Шкатулка опенула

      — Тебе нравится Гудини? — тихо-тихо спросила тетя, усаживая белокурую племянницу на колени. Девочка поерзала немного, устроилась поудобнее и, наконец, замерла.       Уже давно стемнело. Слегка потрескивал камин, за окном ступала на мягких лапах метель, и казалось, что это Новый год расхаживает у порога, дожидаясь своего часа. Дом находился далеко за городом, почти что в лесной глуши, но, если прислушаться, можно было услышать первые залпы салютов. На кухне стол ломился от различных угощений, их запах долетал до гостиной и дразнил пустые животы, а к этому аромату примешивался и другой, едва уловимый, мимолетный, какой появляется только по праздникам. Посередине комнаты возвышалась к самому потолку красавица-елка. Блики от разноцветных стеклянных шариков появлялись то тут, то там, прыгая, как зайчишки. Белый пушистый ковер походил на снег — пройдешь по нему и наверняка услышишь тихий хруст. Вот, через несколько минут подъедут припоздавшие гости, и начнется волшебство. Надо только немного подождать.       — Кто такой Гудини? — спросила девочка и подняла большие любопытные глазенки.       — О, ты не знаешь, кто такой Гарри Гудини? — Тетя отпила какао из кружки, настолько огромной, что девчушка едва ли смогла бы обхватить ее обеими своими ладошками. — Что ж, не знаешь и не знаешь…       — Что? Нет, расскажи! Кто это?       — А вот и не расскажу!       — Расскажи! Интересно же! Расскажи-расскажи, пожалуйста! Видишь, я даже волшебное слово сказала!       Тетя легко рассмеялась и потрепала племянницу по макушке:       — Ну, раз волшебное слово… Хорошо, расскажу, пока не приехали твои родители.       Она отставила кружку на подлокотник кресла, запустила руку под полу кремового пиджака и осторожно, как самое ценное сокровище, вытащила сложенную вчетверо потрепанную бумагу. Нос защекотал приятный запах старины — такой бывает у пожелтевших книг в библиотеке или у бабушкиного томика сказок. Черточки и разводы делали сверток похожим на фантастическую карту волшебной страны, с дорогами и озерами, реками и городами. Затертые углы обвисали, как тканевые, а бумага так приятно шелестела, что улыбка сама появлялась и никак не хотела прятаться.       Девочка затаила дыхание и широко распахнула глаза, чтобы уж наверняка не пропустить ни одного движения. Мама говорит, что тетя Сондра показывает фокусы и этим зарабатывает деньги — что она не настоящая волшебница. Говорит: стоит присмотреться, и можно увидеть, как она подменивает карты или прячет платочки в рукаве. Но Эрика, как ни старалась, не могла заметить обмана. Вот и сейчас бумажка появилась из ничего — еще мгновение назад карман был пуст. Волшебство, самое взаправдашнее!       Тетя Сондра взялась тонкими пальцами за мягкий край и потянула. Медленно, как тянет маг платок, лежащий на шляпе с кроликом. Плакат развернулся в одно мгновение, с тихим, загадочным шуршанием.       На выцветшем полотне был изображен хмурый мужчина в черном фраке. Худые крючковатые руки заковали в наручники, как какому-нибудь преступнику, а за его спиной, над деревянной сценой, покачивался на цепях страшный дубовый гроб. Вокруг старикашки кружились темные призраки — лица их смазались из-за движения. Эрика задрожала, прижалась к тетиному боку. Страшно…       — Ну что ты, милая! — улыбнулась Сондра, погладила ее по голове и расправила полотно на коленке. — Не бойся!       — Он страшный! — пожаловалась девочка и упрямо отвернулась от фотографии.       — Брось, солнышко! Помнишь, как я всегда говорю? Не суди о книге по обложке. Он ведь только на вид страшный. На самом деле Гудини самый настоящий волшебник! Представляешь?       — Волшебник? — тихонько всхлипнула Эри, потирая глаза. — Мама говорит, что волшебников не существует. Только фокусники!       — Фокусники лишь притворяются волшебниками. — Сондра подняла вверх указательный палец и сделала очень серьезный и умный вид. Поэтому не поверить ей было просто невозможно. — И так умело, что отличить их от настоящих очень трудно. Про Гудини тоже говорили, что он просто фокусник. И до сих пор говорят. Но открою тебе секрет, — тетя наклонилась к самому ушку, тайна казалась правда очень-очень важной, — он самый волшебный волшебник на свете!       Эрика хлюпнула носом и смерила плакат строгим взглядом. Нет, ну и рожица! Нос крючком, брови сдвинуты, из-под губ, кажется, прямо сейчас полезут клыки. Не человек, чудище подкроватное! Разве может такой хмурый противный старикашка оказаться волшебником?       — Значит, он очень злой волшебник, — заявила девочка, отвернулась от Гудини и упрямо скрестила руки.       — Нет-нет, добрый, самый добрый волшебник на планете! — поспешила заверить ее Сондра. — Ты не гляди, что он недовольный и угрюмый. Ему просто не нравится волшебство, которым он владеет.       — Почему? — встрепенулась Эрика. — Разве может волшебство не нравиться?       — Волшебство бывает разное, — улыбнулась тетя, складывая плакат. — Кто-то читает мысли, кто-то — становится невидимым. Кто-то может вселиться в животное, а кто-то — даже память стереть! Кто что умеет, кому что дано.       — А что умеет этот Гу… Гудини?       Сондра спрятала фотографию — та мгновенно исчезла в пиджаке — и вздохнула, медленно, словно вспоминая что-то не очень хорошее.       — Он умел открывать, Эрика.       — Открывать? Что открывать? — склонила голову на бок девочка.       — Все что угодно. От огромных дверей до крохотных шкатулок. Ему были под силу любые замки! Он мог выбраться из закрытого ящика, летящего прямо в костер, даже скованный по рукам и ногам. Ух, какое зрелище! — Тетя прикрыла глаза и улыбнулась, будто наяву видела, как волшебник обманывает целую толпу и саму смерть.       Эрика нахмурила брови. Да, открывать двери и шкатулки — не летать и не превращаться в зверей, но тоже какое-никакое волшебство. Вон, некоторые вообще колдовать не умеют. Надо ценить то, что имеешь — так мама говорит. А мама всегда права. Ну, только кроме того, что волшебников не существует.       — Дурак этот твой Гудини, — со всей серьезностью заявила девочка и сползла с тетиных коленок. — Вот если бы я умела открывать все, что угодно, я бы не хмурилась. Это неплохо! Можно открывать двери, когда тебя не пускают куда-нибудь. Или пакетики, которые слишком сильно заклеивают. Или я бы открыла твою шкатулку, которая стоит на камине, вон там!       Она показала пальчиком на каминную полку. Среди белых фарфоровых статуэток возвышалась темной горой шкатулка. Позолоченные углы ловили блики от огня, по лакированным стенкам пробегали ряды белесых светлячков. Шкатулка будто вся светилась, лишь в черную замочную скважину не попадал ни единый луч света. Эрика часто пыталась разглядеть, что же внутри, даже брала папин фонарик. Но под крышкой, похоже, хранилась только непроглядная тьма. И от этого становилось только интереснее. Эри никогда не трогала темноту.       — Ну что ты, солнышко! — рассмеялась тетя, грея руки о чашку с какао. Ее, кажется, ответ Эрики очень порадовал. — Совсем не нужно быть волшебницей, чтобы ее открыть.       — Но ведь только ты ее и открываешь. Я видела, как ты оттуда что-то брала, — горько вздохнула девочка и плюхнулась на ковер. В голубых глазах мелькнул огонек камина. — А ведь только ты и есть настоящая волшебница.       — Даю слово, когда-нибудь и ты ее откроешь. Вот подрастешь…       — А почему сейчас нельзя? — сморщила нос Эрика. — Когда я еще вырасту! А интересно сейчас. Пожалуйста, тетя, давай откроем!       Сондра смерила девочку внимательным взглядом. Таким же смотрела мама, когда хотела сказать что-то серьезное и очень важное. Эри заволновалась. Она часто просила тетю открыть шкатулку, то Сондра всегда смеялась и говорила, что рано. А сейчас почему-то не засмеялась.       — Ты правда так хочешь посмотреть? — спросила тетя.       — Да! Больше всего на свете! Я очень сильно хочу посмотреть! Я почти уже лопнула!       Сондра странно улыбнулась, одним уголком губ, как будто не хотела вовсе улыбаться. Она медленно встала и вдруг подошла к полке. Эрика потрясенно вдохнула и заерзала на месте. Неужели, неужели она узнает, что же спрятано в тетиной шкатулке? Всю жизнь ее мучил этот секрет. А жизнь — это, между прочим, немало! И сейчас все решится! Ну надо же!       Но тетя остановилась, так и не взяв шкатулку в руки. Задумалась на минуту — Эрика заметила, как она сосредоточенно хмурится, — провела пальцем по крышке и повернулась спиной к камину.       — А если бы там лежал твой подарок, ты бы открыла ее, не дождавшись родителей? — спросила Сондра и опустилась рядом на ковер.       — Но там не мой подарок! — возмутилась Эрика, скрестила руки на груди и снова впилась глазами в желанную шкатулку. — Она стоит там уже це-елую вечность. И подарки ты за шкафом прячешь.       — Ах ты, маленькая шпионка! — Тетя щелкнула девочку по носу. Та поморщилась, но взгляд не отвела. — И все-таки, если бы там лежал подарок, ты бы открыла?       Эрика уперлась кулачком в подбородок, сдвинула брови и стала на мгновение серьезной-серьезной, даже взрослой немного. Она подумала минуту, почесала кончик носа и уверенно мотнула головой:       — Нет. Надо подождать, пока все будут дарить подарки. Чтобы не портить сюрприз. А то мама и папа расстроятся.       — Вот видишь! Представь, что в шкатулке лежит сюрприз на… на твой день рождения! Тогда и откроем, как тебе идея? Просто подожди еще немножко, хорошо?       Эрика насупилась еще больше и упрямо замотала головой:       — Плохая идея! Фу! Мой день рождения осенью, до него еще… — Она принялась загибать пальцы и шептать под нос названия месяцев. Задумалась под конец, взглянула внимательно на свои кулаки и выставила вперед обе пятерни. — Вот столько ждать! Давай на другой праздник!       Сондра потерла подбородок, протянула долгое и очень задумчивое «хм-м» и махнула рукой:       — Ладно! А на какой праздник ты хочешь?       Эрика довольно заулыбалась:       — На день Объединения!       — Хитренькая какая! — покачала головой тетя. — Он через десять дней, это слишком быстро! Давай так: не тебе и не мне. День Дэнта!       Эрика недоверчиво прищурилась. День Дэнта в мае, она это знает. Конечно, ждать все равно долго. Но меньше, чем до октября! Так что Эри быстро закивала и подскочила на ноги:       — Да! В день Дэнта! Но обязательно откроешь, только попробуй меня обмануть!       Сондра положила руку на сердце в знак обещания, и Эри, вне себя от счастья, поскакала к елке, тискать белого плюшевого зайчонка — маленькое украшение под зелеными ветвями. Игрушка ей так понравилась, что тетя даже разрешила оставить зайку себе. Так что у Эрики теперь есть еще один друг! А с друзьями надо делиться всеми радостями!       — Ты слышал? Мне откроют шкатулку! — защебетала Эри, поправляя пушистые мягкие ушки. — Ну конечно же ты слышал! Я узнаю, что там! А вдруг там волшебная палочка? Ой, нет, волшебная палочка слишком большая, она туда не влезет. Значит, волшебный камешек, который исполняет желания. Себе я загадаю целую гору шоколада, самого вкусного, с малиной, а тебе — целую гору морковки! Все зайцы любят морковку, я в книжке читала!       Тетя тихонько ушла на кухню, и Эрика услышала громкие гудки телефона.       — А еще я загадаю, чтобы все на свете были счастливы, потому что герои всегда хотят, чтобы все были счастливы. Например, принцесса Иливинг — она самая героичная героиня, которую я только знаю! Ты знаешь сказку про нее? Давай расскажу!       Тетя Сондра говорила по телефону, но Эри этого уже не слушала. Она взахлеб рассказывала любимую историю о смелой, отважной принцессе. О страшной ведьме, решившей уничтожить все волшебство в мире. О верной команде друзей, которая помогала Иливинг преодолеть все трудности. О высоких горах, глубоких реках, опасных обрывах и смертельных штормах.       Но когда до победы оставались считанные шаги, на кухне раздался оглушительный звон. Эрика испуганно подскочила на месте. Тетя всегда аккуратная, не могла же она что-то разбить! Что-то не то…       — Тетя! — громко крикнула девочка.       Сондра не ответила. Эри крепче стиснула плюшевого зайчонка, потопталась на месте и побежала скорее на шум.       Тетя стояла на кухне, сжимая в руке телефон, и не шевелилась, как статуя. У ее ног лежала семейная фотография в рамке, повсюду блестели осколки стекла. Много-много стекла, больших и маленьких острых кусочков. Мама строго-настрого запрещала подходить к разбитому стеклу, поэтому Эрика замерла на пороге. Нельзя двигаться с места!       — Тетя Сондра, — снова окликнула тетю она.       Женщина вздрогнула и повернула голову. Глаза у нее были огромными, как у монстра из ужастиков, которые крутят только по ночам. Эри стало очень страшно, но она вцепилась в зайку крепче и не сдвинулась с места.       — Эрика, — тихо сказала тетя и шагнула ближе. Стекло под ее ногой захрустело. Сондра огляделась и вдруг рванула к выходу с кухни. — Оставайся здесь и ничего не трогай. Я скоро вернусь.       Эри отскочила вбок, чтобы пропустить ее, и непонимающе захлопала глазами. А после побежала следом.       — Ты куда?       — Никуда, я скоро вернусь. — Тетя вылетела в прихожую, схватила сапоги и принялась быстро обуваться. Руки у нее дрожали, поэтому молния поддалась не сразу. — Я позвоню бабушке, она приедет и присмотрит за тобой, хорошо, зайка?       Эрика нахмурилась:       — Не надо бабушке! Мама и папа скоро приедут.       Сондра ничего не ответила. Накинула куртку и подалась к двери. И, только коснувшись ручки, обернулась на племянницу. Ее глаза блестели ужасом, как у сумасшедшей. Эрика вжала голову в плечи.       — Будь умницей и ничего не бойся, — напоследок сказала тетя и выбежала за порог.       Дверь хлопнула так, что пол затрясся. Ледяной зимний ветер ворвался в дом и принес вихрь колючих снежинок. Эри прижала игрушку к груди и зажмурилась.       Она осталась одна.