Южную часть города Эрика почти не знала. Несмотря на то, что автобусная остановка находилась одинаково близко и к югу, и к северу Дэнта, девушка еще ни разу не сворачивала направо на развилке. Там толпились туристы, торчали на каждом углу памятники и музеи. Иначе говоря, если север составляли жилые кварталы, то юг слыл исторической частью. Причем история эта была настолько непримечательной, что даже школа не устраивала экскурсии в черте города — только выездные.
А ведь в «солнечных» районах оказалось много интересного. Например, там располагалась третья больница, где и лежала Джулия Слет, и куда, по словам Ила, сначала привезли его тело. И неподалеку «белыми воронами» вклинились две или три жилые многоэтажки. Туда ребята и направлялись.
Угрюмая серая громадина не казалась гостеприимной. И если бы Эрика точно не знала, что их ждут, — никогда бы не сунулась. Но если хочешь спасти свою шкуру, полезешь куда угодно, несмотря на глупую интуицию.
— Семьдесят второй. Нам сюда, — указала она на белесую табличку и завернула во двор.
Мальчишки тревожно переглянулись и шагнули следом.
— Так кто, говоришь, этот твой Иван? — уточнил Оливер.
— Знакомый следователь. Он ведет дело о тете Сондре.
— Полицейский? — сглотнул Ил. — Может, не пойдем? У лайтовцев с вашими законами не все гладко. Вдруг мы где-то засветились, а он нас и сцапает?
Оливер согласно закивал.
— Одна я тоже не пойду, — скрестила руки на груди Белуха. — Не хватало еще, чтобы меня на выходе из подъезда какой-нибудь опенул похитил.
— Я тебе нож дам, — предложил каннор.
— Думаешь, он испугается ножа? — не поверила она.
Тот пожал плечами.
— Испугается или нет, а пырнуть его сможешь.
— Я-ящерка, — закатил глаза Оли. — Она же недивинка! Не пырнет она никого.
— Сам ты ящерка!
У мальчишек снова завязалась потасовка. Эрика уже опустила руки. За десять минут ребята успели даже подраться, что и говорить о нескончаемых пререканиях. Ни слова не обходилось без издевки.
Найти нужную дверь не составило труда — возле нее толпились жильцы и что-то обсуждали: не то свет, не то воду. Проще говоря, обычные бытовые проблемы. Только когда троица подошла к домофону, толпа разом оглянулась и уставилась на чужаков невидящими глазами.
— Дело плохо, — шепнул Оливер. Его перебила визгливая трель домофона.
Подъезд оказался под стать жильцам. Люди грязные и уродливые, лестница — тоже. Даже крысы сновали туда-суда по площадкам, таскали в норы обертки и бумажки. Может быть, конечно, он выглядел так же, как и сотни других подъездов, но именно этот показался Эрике самым отвратительным. Сегодня будто весь Дэнт настроился против нее.
— Идем уже, а то меня от одного только взгляда тошнит, — скривился Ил.
— Неженка, — прыснул Оливер, хотя сам уже позеленел.
Эри быстро, перешагивая через несколько ступенек разом, взлетела по лестнице.
Иван встретил их на лестничной площадке. По-домашнему, в тапочках и затертом спортивном костюме. Судя по всему, у полицейского выходной, но вид у него все равно оставался невеселый. Эри вспомнила, что его жена лежит в больнице — да, не лучший момент для выклянчивания документов, но время поджимает.
Слет окинул компанию презрительным взглядом и кивнул на приоткрытую дверь. Ребята без лишних слов вошли.
Квартира совсем не походила на жилище сорокалетнего блюстителя порядка. На вешалках изящные пальтишки — не иначе, жены и дочери. У порога чистенький коврик с гостеприимной надписью «Добро пожаловать!». В коридоре тумбочка для безделушек вроде фарфорового котенка или лампы с узорчатым абажуром. Все чисто, опрятно — видна женская рука.
— У тебя что-то срочное, Эрика? Ты сказала, что-то связанное с моей женой, — вновь подал голос Иван и зашагал в комнату.
Эри потопталась на месте, но пошла за ним. Мальчишки — следом.
— Да, очень важное и серьезное, — кивнула она, усаживаясь на небольшой диванчик.
Гостиная такого приятного впечатления, как прихожая, не производила. Пыль, конечно, стерта, и полы чистые, но где-то валялись скомканные упаковки от чипсов, в тени от кресла приютилась открытая банка пива, пахло какой-то ерундой — не то пиццей, не то сигаретами. В общем, почти холостяцкая берлога, куда иногда по ошибке забредает Марианна, дочка этого «счастливого» медведя.
— Слушаю, — гаркнул Слет.
Белуха поджала губы, кинула взгляд на парней рядом и без прелюдий выпалила:
— Нам нужны дела о пропажах людей за последнюю неделю, потому что мы думаем, что к этому причастен человек, который покалечил вашу жену. Вот.
Глаза Ивана округлились, как крупные монеты. Оливер рядом закрыл лицо рукой.
— Дела, значит. — Слет почесал бровь и хмыкнул. — Я, конечно, слышал, чтобы после смерти родственников люди с ума сходили, но чтобы спустя несколько месяцев…
— Я не сумасшедшая! — возмутилась Эри.
— А со стороны создается такое впечатление, — тихо заметил Ил, сидевший рядом.
— В любом случае, — продолжал мужчина, — Нет. Я бы не отдал тебе материалы. Это секретная информация, и доступ к ней имеют лишь сотрудники полиции.
— Но…
— Нет, Эрика! Нельзя, запрещено — не знаю, как еще объяснить. Дела ты не получишь.
Как угроза. Даже мурашки по спине пробежались. Почему Иван стал вдруг таким жестким и грубым? Может, из-за болезни Джулии? Но его тон не звучал раздраженно. Скорее, озлобленно.
— Если вы больше ничего не хотели, я попрошу вас удалиться, — подтвердил опасения Иван.
Белуха опустила взгляд и уже хотела подняться с дивана, как вдруг положение спас Оливер. Он вскочил, шагнул вперед и прищурил хищно-желтые глаза.
— Хватит ломать комедию, Иван Слет. Я все отлично знаю!
Повисла тишина. Эри уже хотела дернуть друга за плечо, извиниться и быстро убежать, пока полицейский не разозлился. Но произошло нечто совсем неожиданное.
Иван побледнел, глухо откашлялся. Окинул парня мечущимся взглядом, снизу вверх, и мотнул головой в сторону двери. Оли кивнул, и они без единого слова вышли в другую комнату.
Ил и Эрика остались сидеть в полном непонимании.
— Ну инсив, ну крыса! — прыснул спустя минуту подселенец. — Опять что-то выкинул. Зуб даю, они заодно.
Он поднялся, потоптался на месте, разминая ноги, и направился к массивному деревянному стеллажу. Даже не стеллажу, а целой стенке для хранения книг, папок и бумаг. Нижняя ее часть состояла из трех ящиков с дверцами на петлях; средний отсек занимали ящички поменьше, выдвижные; а сверху взгромоздились три ряда наглухо заставленных полок. Ил окинул глазами бумажное богатство, дернул за одну из золоченых ручек и без зазрения совести запустил руки в лоток с бумагами.
— Эй! Ты чего творишь! — возмутилась Эрика, но тут же понизила голос и зловеще зашипела. — Нельзя рыться в чужих вещах!
Парень не придал ее словам никакого значения и продолжил перерывать мятые исписанные бумажки.
— Мы же должны получить дела, — пояснил он. — За этим ведь пришли. Так что заканчивай нравоучения и помогай давай.
— Но вдруг Иван сам их отдаст? — предположила Белуха и подошла к другу. — Оливер его уговорит. Ты сам сказал, он отлично вешает лапшу на уши.
— Как и все инсивы. Я давно догадывался, что их специально учат. Подержи-ка.
Подселенец взвалил на руки Эри целую кипу бумаг и принялся за дно ящика. Девушка хотела уже возразить, что за воровство они могут схлопотать, тем более, в доме полицейского, но слова об инсивах заинтересовали ее куда больше.
— А что, они часто используют разные… психологические приемы? — уточнила Эрика, перехватывая стопку поудобнее.
— Частенько. Особенно хорошо они умеют убеждать. — Руки у Ила заметно дрогнули, застыли, но через мгновение вновь стали отсчитывать бесполезные листы. — «Желтые» переманивали канноров на свою сторону. Два раза. Один — не так давно, во время ночного сражения, когда ранили Дейра.
Он замолчал и горько вздохнул.
— Ну, а второй? — нетерпеливо спросила Эрика.
— Второй? Второй… — пробормотал парень и тряхнул головой. — Давай пока тот ящик осмотри, чтоб без дела не стоять.
Спорить Белуха не стала — просто положила лишние бумаги на подлокотник кресла и запустила руки в чужие документы. Если поймают, попадет, ой как попадет!
Каннор еще немного помолчал, а после заговорил, блекло и прерывисто, будто сквозь слезы читал армейский рассказ:
— Дело было не так давно. Вроде, прошло чуть больше года. Дейр тогда уже стал главнокомандующим, и я, как его ав… кхм, правая рука, оказывался в самых почетных и важных передрягах. А инсивы как раз стали кучковаться возле юго-западных берегов Каннора. Мы вначале не придавали этому значения. Цель каждого лагеря — прежде всего, добыть оружие против птиц. Поэтому тактика инсивов вводила нас в ступор. Поначалу даже решили, что «желтые» хотят отобрать карту или ключ — ни того, ни другого, конечно, не водилось, но их разведчики могли ошибиться. Тогда мы послали сообщение, что у нас ничего им полезного нет, поэтому пускай уплывают и не стоят над душой. Даже Каннорским хребтом поклялись. Горной цепью на западе острова, в ее шахтах добывается лайтовский минерал. Наша золотая жила… Ты еще ничего не нашла?
— Я? А! Нет, не нашла, — мотнула головой Эрика и снова взялась за папки. — И что случилось дальше? Инсивы поверили?
— Поверили или нет, а в лицо рассмеялись. Дейр лично пошел, меня с парой ребят захватил. Попросили уйти по-человечески, а они захохотали и выдали, что это нам скоро надо будет убираться. Никто тогда ничего не понял. Только Дейр несколько дней ходил сам не свой, вечно что-то бормотал под нос, хмурился. Даже слух пошел, что он от страха умом тронулся. — Ил невесело прыснул. — А вечером третьего дня ко мне приходит и говорит, чтобы я взял ребят повернее и остался на плато в горах. Инсивы как раз рядом пришвартовались. Я спросил, зачем — он ответил, надо так. Чувствует. Ему, все-таки, от природы дано быть полководцем. Нигде ведь не учился: все сам, на ошибках, наощупь шел. Вот и тогда приказал, а сам все морщился, головой мотал, будто сам себе не верил. И я не верил. Бредом казалось. Поэтому и понабрал команду наобум.
Эри покосилась на друга и тихо приоткрыла следующий ящик. У историй Ила всегда несчастливый конец.
— Ночью нас разбудили птицы, — сказал подселенец, облизнул пересохшие губы и взялся за очередной ящик.
Около минуты стояла мертвенная тишина. Только бумаги шелестели. Эрика отложила документы, оглянулась на дверь, за которой скрылись Оливер и Иван, и снова вернулась к поискам. На Ила поднять глаза оказалось ужасно тяжело.
— Птицы… те самые? — наконец выдавила она.
Каннор вздохнул:
— Да, те самые. Мы от их клекота как ошпаренные подскочили. Точь-в-точь ваши гуси — что они там спасли? Рим? Думаю, ты поняла. Дозорный от страха всех перебудил. Шутка ли, птицы совсем рядом. Кто же знал, что не они в тот раз окажутся главной гадиной! Инсивы начали наступление — потому пернатые демоны и переполошились. Наши ребята сначала и в бой не вступили, просто смотрели, как маячат впереди враги. — Он поджал губы. — «Желтые» наступали с моря. Огни их фонарей мелькали среди черных скал: как сейчас помню, подумал сначала, что горные хищники на охоту вышли, и это их глаза сверкают в темноте. Ночь стояла безлунная, ничего не разглядеть — лишь черные мечущиеся фигуры. Тишину рвали бешеные крики, больше похожие на животный вой, чем на боевые кличи. Все казалось таким… необычным и странным, что мы попросту растерялись! А я-то вообще только и мог, что выполнять чужие приказы. Здесь Дейр сплоховал, надо было на мое место кого-то посамостоятельнее ставить. Ведь одно дело вступать в обычный бой, когда соперники негласно соглашаются на битву. Тогда все правильно, привычно и ясно. Но совсем другое — нападение. Нет, даже не нападение. Захват.
— Они пытались захватить ваши территории? Часть острова? — воскликнула Эри, но тут же приложила папку с документами ко рту. Прислушалась — в соседней комнате едва слышно переговаривались Оли со Слетом. Не услышали, пронесло.
— Угу, Каннорские горы. — Ил тоже оглядел дверь, так, словно за ней находилась свора оголодавших собак. — Еще ни разу лагеря не шли на завоевания. Я растерялся. А ведь я главный, главные себя так не ведут… Когда инсивы подошли совсем близко, ребята бросились вразнобой, резать врагов. Некоторых наших убили сразу. И я стоял и смотрел, как мы теряем нашу родину. И ничего не делал. Только через пару минут, стоило «желтым» добраться до палаток, я отшатнулся вбок и спрятался за каменной грядой…
***
Хлипкие шалаши, рассчитанные на одну-две ночи, с хрустом ломались. Падали, как карточные домики. Неплотный брезент заботливо укрывал землю от грязи и крови, а деревяшки трещали под ногами, совсем как кости. Над горами прокатился крик, переходящий в хрип, и затем — в невнятное бульканье. Его подхватил второй, третий, четвертый. Но вскоре все звуки растворились в победном рычании врагов.
— Дейр, нас почти не осталось! — лепетал Ил, цепляясь за тревожно мерцающий синий камень на шее. — Дейр, пожалуйста! Ответь!!! Я не знаю, что делать. Пришли подмогу!
Подселенец выглянул из-за влажного голого камня. В разноцветных, блестящих от испуга и непонимания глазах, отразились ярко-желтые огни пламени. И, следом за ними, темные, почти не заметные на фоне беззвездного неба и мрачных скал капли бордовой крови. Ил отвернулся. Он часто сражался. Он часто видел кровь. Так почему, черт возьми, именно сейчас его колотит, как мышонка перед заряженной мышеловкой?!
— Подмогу, Дейр! Они умирают, они все умирают! — вновь захрипел каннор.
Но Дейр не отвечал. Снова засорил поток.
Дурацкая привычка.
Дурацкая привычка, которая сейчас стоит человеческих жизней.
Решение пришло внезапно, пронзило разум и привело Ила в полнейший ужас. Надо связаться с кем-то еще! Краем уха подселенец слышал, что Дейр разбил еще несколько лагерей неподалеку. Но почему, почему он додумался только сейчас?! После стольких смертей, спустя несколько драгоценных минут!
— Вирджиния, Алистер, Регина, Эйприл, Кир! Хоть кто-нибудь, прошу! — Ил хватался за первые попавшиеся светящиеся точки в потоке. — Я. Не. Справляюсь. Помогите же, пожалуйста!
Перед глазами мелькнуло несколько ярких искр. Отозвались. С ними придут еще бойцы. Они смогут, смогут отбиться.
Ил откинулся на ледяной камень и закрыл глаза. За спиной шла война, люди сражались и умирали, но все казалось таким далеким, как во сне, в обычном кошмаре. А в кошмаре ведь необязательно лезть на рожон? Вполне можно сидеть здесь, в тени куска скалы, укрытым ото всех невзгод, и ждать спасения. Ил взглянул на небо. На поле боя есть ребята, которые справятся лучше него. А он слишком устал. Камень уже раскалился от бесконечных вызовов, и так клонило в сон…
Вдруг все резко затихло. Мир замер. Ни ветра. Ни шума волн. Не слышно ни криков, ни лязгов, ни воя. Только последние, едва различимые хрипы, да и те через мгновение тоже оборвались. В тиши Ил ясно слышал, как стучит его сердце: гулкие удары раздавались над Каннорским хребтом, разносились эхом по острову и оседали на телах погибших золой и пеплом. Спокойные, размеренные удары — в них не было волнения страха или ярости, только скупое равнодушие.
— Вы видите, что происходит? — раздался чей-то звонкий голос, и каннору показалось, что это голос его совести. — Ваш командир предал вас. Сбежал от опасности, как трус, и сейчас отсиживается в тепле и покое. Пока вы отдаете жизни за свой лагерь и остров.
Во рту пересохло, а душа встала в горле сухим комком. Ил бросил своих друзей умирать. Но, что куда хуже, — намеренно. Не из-за всепоглощающей паники, не по причине ранения и уж точно не из хитроумного расчета. Спрятался, как трус. Спас свою шкуру за счет чужих.
— Вы верили ему, — не унимался голос. Слова звонко, как дротики, рассекали замерзший воздух. — Он учил вас доверию. А сам бросил при первой же серьезной угрозе. Разве таким должен быть лидер? Разве так поступают в настоящей семье?
По полю боя пробежался хриплый шепот.
— Командир не бежит от битвы. Он воюет, убивает и побеждает вместе со всеми! Лишь такой командир приведет вас к победе: смелый, честный, самоотверженный. Лишь так вы получите все, чего желали — светлое будущее без смертей и болезней; богатство и процветание; свободу от приказов и правил войны. Вы ведь этого хотите? Ради этого сражаетесь? Ради этого погибали ваши друзья и родные? Идите с нами, и ваш труд не окажется напрасным!
Голос затих. Несколько секунд в воздухе еще звенели последние слова. И тут случилось ужасное.
Один из канноров — они столпились у скал в том месте, где Ил прекрасно видел каждого, но его, в то же время, не видел никто — шагнул вперед. Затем вновь шагнул, вновь и скрылся из глаз в тени гряды. Сердце пропустило удар. Такого никогда не было. И такого никогда не могло быть! Просто ненормально, неправильно.
Не бывает.
Однако ребята, один за другим, уходили. Сперва исчезли уже потрепанные, те, что вместе с Илом держали вахту на плато. За ними — новоприбывшие, которых подселенец в панике созвал чуть ли не со всего острова. Многие топтались на месте, оглядывались, заламывали в нерешительности руки, но шли, неизменно следовали за толпой.
Не прошло и пяти минут, как площадка у гряды опустела. А у Ила все в голове не укладывалось, что ребята, с которыми он воевал бок о бок, с которыми шел на смерть и вырывался из ее цепких объятий, с которыми жил и радовался — его лагерь, его семья — просто предали его. Его, Дейра и целый Каннор. Все молчало. Будто выжидало чего-то. И вот подселенца оглушили победные крики.
— Обидно, да? — Насмешливый голос прыснул совсем рядом, перекрикивая ликующую толпу. — Хотя, обидно — не то слово. Скорее, ты просто не можешь поверить в хрупкость вашей хваленой веры. Ха, Керал никогда не ошибается!
Ил оглянулся и вжался в твердый камень спиной. Перед ним, как мраморная статуя, возвышалась изящная девушка. Точеную фигурку перехватывали тугие ремешки, поблескивающие меж пол плаща. Карие глаза глядели с любопытством и хищным интересом. Соленые ветра с моря разбирались о высокую скалу и не доставали незнакомку, отчего она выглядела неестественной, каменной и недвижимой.
Но тут девушка наклонила голову, победно улыбнулась и вновь заговорила громким высоким голоском:
— Не смотри на меня, как на врага. Я хочу помочь.
— Помочь?! — захрипел Ил и облизнул сухие губы. — Ты инсив. И ты…
Подселенец нахмурился, пытаясь найти слова, и отвел глаза подальше от сверкающего между ключиц желтого огонька.
— Я — что? Переманила твоих друзей на нашу сторону? Но то ведь их выбор. — Девушка подошла к каннору вплотную. Он все еще смотрел на скалы, но прекрасно слышал, как хрустит под ее каблуками гравий. — И они решили остаться вместе. Войну поодиночке не выигрывают.
— Заткнись, — шикнул парень. — Я к вам не перейду. Я не… предатель. Поэтому сейчас перережь мне глотку и не мучай бессмысленными разговорами.
Инсив наигранно ахнула, прижала руку к груди и замотала головой.
— Убить? Нет, что ты! Разве можно убивать? Варварство, дикарские пережитки. Не хочу же я уподобиться черным птицам. Ах, убить! Как можно? Я хочу помочь и только! Я, знаешь ли, люблю помогать. Если ребят из лагеря спросят, кто среди нас самый добрый и отзывчивый, все хором ответят — Ан…
— Ты что хочешь? — перебил ее Ил и грозно глянул девушке прямо в глаза. Повезет — вселится.
— Я хочу, чтобы ты спасся, — колко ответила та и тоже уставилась на врага.
Несколько секунд ничего не происходило. Никто не моргал и не шевелился. И вдруг оба вскрикнули, зажмурились и спешно отвели взгляд. Ил будто глянул на яркую лампочку — сетчатку обожгло, и перед носом замелькали цветные пятна. Впервые подобная реакция на вселение. Неужели…
— Ты тоже подселенец! — воскликнула девушка не то удивленно, не то радостно. Она окинула каннора одним глазом — второй слезился после неудачной атаки. — Подумать только. А глаза-то, глаза! Повезло тебе, ничего не скажешь. Я уж думала, что в ваш лагерь уродцев не берут. Ты прямо, как… ох, забыла! Знаешь, ящерица такая есть на Недивинах. Только у нее глаза разные по направлению, а у тебя — по цвету.
Ил, сморгнув нахлынувшую темноту, вспомнил о ноже и запустил руку под полу плаща.
— Слушай, ты!
— Анель, — представилась незнакомка.
— Мне все равно. Может, у меня, конечно, и есть маленький недостаток, но он не помешает мне выпустить тебе кишки.
— Ой-ой-ой, как грозно! — запричитала Анель и издевательски рассмеялась. — Даже если ты меня на мелкие кусочки порубишь, ни одна проблема не решится. Глаза цвет не поменяют, канноры не вернутся. Ах, да — и доверие вашего командира тебе впредь больше не заслужить.
Девушка подскочила, крутанулась на месте и вцепилась длинными пальцами в желтый камень. Чуть безумная улыбка сползла с ее лица, спина выпрямилась, а сама Анель вытянулась в струнку. В медовых глазах сверкнули золотистые блики.
— Так точно, Керал, — тихо сообщила она, глядя в пустоту. — Канноры на нашей стороне. Да, все, что объявились. Все до одного. План сработал, я лично проконтролировала.
Спустя пару секунд подселенка вновь обрела осознанный взгляд и подмигнула ничего не понимающему Илу. А после вспорхнула на ближайший камень, перескочила на следующий и, промчавшись над каменистым полем черным коршуном, скрылась с другой стороны гряды.
***
— Я просидел среди скал до рассвета. Наутро примчался Дейр с ребятами, которые остались в штабе. Мне не пришлось ничего объяснять. Сэт умел воспроизводить события прошлого, и все увидели предательство воочию. Хороший парень — таких, как он, называли проекторами. Он где-то полгода назад погиб, как раз при взятии Каннорского пустыря, когда мы впервые вышли против своих и не смогли дать отпор. Из-за предателей половину острова потеряли. И половину лагеря. После битвы в горах мало хороших ребят осталось. Вообще мало ребят. Поэтому, наверное, Дейр меня и не выгнал.
Ил глубоко выдохнул и озлобленно захлопнул ящик, который за время рассказа перебрал не меньше трех раз. В бюро что-то едва слышно щелкнуло.
Эрика вернулась к документам. Но мысли заглушали даже совесть, возмущенную рытьем в чужих вещах.
— Я не думаю, что ты виноват, — заявила Белуха. — Такое могло случиться с каждым.
— А случилось со мной. — Каннор снова открыл изученный ящик и так же с грохотом закрыл.
— Тише! — испугалась девушка и оглянулась на дверь. Оливер и Иван пока не думали выходить. — Я понимаю, ты зол на себя, но в произошедшем действительно нет твоей вины. Инсивы поступили подло. Ты растерялся, ничего позорного. Ты ведь тоже человек со своими чувствами и страхами.
— На поле боя я не человек, а солдат, Эрика. Солдат не имеет права бояться и трусить. А уж тем более пользоваться подачками врага. — Он скривился. — Я ненавижу эту девчонку. Лучше бы убила на месте. И себя я тоже ненавижу. За слабость, что не хватило духу рассказать обо всем Дейру.
— Но ты же сказал, что он все видел.
— Он видел только предательство. А то, что Анель меня обнаружила и оставила в живых — нет. Ты первая, кто узнал, что случилось на самом деле, поэтому я тебя прошу — никому не говори. Обещай. А лучше, поклянись.
Эрика кивнула и очертила крест на груди:
— Клянусь, ни единой душе. Только наша тайна.
Ил широко улыбнулся.
— Наша и Анель, — шутливо поправил он и снова с остервенением захлопнул дверцу. — Что такое? Эри, ты тоже слышала?
— Что? — не поняла та.
— Щелчок. Там щелкает что-то.
Парень резко дернул за ручку. Звякнул невидимый разболтавшийся болтик, и на пол скользнула деревянная панель. Эрика первым делом бросила взгляд на дверь. Разговор продолжался, время есть.
— Двойное дно, — заявил Ил и поднырнул под ящик. Через мгновение он вытащил из черного проема застрявшие бумаги.
Эри почувствовала, как мир заштормило, а пол растворился под ногами. Зачем Ивану двойное дно? В квартире обычно держат сейфы или тайники, но двойное дно — для тех, кто скрывает что-то очень серьезное. Краденые вещи, тайные бумаги, запрещенные вещества. Слет ведь полицейский. Что ему скрывать? Нечего! Так ведь?
— Документы, — констатировал парень.
— Материалы дел?
— Хуже. Доносы. — Он показал Белухе найденные бумаги. На первом же листе алела печать «Совершенно секретно», а ниже — ровные строчки, прикрепленные размытые фотографии, записки.
— На кого? — Эрика облизнула пересохшие губы.
— На канноров и ляров, — проговорил Ил и поднял на девушку глаза. — Иван Слет знает о земле Лайтов. Но, что куда хуже — он, похоже, заодно с Керал.
