Лореляй была немой

Пустынный пляж казался необитаемым. Мокрые песчинки падали на землю сквозь тонкие пальцы. Парень всматривался в бесконечные морские дали в надежде отыскать берег. Тот самый, откуда родом то существо, которое вчера спасло ему жизнь. Кёнсу хотелось надеяться на лучшее, он ведь даже сочинил ему легенду. Что, если этот тритон – всего лишь каскадёр? Прекрасный костюм и умело спрятанная человеческая кожа. Они снимали какой-нибудь фильм, и незаменимый человек, снимаясь в очередной сцене, заплыл не туда. Но До занимался самообманом. Он знал, что это не человек. Может, что-то человекоподобное, но не человек. Он может быть опасен. Может, он – разновидность акулы. Парень не видел его зубов, но мало ли что может быть у него во рту: от острых как нож зубов до ядовитого языка. Кто знает, что он такое? Местная легенда? Миф, который ожил прямо на его глазах. А, может, просто обман зрения? В голове уже начинали появляться мысли о том, что это существо – воображаемый друг. Мир вокруг заставлял До вспомнить о детстве. Всё, что бы он ни увидел, казалось ему странным, непонятным, чуждым. Он видел чужака в каждом, а всматриваясь в собственное отражение в зеркале в отеле, понимал, что единственный чужак здесь – это он. Его чужие черты лица, чужой говор и даже чужая мимика. Здесь всё иначе. Настолько иначе, что ему хотелось накрыться одеялом, и, будто в детстве, скрыться от всего мира. Но реальность сурова. Он – слеп, глух и нем для всех и каждого. Чем не повод для сознания обзавестись поддержкой? Воображаемый друг не бросит и не будет считать чужаком. И, всё-таки, он вновь появился на берегу. В руке он сжимал газету с неизвестными ему буквами, а в душе – страх перед тем, что тритон может оказаться не вымышленным, а самым настоящим. Как и всякий человек, он боялся перемен и чего-то нового, неизведанного. Но, всё же, сильнее его пугало странное, вызывавшее сотни вопросов чувство, побудившее его вернуться. Сознание задавало подсознанию тысячи, миллионы вопросов, на которые ответов не было ни у кого. – В конце концов, если я умру – значит так тому и быть, – в последние несколько дней, Кёнсу не раз подлавливал себя на мысли о самоубийстве. Выдержать две недели? Не так много времени, но для парня каждая секунда превращалась в пожизненный срок. Люди вокруг не относились к нему как к человеку. Он был для них либо игрушкой, либо раздражителем. – Почему ему кидают деньги просто так, а я должен горбатиться? – это, и без знания языка, он читал в нескольких парах глаз, что смотрели на него не первый день. Будто по призыву, на горизонте показались руки. Затем, они нырнули в воду, и, спустя около минуты времени, из-под тонкого льда показалась голова. Любопытные голубые глаза сновали то влево, то вправо. Амфибия будто боялась, что её кто-то увидит. Но, когда Кёнсу окинул его взглядом, но не отреагировал на этом ровным счётом никак, разве что До чуть не вскрикнул, когда понял: их взгляды встретились. Это было так страшно: чувствовать, как на тебя смотрит настоящее морское чудовище. Но, в тот же момент, это было так удивительно, волнительно и невероятно: понимать, что ты часть чего-то большего, чем обычного, ничем непримечательного мира. Словно вокруг происходило настоящее волшебство. Тритон оказался в шаге от Кёнсу и тут же остановился. Он будто не решался подойти, а До смотрел на него и не мог здраво оценить то, что происходило внутри. Трепет, обычный человеческий трепет перед неизвестным, каким-то невероятным образом подпитывался любопытством и удивительным желанием узнать, кто он и что может. – До Кёнсу, – не придумав ничего оригинальнее, парень протянул монстру руку, словно для рукопожатия. – До-Кён-Су, – существо повторяло каждый слог, но с его уст не сорвалось ни одного звука. Он смотрел на человека с холодной верой во что-то, что было известно лишь ему. Существо едва-едва, будто опасаясь потревожить парня, коснулось своими пальцами пальцев До. Холодные. С кончиков капала вода, а меж оснований можно было обнаружить перепонки. Кёнсу не мог поверить в то, что однажды увидит его так. Так близко, так неожиданно, с таким трепетом. Чувства, что не передать словами. Ощущения, которых не описать сколько бы слов в словарном запасе не было. Что-то новое. Настолько же прекрасное, насколько и ужасное. Тритон губами пытался что-то сказать, но Кёнсу ничего не слышал. Возможно, тот тоже хотел сказать своё имя, но не мог. Однако, в нём было не больше одного слога, а в середине, судя по мимике, оказалась буква «а». Разговор зашёл в глухой угол. До не знал, как его продолжить, ведь понимал, что оппонент нем. Как можно спросить его о чём-то? Как можно понять, откуда он? Как расспросить о его виде, истории, намерениях в конце-концов? Но взгляд голубых глаз подкупал. Он с интересом следил за Кёнсу и не упускал ни единого движения. Вдруг, он посмотрел на газету. Она привлекла его внимание даже несмотря на то, что фотографии были чёрно-белыми. – Это – газета, – парень пытался объяснить это амфибии, хотя прекрасно понимал, что ему нет до этого никакого дела. И даже если бы он понимал человеческий язык, откуда бы ему знать тот, на котором говорит Кёнсу? – Знаешь, я не знаю, что они тут пишут, поэтому, как ребёнок, рассматриваю картинки. Звучит глупо, но выхода нет. Если бы знал, чем могу ещё заняться – занялся бы. Несмотря на это, тритон не спешил приближаться. Сложно было сказать, почему. В его глазах, насколько мог судить Кёнсу, не было тревоги – только искреннее удивление тому, чего До всё ещё понять не мог. Думать о том, что он впервые подошёл к человеку, наверное, было бы глупо. Или… Нет? Он не знал ответа. Он лишь всматривался в глубину чарующих глаз цвета морской глади и не понимал, почему не может отступить, почему захотел прийти сюда и почему любопытство никак не покидает его. И, всё же, незнакомец был холодным. Как и любое существо, проживавшее в море, он не отличался способностью согревать. Но он излучал столько понятных человеку эмоций, что у Кёнсу больше не было сомнений. Холодный снаружи, но внутри проявляющий столько разных чувств. – Кай, – вдруг, неожиданно даже для себя, парень обратил взгляд на амфибию – тот резко переключился на До. – Я буду называть тебя Кай.