***
Причина моей обиды очень проста. Спустя столько времени его пребывания рядом со мной, вдруг выяснились истинные причины его нежелания «открывать» меня, колких шуточек и сарказма в сторону моих способностей, причины запретов учиться и тренироваться. Просто он связан со мной, и именно эта связь держит его в этом мире. Конечно, до того, как он подвязался на меня дополнительно; до того, как вошёл со мной в контакт, он мог спокойно гулять среди нас, не боясь быть «отрезанным». Я ведь понятия не имела что нас с ним связывает, более того, я не знала, что нас вообще что-то связывает; так что, естественно, понятия не имела, что могу его «отрезать» от себя. А в нём всё это время жил и креп ужасный страх. Страх того, что я узнаю о своей, так называемой, власти, и, в какой-то момент «отсеку» его от себя. А связывают нас не только отношения Хранитель/подопечная… Наверное стоит объяснить подробнее, для самой же себя, и лучше начать с защиты. Оказывается не хранитель выбирает себе подопечного, а наоборот. Иной выбирает себе хранителя самостоятельно. Это происходит неосознанно, на интуитивном уровне, так что, Иной долгое время даже не подозревает, что вообще кого-то выбирал. Собственно, Иной в этот момент вообще может даже не знать, что он является Иным. К примеру, Пифия выбрала своего Хранителя ещё в начале двухтысячных, когда была ещё ребёнком и не подозревала о том, что знает теперь. Когда я выбрала своего — я до сих пор не знаю. На самом деле, я прониклась к нему ещё в середине девяностых годов, когда была совсем маленькой девочкой. Высокий симпатичный дяденька без передних зубов, которого я увидела в телевизоре, понравился мне сразу. Особенно сильно я восхищалась его красивыми штанами — впервые увидела кожаные. Его беззубая улыбка казалась мне очаровательной и обезоруживающей, такой по-настоящему детской, что было сложно воспринимать её на лице парня, которому перевалило хорошо за двадцать. Миша знает об этом, умиляется и смеётся, но не говорит, когда именно я его выбрала в свои Хранители. Он вообще не любит говорить об этом. Рассказывает через силу, поверхностно и лишь на чужих примерах. В общем, вполне возможно, что выбор мой пал на него прямо 19 июля 2013 года, когда лежала лицом к потолку и рыдала от горя, переходя на крик. Признаюсь, где-то глубоко в душе, я задавалась вопросом: почему я так сильно убиваюсь по нему? Я ни по кому из ушедших артистов так не плакала. Было ощущение, что я потеряла близкого, родного человека, а не легенду русского панк-рока, которая давала надежду, что в нашей стране панк когда-то станет культурой, а не субкультурой. Я никогда не была безумной фанаткой его группы в целом и Михаила в частности. Песни «Король и Шут» давно перемешались в моём плейлисте с сотнями песен десятков других групп, а Миша всегда интересовал меня, в первую очередь, как личность; и в какой-то момент я поняла, что плачу не по артисту, а по человеку. Когда я недавно вспомнила об этом, Горшок был рядом. Подслушав мои мысли, он вдруг сказал: — Всё правильно. Так и должно было быть. — Почему? Он пожал плечами: — Ты ж моя. «Ты ж моя». В последнее время он очень часто говорит эту фразу и до недавнего времени я всё не могла понять, что он имеет ввиду. «Ты ж моя»… кто? Подопечная? Подруга? Кто? — Просто моя, и всё. — На мне опять Договор? Он ненавидит этот вопрос. Он сразу же начинает кричать и психовать. Его бесит сам факт, что он вообще решил в своё время сделать этот Договор, а куда, на кого выплеснуть гнев — не знает. Сам ведь виноват. Однако, теперь я знаю его мотивы, и понимаю, почему он так поступил. А потом я узнала, что значит его «ты ж моя»… Но до сих пор считаю, что это какая-то чушь. Недавно мы с девочками выяснили, что пересекались и в предыдущих воплощениях, и горячо обсуждали эту тему. Рыжая меня знает давно, около пятиста лет, я даже вспомнила одно из её имён — Шора. Я точно знаю, что когда-то очень часто произносила это странное слово. Пифия самая молодая среди нас, у неё всего три воплощения, но она довольно сильная. Интересно, какой она станет позже. — Поразительно, что мы все нашли друг друга. Это ведь ты нас собрал? — обратились мы к Мише. — Зачем? С какими целями? Он рассмеялся: — Не поверите, хе-хе-хе… Не собирал я вас! Вы сами собрались, случайно. — Я не верю в случайности, — сказала Пифия, и все её в этом поддержали. — Родственные души, знаете, что такое? Вот вы, типа, они и есть. Родственные души всегда связаны нитью, можно сказать, вот вы связаны, — объяснил Горшок, — ещё есть «половинки». Ну, вот эта хуйня про, типа, «моя половинка», она, короче, реально есть. Короче, это не я вас собрал… — Интересно… А ты? С тобой я тоже была знакома? — спросила я Мишу, очень уж любопытно стало. — Ты даже представить себе не можешь, насколько близко мы с тобой знакомы, — со снисходительной ухмылкой ответил он. — Да? А что нас связывало? Ты меня давно знаешь? — Давно. Очень. — Кем мы были прежде? Расскажи! Миша молчал, за него ответила Пифия: — Любовниками вы были! Лю-бов-ни-ка-ми! — Кем, блять?! — я даже взвизгнула. — Почему? Откуда ты знаешь?! Самый тупой вопрос, который можно задать Пифии — это «откуда ты знаешь?». — В каком из воплощений это было? В прошлом? — Нууу, — Миша замялся, — и в прошлом тоже было. — Тоже?! Господи, я шлюха… — упавшим голосом сказала я, — из воплощения в воплощение шлюха… — Неправда, не шлюха, — поспорила Пифия, а Миша её поддержал: — Нас вообще-то чувства всегда связывали. — Тогда назревает резонный вопрос, ты хоть раз женился на мне? — Нееааа… Господи, это было сотню лет назад, какая теперь разница?! Но меня уже понесло: — Какого чёрта?! — Опаздывал, — он развёл руками, — когда я приходил, ты уже была замужем. — Господи, какая шлюха, — простонала я, прикладывая руку ко лбу, — а тебе и удобно было, да?! — Ты сама ко мне не уходила, — он пожал плечами. — Я ещё и кретинка, Господи, и шлюха, и кретинка… — Да просто ты ответственная очень! — попыталась меня успокоить Пифия. — Не бросала мужа! — Да, трахаться с Горшком на стороне — это верх ответственности… — Ничего не поделать, — сказал Миша, — мужика жалела, а меня любила. Рыжая и Пифия набросились на Горшка с вопросами о «половинках», а я, бездумно дублируя им его ответы, так как они его пока не очень хорошо слышат, пыталась переварить информацию. Да это бред. Этого не может быть. Он прикалывается. Точно, он прикалывается! Стоп, а Пифия? Пифия ведь тоже знает. Это безумие какое-то. У меня не могло быть любовников, даже если это… А кем он был тогда? Интересно, какой он был? Я хочу вспомнить… Да что вспоминать?! Это же чушь собачья! Вечером Миша зашёл ко мне в комнату, присел на диван и выжидающе уставился на меня. Я посмотрела на него поверх книги: — Что? В его глазах запрыгали лукавые искорки: — Ну? Спрашивай, у тебя же явно есть вопросы после того, что ты сегодня узнала. — Что?! — я резко села. — Ты сам хочешь ответить на вопросы?! Земля перестала вращаться! Горшок нахмурился: — Я щас передумаю, — и заворчал, — шутить она решила… — Стой, не надо! Извини! — быстро выпалила я, и полувопросительно продолжила, нервно улыбаясь: — Слушай, это же не может быть правдой. Ты же пошутил, да? Это была просто шутка. Ужасно смешная шутка, да? — Нет, — он рассмеялся одними глазами, — не шутка. — Чушь! Бред! Я отказываюсь в это верить! Он наигранно расстроился: — Я тебе совсем не нравлюсь, да? Я молчала, оторопело таращась на него. — А раньше нравился, — продолжил он, улыбаясь, и наклонился поближе, — когда обнимал, гладил, шею целовал, ты не сопротивлялась… Я резко отшатнулась от него: — Не надо, ты засосы оставляешь! — Я ж сейчас бестелый… — прошептал Миша. Я шумно сглотнула. — Послушай… если всё, что ты говорил, правда… — Правда, — перебил он, а я продолжила: — …То кто моя «половинка»? Ты или тот, с кем я… Горшок рассмеялся: — Ты же понимаешь, что мы бы оба ответили: «Я»? Ладно. Я пошёл. И он вышел из комнаты, а через некоторое время мне написала Пифия: «Он тут говорит, что твой муж твоя родственная душа, привязан к тебе, а он сам — «половинка». «Этого быть не может», — ну не может и всё! «Он не шутит. «Половинки» связаны… Ну, как канатом. Из его груди к твоей тянется широкий луч. Я его вижу, не забывай, я «открытая» же». Да мало ли, что это за луч? Блин, ну почему я не могу это видеть?! — «Откроешься» и увидишь, — он вернулся и прокомментировал мои мысли. Я повернулась к нему. Он стоял в дверном проёме и улыбался. — Он отсюда тянется? — я ткнула себя чуть выше солнечного сплетения. — Да. — Он прям очень большой? — Вот такой, — он руками показал диаметр луча. — Мы, как два соединённых Тони Старка… — пробормотала я. Горшок рассмеялся, прошёл в комнату и лёг поперёк дивана в ногах: — Я по этому «канату» тебя и нашёл. И чуял твою энергетику. Ты ж моя. — А это потому, что ты хранитель? Это так просто? — заинтересовалась я. — Просто выбираешь, и всё: вот тебе Горшка в Хранители на блюдечке с голубой каёмочкой? Он снова рассмеялся: — Ты ведь давно не воспринимаешь меня «Горшком», я ведь давно твой… — …Пупсик, — закончила за него я, — ага, никакого трепета перед великой легендой русского панк-рока. Так что там с блюдечком? Миша замялся: — Нуууу… выбор должны одобрить, понимаешь, да? Вот если одобрят, то будет… это… «блюдечко». — Кто именно должен одобрить? — Создатель… — Ктоооо? — я аж подскочила. — Бог?! Он есть?! Миша разозлился: — Какой, нахуй, Бог?! Я, блять, хоть слово про Бога сказал?! Нет, блять, этого вашего Бога! Есть Создатель! Это разные темы, понимаешь?! О, это было совсем неважно. Создатель, Бог… Я уже смотрела на него с напускной надменностью: — А как же твой хвалёный атеизм и порицание религий? Зря я это сказала, конечно. На меня тут же обрушилось цунами информации о религиях, верующих, о конкретно его отношении к религиям, подробный рассказ, почему они нужны… Столько информации мне даже преподаватель по религознанию в университете не давал. — Тихо! Да подожди ты! — я пыталась успокоить его. Блин, и уши бестолку затыкать — всё равно слышно, — Миша, ты можешь меня «открыть»? Сейчас! — А? — он резко прервался, услышав одно из слов, которые действуют на него, как красная тряпка на быка. — Ну, «открой» меня, — попросила я, — только как-нибудь не сексом, ладно? — Я же сто раз говорил, что… — Рано, я помню! Но я тебя хочу вспомнить, нас! Я же знаю, что когда Иной «открывается», он вспоминает события из предыдущих воплощений… Миша резко помрачнел: — Ты вряд ли вспомнишь. По крайней мере пока. — Почему? — Тебя блокируют. Высшие. Тебе и учиться придётся заново, — он вздохнул, — ты не вспомнишь того, что знала о своей Силе прежде. Я не просто так говорю, что рано… — Почему? Почему меня блокируют?! Да что ж не везёт так! — Накосячила в прошлых воплощениях, — Миша сел. — Что я сделала-то? — Нельзя говорить. Пока нельзя. Так что, сиди и не рыпайся. Верь мне на слово. И я верила всему, что он говорил. Жаль только, что он многое скрывал. Например то, что я вовсе не лохушка, а изначально очень сильная Иная, работающая с духами не один век, то, что у меня огромный резерв Силы, то, что мне нельзя «открываться» в первую очередь потому, что тогда я буду видеть «канат» и в любой момент, теоретически, смогу от него избавиться. Меня приводит в ярость тот факт, что он смеет не доверять мне, опасаться, что смогу поступить так подло и гнусно; но при этом, он истово требует доверия от меня. Хотя он, в отличии от меня, давал повод для недоверия! Да как он мог такое думать обо мне! Хоть бы извинился…***
Господи, ну почему он такой?! Ему ведь уже за сорок! Взрослый мужчина! А если учесть все остальные его воплощения, то ему вообще более пятиста лет! Ну должен же он был изучить за столько лет женщин? В любом случае, если речи о «половинах» правда, то меня он за эти годы точно изучил. Он же знает, что нужно просто сделать первый шаг, начать разговор, внятно объясниться! Он понимает, что я не выйду с ним на контакт первая! А он «включил» неандертала, и всё, что я от него услышала, прежде, чем послать куда подальше, это: — Ну… Это, на самом деле, правда, но, не такая, как ты думаешь, понимаешь, да? Ээээ… Просто, блять… Нуууу… Ммм… хуйня такая, что… Ммм… Всё не совсем так, на самом деле, как ты думаешь, понимаешь, да, но вообще-то хоть так оно и есть, но оно не так, понимаешь, да?.. Что ты, блять, несёшь, питекантроп социально не адаптированный?! «Так, не так, понимаешь, не понимаешь!». Это тот редкий момент, когда на твоё «понимаешь, да?», хочется шокировать ответом: «Нет, блин, не понимаю!».