тюбиками краски и с его кистью — Бруми, весит примерно столько же, сколько и сам хозяин этих вещей. Но эта воздушность, ощущаемая художником, будто сделала его ещё раз в пять или шесть легче, от чего складывалось впечатление, будто скелет, заприметив неглубокую реку, поддался соблазну и, прыгнув в неё, расслабился, полностью отдавая себя в её распоряжение. Плыл по течению вместе с рекой. Тем не менее насколько бы ни завораживало это чувство, насколько бы ни было приятным, Инка оно больше удивило, нежели обрадовало. Художник поспешил открыть глаза. Какого же было его удивление, когда, распахнув глазницы, он не увидел ни воды, да и вообще ничего, даже на собственные руки не смог посмотреть — слишком темно. Именно. Художник оказался в абсолютной темноте, во мраке, в котором не было света, в какую бы сторону ни старался повернуться разноглазый. Наоборот, пытаясь найти свет, художник заметил, что эта тьма сгущается, становясь ещё темнее, хотя казалось, что темнее быть просто невозможно, обдавая легким холодком по позвоночнику. Даже закрывая глаза, белокостный видел больше света, чем здесь и сейчас. Внезапно он почувствовал что-то холодное, что сжимало его руку. Понимая, что, скорее всего, он не сможет разглядеть, что это, разноглазый всё же решился опустить взгляд на конечность. Ожидая вновь ничего не увидеть, художник был шокирован, разглядев небольшое жёлтое и красное свечение, которые в этой темноте казались яркими, как фонарь, освещающий ночную улицу. Ещё большее ошеломление настигло белокостного, когда скелет понял, что его руку сжимает чья-то чужая рука. Попытавшись вырваться, Инк поднял взгляд на примерное местонахождение головы того, кто сейчас держит его мёртвой хваткой, и увидел красные глаза и нос, которые словно висели в воздухе, как улыбка Чеширского Кота. Мгновенно сложив два и два, белый скелет понял, кто держит его, и стремительно метнулся в противоположную сторону, надеясь, что резкое движение поможет ему высвободить руку. Но сливающийся с фоном скелет даже не шелохнулся от внезапного скачка художника, продолжая держать руку того в одном положении. От этого необдуманного поступка Инк почувствовал несильную боль в локтевом суставе и мало слышимый хруст костей, который раздался эхом в этом тёмном пространстве. Схватив свободной рукой скованную, белокостный тихо зашипел от неприятного, саднящего чувства в локте. Ещё немного постояв так, Инк уже было хотел спросить, какого создателя здесь происходит, как тёмный скелет повёл его, а правильнее сказать, потащил в сторону этого тёмного пространства, где тьма становилась густой, будто сжимающиеся со всех сторон стены. Художнику стало немного сложно дышать. Не прекращая попыток вырваться и сбежать, разноглазый вытягивал руку как мог, пытался даже ударить обидчика или пнуть того по самое «не балуйся», чтобы тот наконец отцепился или хотя бы сбавил темп ходьбы, ибо вышагивал он с такой скоростью, что у белокостного начали заплетаться ноги. В конце концов, чтобы успевать за своим оппонентом, художнику пришлось перейти на лёгкий бег. Даже во время «пробежки» скелет старался вырвать руку. Но все его попытки были тщетны и абсолютно бесполезны. Его руку сжали с такой силой, что та понемногу начала отниматься. Настоящая мёртвая хватка. В итоге художник просто сдался и продолжал бежать, ведомый в густую тьму. Темнота не заканчивалась, а однотонный скелет, рука которого по прежнему светилась двумя цветами, всё тащил и тащил художника вперёд, во мрак. Решив наконец закончить эту странную «прогулку», Инк встал на одном месте как вкопанный, показывая всем своим видом отказ идти дальше. Какое-то время его продолжали тащить, но разноглазый продолжал упираться и просто скользил по «полу» темноты. Вообще, Инк с самого начала заприметил, что это пространство похоже на его Анти-пустоту, здесь не было ни стен, ни потолка, да и поверхность пола, хоть и ощущалась, но ничем не отличалась от остального «пейзажа» сего помещения. Поняв, что его попытки затормозить не помогают, белый скелет, уже на взводе, выкрикнул: — Эррор, куда ты тащишь меня?! Что вообще происходит? — к удивлению разноглазого, глючный остановился и немного ослабил хватку, но так и не повернулся. От руки тёмного скелета по телу Инка прошлась волна очень неприятных на ощупь лагов, от которой художника немного перекосило, и он зажмурился. Вновь раскрыв глазницы, он увидел, что его руку больше ничего не держит, Эррор просто пропал. Но, как говорится, вместо одной проблемы приходит другая. Художник заметил, что теперь он сам идёт в ту сторону, в которую его недавно силой пытались увести. Ноги не слушались, будто начали жить своей жизнью, лишь продолжали идти дальше. Словно… Белокостный по собственной воле шёл туда, хотя это было не так. Но счастью скелета не было предела, когда он «увидел свет в конце тоннеля». Серьёзно, это был настоящий свет. Побежав на радостях к свету, художник лишь ускорил процесс приближения своего ужаса. Добежав до светлой части пространства, Инк так и замер от увиденного, не в силах пошевелиться. Альтернативные вселенные. Все альтернативные вселенные. Его друзей, его врагов, даже его собственная — InkTale медленно уничтожались. Но не так, как миры обычно рушит Эррор — вселенные не распадались на код. Они просто взрывались. Разноглазый стоял и смотрел через своего рода экран, как скелет то ли в зелёной, то ли в голубой куртке разрывает вселенные на куски, не щадя никого и ничего. Немного отойдя от шока, художник подошёл поближе, дабы рассмотреть этого бездушного маньяка. Но тут же пожалел о своём решении. Маньяк и в самом деле оказался бездушным. Инк увидел на экране себя, разрушающего миры. Зрачки мгновенно поблекли, по скулам водопадом потекли слёзы, и скелет просто упал на колени. В груди, где-то за рёбрами, появилось жуткое сжимающее и покалывающее чувство, словно у белокостного появилась душа, и кто-то с силой сжал её, а затем просто порвал на части. Инку начало не хватать воздуха, несмотря на отсутствие легких и вообще каких-либо органов. Это ощущение «выворачивало наизнанку». И на этом моменте он проснулся. Обычно художнику редко снятся сны, тем более кошмары. Изначально можно было бы предположить, что разноглазый просто очень крепко и сладко спит, и отчасти это было правдой. Скелет никогда не жаловался на недосыпание. Но по его «мешкам под глазами» несложно было догадаться, что скелет просто предпочитает не обсуждать своё состояние здоровья. То ли это оттого, что не хочет делиться с кем-то откровенными темами для разговора и погружать окружающих в его проблемы, в конце концов, эти проблемы потому и принадлежат художнику для того, чтобы он самостоятельно выбирался из них, не впутывая туда своих друзей. То ли оттого, что на самом деле у него нет никаких проблем со здоровьем, как это может показаться на первый взгляд. Дрим — верный друг защитника АУ, хранитель добрых снов и позитивных эмоций, склонялся к теории, что недостаток снов художника связан с отсутствием его души. То есть нет души — нет ярко выраженных эмоций и чувств — нет снов. Это была самая правдоподобная версия, оттого и самая печальная. Из-за врождённой забывчивости по утрам скелет никогда не помнит, снилось ли ему что-нибудь, а если и снилось, то вышеупомянутый всё равно ничего не помнил. Но этот кошмар так и сидел в голове, отказываясь покидать художника. Это чувство во сне и чувство страха, что ощутил Инк, проснувшись, вряд ли вообще когда-нибудь забудутся. Слишком яркие эмоции, чтобы хотеть забыть о них. Вернувшись в нормальное состояние, художник собрался с мыслями и взял себя в руки. Встав с кровати, он небольшими шагами поплелся в ванную, которая была на втором этаже его дома вместе со спальней разноглазого скелета. Художник сделал себе этот дом для того, чтобы не сойти с ума в пустоте от одиночества так же, как и его враг — Эррор. Медленно переставляя ноги, скелет добрался до ванной, где принял все утренние водные процедуры. После направился на кухню, на первом этаже дома, дабы выпить крепкого кофе, чтобы во время осмотра альтернативных вселенных ненароком не споткнуться о случайно встретившийся на дороге предмет или, ещё хуже, заснуть на месте падения и остаться там, развалившись пластом. Закончив с завтраком, Инк, подойдя к шкафу, начал искать свою «одежду хранителя АУ». В этот комплект входило очень много элементов одежды, на надевание которых нужно было некоторое время. По этой причине скелет с голубыми звёздочками в глазницах, носящий голубую бандану, дал художнику шуточное прозвище «копуша». Из-за количества одежды разноглазому скелету первое время, когда он только стал защитником альтернативных вселенных, было немного некомфортно: то куртка зацепится о дверную ручку или ещё какой-нибудь торчащий предмет, то скелет случайно наступал на свой шарф, а тот и «рад» быстрее затянуться в «удавку» для художника. А что было во время битв с разрушителем — вообще ни в какие ворота или порталы, такой позор при первой же встрече. Тем не менее Инк всё равно записал события, произошедшие в тот день, на случай, если они с тёмным скелетом однажды станут друзьями. Будет что вспомнить. «Инк направил кисть одной рукой в сторону Эррора, крикнув при этом что-то, что обычно кричат своим врагам герои комиксов и мультфильмов, что-то наподобие: — Я остановлю тебя! — сейчас белый скелет уже и не помнит, что конкретно тогда он ему съязвил. Вторую руку художник демонстративно сжал в кулак и встал в боевую стойку. Это выглядело бы очень эпично, но по иронии судьбы, а возможно и потому, что у жизни белокостного скелета «хорошее» чувство юмора, при возвращении кисти на исходную позицию, то бишь слева от себя, кисть зацепилась обоймой за капюшон, точнее, мех застрял у самого её основания. Инк попытался его вытащить, но упрямый шарф всё время мешался и не давал ему извлечь застрявший мех. Вскоре та же участь постигла и шарф. Он тоже застрял. После художника схватили нити, сопровождающиеся громким лагающим смехом.» Со временем Инк привык к такому количеству одежды. Сейчас он легко и плавно передвигается и уклоняется, словно пёрышко, прыгая в воздухе. Выйдя из дома, скелет открыл портал в первую АУ. Его ожидает долгая проверка всех существующих альтернатив и поиски новых, включающие в себя подбадривание создателей. Иногда даже сам художник жалел о том, как много альтернативных вселенных существует, ведь каждую нужно осмотреть, убедиться, что всё в порядке. Так ещё и число этих АУ увеличивалось, что лишь прибавляло работы разноглазому. Хотя в какой-то степени это означало, что в их войне с разрушителем пока что верх держит именно Инк. Новые вселенные создавались быстрее, чем красноглазый успевал их разрушать. Ещё и «радужный мудак», как назвал художника Эррор, постоянно путался под ногами, восстанавливая всё разрушенное всего за несколько часов. Хочется не хочется, а работать надо. Ради сохранения творчества людей Инк готов потерпеть, не без помощи жёлтой краски, разумеется. Под вечер работа была завершена. Уставший от очередного тяжёлого дня, разноглазый скелет направился в место, где любил проводить много времени, где мог позволить себе расслабиться и отдохнуть, любуясь миллионами и миллиардами звёзд — в OuterTale. Дойдя до лучшего места обозрения звёздного ночного неба, художник отложил кисть и плюхнулся на траву, наслаждаясь видом. Множество маленьких точек, собирающихся в созвездия, завораживало хранителя альтернатив, вдохновляло, дарило покой и равновесие. Все эти звёзды и величественное небо — одна Вселенная. От этих мыслей художник понимал, что сражается за эту Вселенную, защищает её, сохраняя такой же прекрасной, как и этот ночной небосвод. От раздумий Инка отвлёк звук приближающихся к нему шагов. Оторвавшись от лицезрения небесной красоты, разноглазый повернулся в сторону звука…