Иные

      «Спокойный» Миша вернулся в тот час, когда я готовила обед, поднимая себе настроение музыкой Бруно Марса.       Он присел на разделочный стол и стал наблюдать за моими действиями.       Я давно обратила внимание на то, что большая часть конструктивных бесед у нас складывается именно тогда, когда я чем-то занята.       К примеру, недавно я с самого утра доставала его всяческими вопросами; он молчал, сердился и уходил, а потом подошёл ко мне, когда я нарезала мясо, и молча стал наблюдать; я же в это время пыталась найти логичное объяснение заключения его Договора со мной. Ну это ведь странно! Зачем ему кидать на меня Договор, если я и без того его «половина»?       Наслушавшись моих мыслей, к нему, кстати, совершенно не адресованных, он не выдержал: — Ты ж не помнишь нихуя! И после смерти не вспомнишь, если с тебя этот блок не снимут. Не вспомнишь, съебёшься от меня. И пиздец! — А какой смысл мне убегать и теряться от тебя? — спокойно спросила я. — От меня к тебе «цепь» тянется. Даже если уйду — по ней и найдёшь.       У него начался нервяк и «носочёс»: — А я знаю, что будет? А если бы ты лишилась тела, ещё не узнав всего? Ты меня отсечь в любой момент бы могла, ты ж не знала, что это за луч! Увидела бы и выдрала его нахуй! Я будущего не знаю! Мало ли, когда ты тела лишишься?! С твоим-то характером даже удивительно, что ты до сих пор при теле! — Ты пиздецки милый, Горшеня, — мрачно сказала я. — Я тебя раньше по этому лучу и находил, — продолжил он, почёсывая нос, — и ты была «открыта» или «открывалась» при мне, и всё, узнавала меня, понимаешь, да? А щас — хуй. Ты в блоке. И крутись, как хочешь. Так что, я просто подстраховался, чтоб тебя не потерять, понимаешь, да?       Ладно, с Договором разобрались. Что теперь? Расскажет он мне про параллельные миры или и дальше будет наблюдать, как я готовлю? — Чё за музло? — вдруг спросил он. — Бруно Марс «Uptown Funk», — ответила я. — Не нравится? — Нормально, — пожал он плечами, — танцуешь прикольно.       Только теперь, после того, как он обратил моё внимание на это, я заметила, что пританцовываю. — Я потому и прихожу, когда ты на кухне крутишься, — он рассмеялся, — ты же всегда поёшь и танцуешь, когда что-то по дому делаешь.       Почему-то вспомнились его первые крепкие энергетические объятия…       Это было на даче. Я активно крутилась на летней веранде от стола к раковине — мыла посуду.       На улице моросил неприятный дождь, дул какой-то совсем не летний ветер; и я активно двигалась под музыку, звучащую в наушниках, пытаясь согреться.       Когда началась «Ария Ловетт», я стала согреваться одним лишь пением; и в какой-то момент меня обхватили большие тёплые руки, а спина ощутила жар.       Я замерла и резко замолчала:       «Миша? Миша меня обнимает?!».       Хотелось хорошо запомнить это первое, такое яркое, ощущение его объятий.       Внятно описать энергетические объятия очень сложно, но я попытаюсь.       Энергия кого бы то ни было всегда несёт какую-то температуру: низкую или высокую. К примеру все мёртвые холодные. Всегда.       Мишка бывает всякий, и холодный, и горячий, и тёплый. Боец всегда чует от него лишь холод; Горшок говорит, что это из-за столкновения их двух похожих энергий, да и «с хуя ли я мужику буду своё тепло дарить? У меня для этого вы, девчонки, есть!». Это я узнала буквально недавно, потому что для меня он всегда был жаркий, и на холод он переключился тогда, когда хотел подморозить Пифию ради их первых объятий с Игорем.       Во время тех, первых, объятий я ощущала тепло и лёгкое покалывание, будто слабым током, в тех местах, к которым он прикасался. И самое важное — это эмоциональный фон. Его изменения куда более отчётливо заметны во время энергетического контакта. В тот момент я впервые ощутила его нежность.       Такой странный порыв; он в то время редко прикасался ко мне и об объятиях речи вообще не шло. — Ты эту песню поёшь красиво, — он снова среагировал на мои мысли, — много энергии, ну, души в это вкладываешь. Я не выдержал и обнял. И согрел. — Слушай, а я могу как-то скрывать свои мысли от тебя? — ну напрягает уже! Постоянно в моей голове роется, когда надо и не надо! — Можешь, конечно. Только я не скажу, как это делать, — он рассмеялся, — у тебя такие мысли бывают, ммм! Я себя этого лишать не хочу!       Да ну тебя, придурка! Никакого личного пространства из-за тебя, вообще расслабиться не могу… — А ты со мной расслабляйся, — он улыбнулся, — а лучше вообще не напрягайся. — Я перестану напрягаться тогда, когда буду понимать, что со мной происходит. — Понял, ты опять про параллели, — он вздохнул. — Ладно! На самом деле я не всё об этом хорошо запомнил, вообще времени на это особо нет, слишком много всего интересного… — Погоди! Ты же «открытый» и… и бестелый. Разве ты не должен был вспомнить всё, после того, как потерял тело? — Я и вспомнил, хоть и не сразу, — он пожал плечами. — Просто я этим и раньше особо не интересовался. Потому и не всё об этом знаю. — Господи! Как можно было не изучить это за пятьсот, пятьсот лет?! — Это только кажется, что пятьсот лет — это много. Но, что такое пять веков по сравнению с вечностью? Нам ещё учиться и учиться! Я ещё пацан вообще. — Ну давай, пацан, рассказывай, что знаешь, — я накрыла сковороду крышкой, села на стул и закурила.       Миха помолчал, задумчиво почесал подбородок, потом стал чесать нос.       Не понимаю, нафига он всё время чешет нос? Он же не может у него чесаться! Он так делает просто автоматически, когда его что-то волнует; и я всё пыталась его от этой привычки отучить, до тех пор, пока он не сказал: — Не отучишь. Сорок лет уже чешусь. Чесался, чешусь и буду чесаться!       Продолжая почёсывать кончик носа, он посмотрел на меня: — Короче! Я беру одно из твоих тел и веду его в параллельный мир, вот.       Видимо на моём лице, и вообще в воздухе, отобразилось слишком много эмоций.       Какое тело?! Одно из?! Как так?! Что за тело? Сколько их? Какие они?!       Он спрыгнул со стола и стал ходить туда-сюда: — В каждом человеке есть несколько тел. Не одно, физическое, как многие думают, понимаешь, да, а несколько… Эээ… — он взглянул вверх, беззвучно пошевелил губами и воскликнул: — Семь! Да, да, семь… Все их названия я не помню… Все эти тела и образуют ауру вокруг человека, понимаешь, да? Сначала идёт тело Эфирное. От него тянутся такие, как бы, лучики в разные стороны, понимаешь, да?.. Блин, ну вот помнишь, Рыжая говорила, что во время тренировок видит вокруг человека такие типа язычки пламени, ты понимаешь, да? Вот это те лучики и есть! Они в стороны должны торчать, горизонтально, а если исчезают или опадают вниз, значит, болеет человек или, может, погрызли его, понимаешь, да? Именно это тело нам и грызут все эти суки поганые, ты понимаешь, да? И от того мы болеть можем. — Понимаю, да, — я улыбнулась, и вдруг вспомнила тот жуткий мыслеобраз, что он показывал. — В ту ночь, когда на вас с Рыжей напали, вам порвали Эфирные тела? Из вас прямо куски вырывали, я видела! — Да, куски, — Миша кивнул, остановившись на пару секунд, и вновь стал расхаживать по кухне, — но эти тела, в отличии от физических, могут лучше регенерировать, восполнять потерянные куски, понимаешь?.. После Эфирного тела идёт Астральное. В нём, кстати, тоже остаются «раны» от нападок всяких урюков, а это вот пиздец, какое важное тело для Иных. Благодаря этому телу ты можешь ставить Защиту от всяких этих уродов, ну ты понимаешь, да?.. И расхуячивать их всех нахуй ты тоже можешь благодаря этому телу!.. Важно, очень важно его развивать! Вот я, знаешь ли, силён, пиздец как! — он взглянул на меня сверху вниз. — Ты тоже хороша, но гораздо слабее меня. Вот если бы не наркота — я был бы вообще охуенно крут… — он тяжело вздохнул, — просто многое зависит от силы воли, а у меня с ней, сама знаешь, сложновато… А вообще, надо никого не бояться просто. Надо быть смелым, надо уметь отстаивать своё мнение, надо уметь давать отпор, как физически, так и энергетически! Уметь защищать и защищаться! И от того тело Астральное будет укрепляться. Помнишь, как я учил энергетические шары делать? Вот отсюда, — он ткнул меня в грудь, — пускать энергетические потоки в руки. Это место — главное в Астральном теле… А ещё оно отвечает за эмоции, за желания. Чем лучше, положительнее твои эмоции, чем добрее и выше твои желания, тем круче состояние твоего Астрала… Это… еду свою помешай, а то сгорит. — И как он, мой Астрал? — поинтересовалась я, перемешивая свой обед. — Заебись. Красивый, — ответил он, умильно склонив голову набок. — Ты же такая… хорошенькая. Ненавидишь ныть и всяким пустякам радуешься. Важно не прикидываться оптимистом, а быть им, понимаешь, да? Только вот главное не путать «оптимизм» с «долбоебизмом». Многие путают и этим бесят. На самом деле, это, конечно, хорошо, когда человек не ноет, скрывая от всех, как ему хуёво… Я так делал… Но лучше всего действительно не позволять себе впадать в херовое состояние. Ты так умеешь.       Какой он милый. Такие вещи замечает, а я ни сном, ни духом. —  Только твоя мстительность всё портит, понимаешь, да? Слишком ты жестока в своей мести! И планирование мести разрушает твой Астрал, потому что гнев растёт и копится. Лучше ты сразу пиздюлей дай и гнев спусти, чтоб потом не саморазрушаться, — он внимательно посмотрел на меня, ожидая реакции. Я кивнула, и он продолжил свою лекцию: — Ещё есть Ментальное тело. Ментальный — что значит? Знаешь? — Духовный? — предположила я, вновь усаживаясь на стул. — Разумный, дурила! Вот Ментальное тело отвечает за разум, его обязательно, обязательно надо развивать… У тебя неплохое Ментальное тело, но далеко, далеко не идеальное! Дохуя бесполезной информации в себя вбираешь! Вот совершенно нахуй тебе не нужной! — Господи, как папочка.       Я устало подпёрла голову рукой, а Миша всё продолжал: — Пусть, как папочка! Ты мало нового узнаёшь. Каждый день, но по-малу! Тебя спасает то, что ты много думаешь, задаёшься философскими вопросами и делаешь выводы сама. Ну и ещё, попадая в критические ситуации, охуенно соображаешь, действуешь без бабской паники. Это заебись, но этого мало. — Ладно, папуля, я исправлюсь, — пообещала я. — Что ещё за тела есть?  — Ещё есть… ммм… — Горшок нахмурился. — Как его?.. Дурацкое слово такое!.. Каузальное, вот! — он чуть было не подпрыгнул. — Да! Каузальное! Оно содержит в себе память всех воплощений человека, все-все события, что происходили когда-то! Ещё есть тело, не могу вспомнить название, которое содержит в себе миссии и цели твоих прошлых воплощений. В чём смысл жизни? — вдруг спросил он. — У всех разный, — ответила я. — Для кого-то — дети, для кого-то — финансовое благополучие, а кто-то вообще не вкладывает смысл в своё существование… — Да. А для тебя в чём смысл? — Самосовершенствование. Постановка и достижение своих целей, какими незначительными они не казались бы другим людям. — Правильный ответ. Вот то тело, о котором я говорю, содержит в себе все миссии, все цели, весь опыт прошлых воплощений. Все ценности, все выводы, правила, поступки! И знаешь, многие действия человека, очень хуёво отражаются на этом теле. И эти ошибки надо исправлять. И надо над ними работать, пока не исправишь. — Что у меня за ошибки? Много их? — Дохуя, Коша. Мы с тобой такие дела творили, что ну его нахуй… — Мы были отвратительными, злыми людьми? — Да нет… — вздохнув, он присел на стул, — нормальными мы были. Часто косячили с чисто добрыми помыслами! Но косячили же… Короче, хватит об этих телах, ну их… Скажу только, что нельзя людям события прошлых воплощений знать, потому что это может повлиять на их нынешние отношения в нынешнем воплощении с теми, с кем они рамсили в прошлом, но сейчас дружат. — Но ты же говорил, что я должна вспомнить… — Ты — да, — перебил он. — Ты — Иная. Иные — помнят. Потом вспомнишь, позже. Еду помешай. — Так, а какое из этих тел ты берёшь с собой по ночам? — я решила напомнить тот вопрос, с которого вообще началась вся эта тема; и выключила печь. — А! Да, да, тело… Есть ещё одно тело. Тоже не помню название… — Как же ты отличаешь, какое можно брать, а какое нет? — По внешнему виду, как же ещё! У них цвета, формы и содержание разное. Короче, есть ещё одно тело. Оно хранит в себе информацию об этом, нынешнем воплощении. Вообще всю! События, мысли, поступки, опыт, всё, что у тебя накопилось за эту жизнь! И выглядит оно точно также, как твоё физическое тело. Симпатичное такое, — он улыбнулся. — Вот его я и беру. И веду с собой. — Как выйти в параллельный мир? Как отличить его от сновидения? — Без меня погулять решила? — Миша нахмурился. — Этого я тебе не скажу. Знай только, что ты всегда сама можешь вернуться в физическое тело. У тебя от пупка к нему серебряный шнур тянется, по нему ты и можешь вернуться. — Но я его не вижу… — Захочешь — увидишь. — А почему мне так плохо, когда меня резко будят? Ты волнуешься и суетишься вокруг меня по утрам после этого, я это давно заметила!       Как бы он ни был вымотан и опустошён, он всегда приходит, когда меня трясёт по утрам. Взгляд взволнован, атмосфера напряжена, это слишком отчётливо чувствуется. — Древляне верили, что во время сна душа покидает тело и потому будить спящего было нельзя. Есть в этом доля истины. Я ведь увожу тебя очень далеко… Да, это рискованно, но там за нами не так серьёзно следят, как здесь, там я могу рассказать тебе больше, чем здесь, и могу показать важные для нас миры, понимаешь, да? Хоть ты и помнишь на утро мало из того, что я тебе говорю, я всё равно не оставляю попыток… — он на несколько секунд опустил голову, и только подняв её вновь, продолжил отвечать на мой вопрос: — Ну ты прикинь, одно из твоих тел хуй знает где, а тут твоё физическое кто-то будит! Ну ты и швыряешься в него, как получится. Физическое впадает в ахуй, потому что чует, что что-то не так, как должно, понимаешь, да, нервничает, стрессует… Короче, пытайся увидеть серебряный шнур, по нему ты будешь возвращаться мгновенно, поняла? — Поняла, буду пытаться. А как у меня на физическом остаются следы того, что получило то, другое тело, в другом мире? — Ну как-как… — Миша опять почесал нос, — оно ж максимально близкое к твоему этому воплощению, оно — полностью ты, только без кожи, костей и вот этого всего материального, да? … Вот на физическом и отражается то, что случилось с тем, другим телом. Ты, это, Коша… Извини за засосы, ты просто какая-то нежная дофига… Слегка присосал, и у тебя уже следы! — Ну, не присасывай даже слегка, пупсик, — посоветовала я, и спросила о том, что меня интересовало очень давно, с самого начала его появления у меня: — Почему ты меня Кошей называешь всё время? — А ты меня почему пупсиком называешь? — сразу отреагировал он.       Я рассмеялась. Ну вообще-то это просто забавно, называть такого большого мужика «пупсиком». — А что такое? Пупсик не хочет быть пупсиком? — Хочет, — Миха заулыбался, — ну, просто ты моя Коша. Во-первых у тебя глаза такие, как у кошки дикой: опасность и сексуальность в них, понимаешь, да? Ещё и зелёные… А во-вторых… — он немного помялся, но продолжил, глядя мне в глаза, — вообще-то на санскрите «коши», значит, души. Одна из них — Анандамайа-коша. Значит, «блаженство», «высшая душа». Вот ты — она и есть для меня. — Ебать… — только и могла сказать я, и он рассмеялся, довольный тем, что смог шокировать меня, и ему неважно, чем именно: своими познаниями или чертовски милым признанием.