Объятия Нью-Йорка

— Ты уверена, что нас успели внести в список? — именно с этой фразы я начала день пресс-показа. Неделю, что прошла после того интервью, шарф Ривза висел у меня в шкафу, и я все не могла понять, что же мне с ним делать. Я даже не думала, когда я могла отдать его, если бы у редактора не поменялись планы. Не случись перестановка журналистов со встречи в огромном конференц-зале на эксклюзивный закрытый показ боевика, этот шарф остался у меня в квартире как напоминание об известном актере. Несколько раз, проходя мимо него, я улавливала тонкий, еле заметный запах сигарет и дорогого мужского одеколона, и опять неспособность двигаться накрывала меня на пару секунд. Картина маслом: я, собирающаяся пойти в магазин за продуктами, случайно кинувшая взгляд на этот треклятый шарф, на мгновение застываю перед входной дверью, трясу головой и поворачиваю ключ в замке. Поэтому сегодня я видимо решила заставить себя окаменеть и взяла его с собой. Я собиралась избавиться от этой вещи. Это был важный день. Именно здесь, в одном из кинотеатров Нью-Йорка, я могла показать весь профессионализм и заинтересованность в продвижении по карьерной лестнице. Вроде, казалось, что я должна более-менее привыкнуть к напряженной атмосфере, но внутренняя паника не покидала меня и сейчас. Всего приглашены пятьдесят изданий, среди которых чудом оказалось наше. И почему-то начальство посчитало, что браться за представительство журнала нужно именно мне. Той, что побежала извиняться за вопросы. — Да, конечно, все улажено. — пролепетала своим звонким голосом помощница редактора Мардж. Она всегда выглядела беспечной. От нее разило самоуверенностью, я никак не понимала, почему ей не дали шанс побыть на моем месте. Ведь именно непробиваемость и отсутствие какого-либо сопереживания отличало журналиста от обычного помощника. Она всегда улыбалась, а одевалась с иголочки: строгие платья и выразительные блузки — именно так меня хотели видеть в издательстве. Но я и Мардж — люди из разных миров. Всегда предпочитала джинсы юбкам, а скромные рубашки — водолазкам или свитерам. Но вместе мы создавали ту еще парочку, дополняющую друг друга: академичная она и практичная я. Мы вышли из такси и направились к дверям кинотеатра. Он совершенно не отличался от других зданий. Будучи еще студенткой, здесь часто прогуливались пары по философии и этике: новая романтическая комедия казалась мне более интересной. Но сегодня центральный зал расчистили, и он походил на палату в больнице. В углу столпились операторы. Они что-то громко и заинтересованно обсуждали, пока их огромные камеры лежали в сумках около ног. В другом углу стояли люди с блокнотами и небольшими фотоаппаратами. Лишь некоторые одиночки кружили внутри холла, рассматривая афиши. Взяв бейджи, мы прошли в сторону зала и встали где-то посередине двух групп. Мардж сразу же увидела знакомые лица, машущие руками, и отошла с ними поздороваться. Я же сделала вид, что у меня очень много важных дел в телефоне и просто уткнулась в экран, просматривая новостную ленту. Легкое прикосновение к моему плечу заставило оторваться от очередной сплетни. Передо мной стоял невысокий блондин, которого я совсем не узнала. — Привет, Хейзел! Сколько лет сколько зим! — он взял меня за локоть, и я насторожилась. Кого-то мне он напоминает. Воспаленный волнением мозг отказывался работать, и все, что я могла сказать, было «Извините, мы знакомы?». — Ты чего, это же я, Генри. Генри, Генри, Генри… Неужели это тот парень из колледжа, с которым мы встречались несколько месяцев? В голове загорелся стоп-сигнал, но разум подсказал мне самый неприятный вариант: играть радость и само очарование. — А, Генри, здравствуй! Не думала, что ты окажешься здесь! — черт, я знаю его насквозь, он точно что-то задумывает. Он не из тех людей, которые подходят к тебе, чтобы поговорить о погоде. — Поверь, я тоже. Нашла себе работу… в журнале? — эта пауза, не сказать, что вывела из себя, но внутри тела забурлило неодобрение. — Даа… — протянула я в ответ. Все, что хотелось сейчас сделать — убежать. И куда подальше. — Как видишь, даже на пресс-показ позвали. — Он выдавил из себя улыбку. Из-за чего мы расстались? Ну. Во-первых, он ходячий стереотип: глуповатый, симпатичный, уверенный в себе и считающий, что мир крутится вокруг его физиономии. Во-вторых, он просто козел. Пока я пахала как лошадь на лекциях, он шлялся по школьницам. Так сказать, завсегдатай малолетних болельщиц. Именно за этот момент моей жизни мне искренне стыдно. Мардж подошла точно вовремя. Ее лицо осенила хищная улыбка, она всегда ее делала перед мужчинами, которые ей нравились. Нет, нет, Мардж, не наступай на грабли старой доброй подруги. — Здравствуйте! Вы знакомы с Хейзел? — Да, в колледже мы… — его ответ не заставил меня ждать. — Дружили. — я закончила предложение. Теперь настала моя пора хищно улыбаться. — Именно. Дружили. Были очень хорошими друзьями. Из кинозала вышел молодой человек в строгом костюме. Видимо кто-то услышал мои молитвы. Пока он рассказывал о правилах поведения, Генри с интересом поглядывал на меня. Я чувствовала его взгляд даже в моей печенке. Он буквально сканировал каждую часть тела. После вступительной части, у нас забрали все электронные устройства и наконец-то усадили в зал. Хорошо, что сиденье, предназначавшееся для этого самовлюбленного кретина, было далеко позади. Видимо его издание чуть более престижней, чем желтая пресса. — Расскажешь мне потом о нем? — подмигнула сидевшая рядом помощница редактора. — Тебе о нем лучше и не знать. Вышел режиссер, пролепетал что-то о фильме и зал погрузился во тьму, а на экране появилась заставка кинокомпании. Два часа я сидела как на иголках — фильм оказался хорош. Он как минимум волновал. Сюжет полностью зависел от желания зрителя: можно отключить мозг и смотреть сцены перестрелок Киану Ривза с мафией, а можно вдумываться в глубокий смысл и искать философские отсылки. Вполне твердая четверка. Но удивило меня даже не качество фильма, а актерская игра. Да, повторюсь, все, что я видела в исполнении Киану — это «Матрица» и «Дом у озера», и неважно, что они выпущены десять лет назад. Мой отец до сих пор вспоминает остановившиеся пули и считает эту сцену шедевром кинематографа. Точно не понимая, почему он производит на меня такое впечатление, я впечатывалась в кресло каждый раз, когда он пафосно смотрел сквозь камеру, прямо в мои глаза. Холод по коже. Еще и этот шарф, пахнущий табачным дымом. Титры, свет, открытые двери, толпа повалила обратно в холл. На лице Мардж не отражалось ни одной эмоции. Фильм явно не произвел на нее впечатления. Нас провели в небольшую комнату, заставленную стульями, на каждом из которых лежали листочки с названиями газет и журналов. Чуть поодаль от стульев поставили большой стол для режиссеров, продюсеров и главных актеров. Не смотря на реакцию моей коллеги, она побежала почти первой искать наши места. Возможно это сыграла заложенная в ее генах любовь к симпатичным парням — она рвалась из кожи вон, чтобы сесть поближе к импровизированной сцене. Обычно камеры стоят ровно по центру, но сегодня операторов заставили освободить проход, поэтому они недовольно подкручивали в них проводки, стоя у дверей. Я обернулась, чтобы посмотреть, сколько людей пригласили на пресс-конференцию, но опять наткнулась на лицо Генри. Он подмигнул, и сел на свой стул. По телу снова разлилась волна отвращения. — Ну как тебе? Достойно думаешь? — спросила Мардж. — Вполне адекватное кино. Не проходное, но и не шедевр. Актеры сыграли неплохо, сценарий тоже хорош. Я, наверное, даже могла бы его и пересмотреть. — Хм, не знаю. Не в первый раз убеждаюсь, что я не фанатка боевиков, — она закинула ногу на ногу. Послышался скрип открывающейся двери, и из нее вышли несколько человек. Зал превратился в океан звуков щелканий объективов. Столько вспышек я еще никогда не видела. — Но признаюсь, как мужчина Киану Ривз — ходячий секс. — Она тут же расплылась в глупой улыбке. Проследив за ее взглядом, я увидела серьезного Киану, застегивающего пуговицы все того же потертого пиджака, в котором он был на нашем интервью. Удивительно, но на этот раз такого сильного ступора не было. Я почувствовала лишь только облегчение, что шарфа скоро найдет своего истинного хозяина. Ну и ноги только немного онемели. Как журнал смог отобрать такие хорошие места мне было неизвестно, но мы сидели почти впритык к главному столу, будто являлись знаменитыми кинокритиками. Поговаривали, что наши дела шли в гору, поэтому многие начали интересоваться продвижением издания. И началось. Бла-бла-бла, добрый день, дамы и господа, посмотрите на наш шедевр, вот что мы состряпали — это самый лаконичный и правдивый пересказ каждой пресс-конференции. Но вот, что я заметила. У Ривза снова эта улыбка, обходительные шутки и иногда уклончивые ответы. В лоб он только говорил о фильме, о его герое и отношениях на съемках. Остальные же вопросы он чуть ли не игнорировал. Конечно, это все смягчалось его неотразимой манерой уходить от вопросов, но неужели никто из сидящих здесь не понимал, что тут что-то не чисто. Мардж подняла руку. Я удивленно уставилась на нее. Она отличалась храбростью, но не перед ее кумиром: я видела как дрожали ее ладони, лишь только он открывал рот. — Киану, в этом фильме вы снова играете не такого, как все, так сказать, одинокого волка. В нем ярко выражена индивидуальность. Почему вы выбираете такие роли? — Киану внимательно посмотрел на Мардж и перевел взгляд на меня. Я четко видела, как в его глазах отразилось замешательство, но он лишь снова улыбнулся. — Как актёру, мне интересно играть, когда есть конфликт, когда герою приходится отстаивать свою невиновность. Мне важно, чтобы я, мой герой, мог что-то дать зрителям. — Неужели ты не видишь, что он скрывает что-то? — прошептала я на ухо осмелевшей помощнице. — Да нет, — ответила она, поглядывая на Ривза, — Он кажется мне открытым и вполне искренним человеком. — Но эта его улыбка, отшучивания? Разве это не подозрительно? — Ты придумываешь все, Хейзел, расслабься. Такой человек как Киану не может о чем-то умалчивать. — она еле заметно махнула рукой и продолжила внимательно слушать. Когда закончился этот спектакль, все ринулись брать автографы и фото. Не каждый день выпадает такая возможность. — Ты не пойдешь? — Я посижу лучше, подожду пока все разойдутся. — шарф лежал у меня на коленях, и никто не знал, что его отдал мне сам Киану Ривз. Но сильного энтузиазма вся ситуация у меня не вызывала. Мне хотелось, чтобы эти люди испарились из зала, и я спокойно отдала его без лишних вопросов. Все-таки внимания я не хотела привлекать, вокруг меня стайка журналюг, которые рыщут в поисках новых скандалов. Легче перестраховаться. После всей этой вакханалии Мардж подбежала ко мне, пролепетала что-то про неотложные дела и свидание вслепую. Из всего, что она сказала, я поняла лишь одно — она очень сильно опаздывала, и ей нужно было бежать. Она поцеловала меня в щеку и выбежала из конференц-зала, сметая людей на своем пути. Толпа постепенно растворялась и вскоре осталось лишь пару человек. И к моему сожалению в их составе присутствовал Генри. Он подсел ко мне и стал расспрашивать про жизнь. Выведя логическую цепочку, что он от меня отстанет лишь тогда, когда я отвечу на все его вопросы, я очень сильно ошиблась. Странные вопросы лились из его рта, с каждым словом все больше раздражая своей унылостью. Я не заметила, как над нами нависла высокая темная фигура. — Я вам не помешал? — Ривз нахмурился, но лишь на секунду. Секунду, которую смогла поймать, почему-то, только я. Не Генри со своей туполобостью. — О, мистер Ривз, я так рад вас видеть! Заговорился просто. Не могли бы вы дать автограф? — Генри вскочил как ненормальный, засуетился и выронил ручку с блокнотом. Я отвернулась, потому что понимала — если бы я смотрела на все эти потуги выглядеть верным фанатом, то меня накрыл испанский стыд. — Спасибо, спасибо большое! А фильм и правда хороший. Я бы даже сказал отличный! — Генри снова расплылся в дурацкой улыбке и покинул комнату чуть ли не кланяясь. — У него всегда такое поведение? — Такое — это какое? — Как у влюбленного идиота. — Тут еще нужно поспорить в кого он больше влюблен: в вас или в себя. — я улыбнулась и встала со стула, протягивая шарф. — Спасибо. Я подумала, что вам он будет нужнее. Ривз уже собирался взять его, но дотронувшись до ткани прищурился и спросил: — Вы уверены, что он вам не понадобится? Это очень теплый шарф, ручной работы. Моя сестра связала его мне, когда лежала в больнице. Такого шарфа нигде не найдете, эксклюзив. — в его глазах отражался свет лампы. Радужка переливалась темно-карамельным оттенком. Я застыла. Почему именно он заставляет меня стоять на месте без возможности сказать хоть что-либо? Что в нем такого особенного? Я приоткрыла рот, не понимая, где мы находимся, и что сейчас происходит. — Молчание — знак согласия, — он отпустил ткань, повернулся и зашагал к выходу из кинотеатра. Я же осталась на месте с протянутым шарфом в руках. Меня будто осенило. Вот сейчас он был настоящим. Это был он. — Мистер Ривз! — он не откликался и все продолжал медленно шагать к двери, — Мистер Ривз! — я опешила. Почему он меня игнорирует? Ну уж нет, сегодня мужчины крутят мной как хотят, с меня хватит. — Киану! Он остановился, медленно повернул голову и засунул руки в карманы неизменно черного пальто. — У вас на секунду получилось. — Получилось что? — он удивился, в его глазах я все еще была той скромной журналисткой. — Получилось снять маску. — Приятного вам вечера, Хейзел. — дверь захлопнулась и в комнате остались только я, шарф и тонкий запах сигаретного дыма.