Лореляй была немой

Бог весть, отчего так нежданно Тоска мне всю душу щемит, И в памяти так неустанно Старинная песня звучит? (с) Г. Гейне, "Лорелей" (пер. Л. Мея)

Он медленно умирал. Он чувствовал, как день ото дня дивный новый мир обрастает полынью неизвестных людей, законов, традиций, а главное – языка. Место, в которое он попал было похоже на его родной дом: здесь тоже есть дома и кабаки, люди и животные, но нет всего того, к чему он так привык. Язык. Он не знал, что пишут в газетах, о чём говорят все эти люди, которые смотрят на него как на дикого, а надпись на гостинице, в которой его разместили только по доброте душевной, выглядела так странно, что он не знал, с какой стороны подступиться, чтобы её прочитать. Иностранец, чужак. В первый его день на этой проклятой для него земле, он смотрел на народ с удивлением, а после – с негодованием. И даром что тех денег, которые ему, будто выросшему в джунглях человеку кидали люди, хватило на несколько дней в постоялом доме. Он ел и пил, но, когда голод унимался, ему не оставалось ничего, кроме как думать о доме. Здесь чужим было всё: от языка и людей до его рубашки и штанов, которые ему любезно одолжил его спаситель. Всё казалось таким бессмысленным, мир стал приобретать такой спектр цветов, что он начинал чувствовать себя слепым. Единственное место, которое сдерживало его, заставляло вновь вернуться в родные края и не думать о чужаках, было здесь. Берег, к которому пару дней назад причалила лодка, а в ней – рыбак, который выловил бездыханное, голое тело с посиневшей от холода кожей. Но рано или поздно даже это место не сможет его удержать. Прохладный ветер раздувал его короткие каштановые волосы. Становилось холодно, но ему было всё равно. Мертвые рыбы не плавают. А он как раз на пути к гранитной «табличке». Вдруг, сквозь толщу едва заметного тонкого льда, показались руки. Парень насторожился. Карие глаза сфокусировались на странном отрезке. Но тут же всё те же руки прорвались сквозь паутину льда, затем показалось человеческое тело. Вызвав огромный фонтан, ныряльщик словно глотнул воздух и погрузился назад, в морские глубины. – Эй! – чужак закричал так громко, как только мог. Неизвестно, кто это: дайвер или утопающий. От волнения, он стал говорить на родном языке, забывая о том, что здешний житель его не поймёт: – Вам помочь? Ответа не последовало. И это настораживало. Дыхание участилось, а сердце колотилось в бешенном темпе. Может, этот человек тонет? Может, он уже утонул? – А может, замёрз и его не слушаются собственные конечности, – пронеслось у него в голове, но причин этому находить он не желал. Зная, что такое холодная вода, он скинул обувь и ринулся к воде. Плавать он умел и совсем не понимал, как оказался у этого берега. Но навык оставался навыком. Он нырнул и стал осматриваться, куда же делся тот мужчина. Нет, ничего. Ничего, кроме бесконечной синевы и противного песка под ногами. Над поверхностью воды показалась голова с каштановыми промокшими волосами. Ветер сразу же заставил кожу покрыться мурашками, свитер стал тяжёлым. Парень ощущал и холод, и желание отыскать того мужчину, поэтому он нырнул вновь. Найти хотя бы тело. Нет, ничего. Ни единого следа. Ни вещей, ни человека. Мокрая вязка свитера прилипла к телу, когда парень вынырнул вновь. Больше искать нечего. Обхватив себя руками, он двинулся вперёд к берегу. Внезапно, мокрая нога скользнула по чему-то. Обтёсанный годами камень. С водорослями или нет, он понять не успел. Против своей воли, он вновь погрузился в воду. От страха и неожиданности, он не успел отреагировать: вместе с воздухом, в рот стала поступать вода. Небо стало цвета моря, мир – цвета тьмы морских глубин. Ему казалось, что он никогда не вернётся. Где-то глубоко в душе, он верил в это. Он устал от чужаков, от их языка, традиций и непонимания. Он устал быть чужаком. Таким же, как и тот, ради кого он погрузился на дно океана. * * * Он очнулся на том же берегу, откуда так яростно спрыгнул в воду. Рядом находилась всё та же скала, на которой он так часто стоял, вспоминая о прошлом, а деревня, в которой он жил, всё ещё была в трёх десятках шагов от этого места. Когда парень решил подняться, он понял, что всё его тело, от шеи до ног, слегка закопано в песок. Теперь он понимал, почему было так тепло. Но, всё же, его одолевало весьма странное чувство, будто всё это время кто-то за ним наблюдал. – Да кому я нужен? – в голове сразу же появилась вполне логичная мысль, ведь люди смотрели на него скорее как на достопримечательность, чем как на человека. В первые пару часов это раздражало, а потом он смирился. Все в этом мире хотят хлеба и зрелищ. И всё-таки, чувство, будто он был чьим-то подопытным кроликом, никуда не уходило. С другой стороны, это мог бы быть его спаситель и он мог бы поблагодарить его хотя бы на своём весьма корявом здешнем языке. – Кто здесь? – он задал вопрос в пустоту хотя бы потому, что никто здесь не понимал его наречья. Резкое движение за скалой, на которое парень тут же оглянулся. Ага, значит, спаситель прячется там. – «Послушай», – одно из немногих слов, которые чужестранец знал на здешнем языке. – «Меня зовут До Кёнсу». Правда, подтвердить это не смогу – документы сделают только через три-четыре. Просто поверь. Я хочу сказать тебе «спасибо». Кёнсу понимал, что большую часть его слов никто не понял. Но он надеялся, что хоть некоторые слова помогут человеку понять, что бояться нечего. Вдруг в этой деревне остались те, кто думает, что жители его материка обожают хватать людей другой расы как кобра хватает жертву. Никакого ответа. Ну, если уж он такой скромный… Парень поднялся, потоптался на месте, и, как только понял, что момент удачный, поскользнулся на песке. – Ай, больно! – громко закричал парень, усиленно делая вид, что это вышло случайно. До устремил взгляд на скалу. Тут же он заметил, как на него смотрит пара нечеловеческих глаз. Они были почти что круглыми, но всё ещё напоминали что-то отдалённое от людского разреза, хотя цвет был настолько необычным, что Кёнсу просто застыл на месте, в надежде их рассмотреть. Голубые, напоминавшие самые чистые озёра и моря этого мира – каждая капля этих водоёмов отражалась в бездонных глазах. Волос на голове было не так много – или просто их так удачно разделял плавник-гребень. – Попался, – подумал чужак, быстро встал и решительно направился к иной стороне скалы. Кряхтя от того, как болели некоторые суставы, он перелез через камни и, наверное, так бы и остался стоять на месте. Человек, лежавший на песке, напоминал человека настолько же, насколько сам Кёнсу напоминал обезьяну: общие признаки сохранялись, но отличить мог любой. Незнакомец же скорее походил на рыбу. Но нет, не русалка: осмотрев располосованное чёрно-золотой чешуёй тело, парень заметил настоящие ноги, из одной из которых на песок текла странная тёмная жидкость. Но сам незнакомец протягивать руку не спешил. Наоборот: он моментально поднялся на руки, и, не используя ног, стал двигаться к морю. Упал. Видимо, в ладонях было слишком мало сил, а, уж так сложилось, плавники на предплечьях ничего не решают, когда ты на суше. Тритон рухнул на едва мокрый песок. Он с надеждой смотрел на одно из деревьев: его ветви были такими длинными и мягкими, что доставали до воды. – Видимо, они ему нужны, – тут же сориентировался До, и, сильнее укутавшись в простую куртку, ринулся к дереву. Было страшно. На родине, он работал в сфере шоу-бизнеса, пел в ресторане и иногда бывал на местных каналах, а однажды даже снялся в фильме, во второстепенной роли десятого плана. Он видел сотни вариаций грима, поэтому, даже не будучи профессионалом, мог сказать наверняка: такое на своём лице человек создать не способен. А если это какой-то неведомый науке зверь, то хуже вдвойне: во-первых, он разумный, во-вторых, дикий. И первое, увы, не исключало второго. Но в голову тут же пришёл вариант развития событий. Что, если это нечто и спасло его? Если бы хотело убить – то унесло бы на глубину, или, того лучше, закопало бы в песок глубже. В любом случае, спасли его – значит, он должен спасти своего спасителя, как бы это ни звучало. Поэтому спасительные тонкие ветви со странной формы листьями в скором времени оказались у рук незнакомой твари. Кёнсу просто бросил их рядом и отчётливо был уверен в том, что его взгляд отражает настолько неприкрытый страх, что он хотя как-то должен отреагировать. – Спокойствие, только спокойствие, – думал про себя До. Он смотрел, как неизвестное ему существо схватило две ветки и оплело их вокруг, судя по всему, раненой ноги. Остальные отправились прямо к нему в рот – тот ел их, будто лапшу. После своих странных, но таких удивительных для Кёнсу операций, рыбоподобный обратил на него свои кристально-чистые голубые глаза и со всей своей уверенностью кивнул. Неизвестный поднялся на ноги – и чужак невольно отступил на шаг назад: всё оружие До – это обувь и одежда. Но существу не было до этого дела: оно, слегка прихрамывая, направилось прямо в воду, и, спустя каких-то две минуты, погрузилось в небытие…