Пленница

— Просыпайся! — звучит над ухом на грубый голос, и чьи-то руки ставят меня на ноги. Уже от одних прикосновений этих варваров хочется блевать и совершить грех самоубийства. Я нехотя раскрываю глаза. Опять этот грязный гнилой трюм османского корабля, который, будь моя воля, уже давно был бы утоплен. Жирный османский идиот, которого остальные моряки величали Морским Господином, скорее всего в насмешку, я полагаю, ходил по трюму перед строем грязных оборванных девушек, издевательски помахивая плетью. — Все вы — рабыни, и совсем скоро вас отправят на бедуинский рынок, — Морской Господин замолчал, с каким-то садистским удовлетворением наблюдая за отражающимся на лицах девушек страхом. — Тебе не страшно? — шепчет мне на ухо светловолосая девушка в оборванном платье. — Там покупают рабынь для борделей! Я неопределенно пожимаю плечами. Мне хочется закричать во всю глотку, кто я. Тогда меня не на бедуинский рынок отправят, а прямиком к Султану. Но вряд ли там будет лучше. — Будьте вы все прокляты! — девушка-цыганка, кажется, Ирма, кидается на толстого Господина. Тот от неожиданности падает на пол, и цыганка начинает остервенело его душить. Морской Господин что-то хрипит и пытается позвать на помощь. Все девушки молчат и не двигаются. Как и я. Каждый турок заслуживает смерти. Лицо турка уже посинело, когда двери, ведущие в трюм, распахнулись. Вошедшие мужчины в красном оттащили отчаянно сопротивляющуюся Ирму в сторону. Заходит высокий и статный мужчина, одетый дорого и по-османски, что для меня является значимым поводом для ненависти. — Осман Бей, — холодно бросает мужчина валяющемуся на полу Морскому Господину, и подходит к нам. Его взгляд пробегается по всем стоящим здесь девушкам. Почти все они или опустили взгляд, или смотрели прямо в глаза, призывно улыбаясь, что выглядело довольно жалко, учитывая, где они, кто они и во что одеты. Я просто смотрела в крошечный грязный иллюминатор. — Есть ли среди вас София Медичи? — мое сердце резко ускоряется, когда он называет мое имя. Все молчат, но одна из девушек показывает на меня пальцем. — Есть одна София. Вот она, — рабыня не успела договорить, как вошедший оказался рядом со мной. Несколько секунд он просто сверлил меня взглядом, а потом спросил: — Как тебя зовут? — Жаннет. — А почему та девушка назвала тебя Софией? — спрашивает он, подозрительно щурясь. — Я солгала им. — Почему? — Захотела, — этот мужчина наконец оставляет меня в покое, подходит к поднявшемуся с пола Осман-бею и что-то тихо говорит ему. Затем он оборачивается к рабыням. — Девушка, напавшая на Осман-бея, будет казнена. Рабы должны знать свое место. — И ты, — осман ткнул в меня пальцем. — Я забираю ее с собой, — бросил он Морскому Господину через плечо. Тот закивал и забормотал: — Да-да, конечно, Повелитель. Повелитель? В душе шевельнулось подозрение, что он понял, кто я, но поймав его взгляд, не выражающий абсоллютно ничего, я спокойно выдохнула. Знай он, что у него в руках невеста самого австрийского императора, явно бы вел себя по-другому. — Хатун, за мной, — бросил через плечо человек, убить которого было целью всего моего и австрийского народа. Я покорно пошла вслед за ним. А зачем сопротивляться? Я хочу сбежать, а ради этого нужно оказаться на суше, так как плавать я не умею и иначе мой побег закончится гибелью. Он поднимается по узкой лестнице наверх и небрежно подает мне руку, помогая вылезть. Руку я инстиктивно принимаю с присущим всем аристократкам изяществом. Когда я перестаю шататься, стоя на палубе, он резко отдергивает конечность, будто я больная, и быстрым шагом направляется к маленькой лодке, что качается на волнах рядом с бортом. Он легко перепрыгивает с одного судна на другое и помогает перешагнуть мне. Абсоллютно молча, в сопровождении стражников в красной одежде, что гребут, мы плывем к берегу. От корабля доносится крик. Я оборачиваюсь и вижу падающее в воду тело. — Эта та рабыня, что посмела напасть на Осман-бея, — поясняет Падишах, безразличным взором глядя на пытающуюся выплыть девушку. — Ты знаешь, что тебя ждет, если ты посмеешь предать меня, — вопрос был явно риторический, поэтому я лишь сухо кивнула. — Пора сменить тебе имя. Будешь Саадет. Са-а-дет. Да пусть хоть ведьмой зовет, разницы-то. Я меньше чем через месяц сбегу из Турции и вернусь домой. — Повтори! — приказывает Султан, и я послушно повторяю: — Саадет. — Молодец, — говорит он и смотрит на воду. Стражники гребут, Султан не обращает на меня никакого внимания. Я аккуратно и незаметно бросаю взгляд через плечо на воду. Там неглубоко, даже я сумею выплыть. На мне легкая хлопчатая одежда, быстро высохнет. Еще пару секунд я замираю, размышляя, а потом встаю и бросаюсь в воду.