Объятия Нью-Йорка

-Хейзел, пожалуйста, только не облапошься! — с этой фразой редактор дал добро на начало интервью. Та самая Хейзел, которой пожелали не облапошиться, была я, сидевшая на небольшом деревянном стуле, покачивая ногой то влево, то вправо. Я все еще не могла поверить, что мне наконец-то дали провести настоящее интервью. Это шанс выйти из тени помощника, стать хотя бы внештатным журналистом, как я и хотела. Вопросы уже подготовлены, взято несколько запасных ручек на всякий случай, они ведь так любили заканчиваться; на столике — два стакана с прозрачной водой. Не хватало лишь его. Я никогда бы не подумала, что так сильно буду волноваться. Почти не смотревшая фильмов с его участием, я совсем не питала к этому человеку никаких чувств. Но все же, он не оставался мне безразличен, ведь за последнюю неделю переварилась куча информации. Каждый вечер после работы приходила домой и шерстила просторы интернета, находила старые интервью, неизвестные факты, биографии. Он стал мне уже почти родным, настолько много информации я успела про него откопать. Но мое шестое чувство никогда не подводило, поэтому я будто бы знала, что должно произойти то, что нарушит обычный порядок вещей. В воздухе витала атмосфера напряженности и безумия. Журналу впервые за несколько месяцев выпала возможность встретиться с голливудским актером. Благодаря новому блокбастеру, он теперь разъезжает по конференциям, это было чудом — найти в таком заполненном расписании час для нашего издания. И я прекрасно понимала свалившиеся на плечи обязанности. Влево-вправо, влево-вправо. Нога неумолимо качалась, иногда затрагивая ножки стула. Глоток воды. Стук, стук, стук. -Извините, немного опоздал. Пробки, они такие. — в комнату вошел тот-самый-из-Матрицы Киану Ривз. Он расстегнул пальто и осмотрел помещение. К нему подбежали все, кому не лень: редактор осторожно предложил взять верхнюю одежду, ассистентки же крутились с вопросами о воде и еде, а я… Я еще сильнее вжалась в деревянный стул. И застыла. Не могла даже пошевельнуться, настолько была взволнована своей первой настоящей работой. Божечки, он как на фотографиях. Своей фирменной расслабленной походкой он подошел ко мне, я вскочила со своего места. — Здравствуйте, меня зовут Хейзел! Нам очень приятно, что вы нашли время для интервью. Актер улыбнулся и протянул руку. Она была холодной и немного грубоватой, а еще и огромной. Я Дюймовочка по сравнению с этим великанищем. Хотя на картинках он казался хрупким малым. — Очень приятно, Хейзел. Вам спасибо, что нашли время для меня. — он еще больше расплылся в улыбке. Я оцепенела. Это был не тот человек, которого я себе представляла. Да, от него исходила добрая, теплая аура, но сам он казался замороженным, защищенным коконом. Я пробежалась глазами по его лицу, одежде, волосам и все равно не понимала, что же смущало меня в нем. — Все в порядке? — спросил Ривз. Я все сжимала его руку, с каждой новой мыслью в голове крепче стискивая пальцы. Эта фраза будто вывела из транса. Я отдернула ладонь и залилась краской. — Да, конечно, извините. — немного поправив юбку, я предложила ему присесть в кресло напротив. — Что ж, может быть начнем? — Конечно. Он уже не такой молодой, каким я его увидела впервые. От гладковыбритого Нео не осталось и следа. На меня смотрел зрелый мужчина с седыми волосами на бороде, ярко-карамельными глазами и немного потертым пиджаком. Неаккуратно растрепанные волосы придавали ему тот самый располагающий к себе шарм. По сравнению с ним мой вид отдавал строгостью: юбка-карандаш до колена, ее заставил надеть редактор, чтобы смотреться посолиднее, прилизанный конский хвост, обувь на каблуке. Лишь большой бежевый свитер служил компромиссом. Мало того, что я чувствовала себя некомфортно в обществе знаменитого актера, так еще и одежда сковывала движения и не давала расслабиться. Ясное дело, что Киану видел растерянность и старался разрядить атмосферу, раз за разом придумывая шутки. И вроде бы первая часть прошла успешно, он ответил на все вопросы, связанные с новым фильмом, его главной ролью и киноиндустрией в целом, но подходила очередь второй части, более интимной. В теории, в это время я уже должна расположить к себе интервьюируемого, но казалось, что это Ривз старается успокоить меня. Я подводила наш разговор к теме отношений, как только могла, у такого скрытного актера все старались разузнать хотя бы что-то из личной жизни. Признаюсь, мне и в жизни не очень неудобно спрашивать о девушках, о браке, да и в целом о любви, но на эту тему я съехала достаточно легко, спасибо романтической линии фильма. — Вам знакомо чувство одиночества? — мое сердце стучало с каждой секундой все быстрее и быстрее. Этот вопрос, я уже видела в его интервью, но мне самой действительно было интересно, как он ответит в этот раз. Тон разговора сменился, актер резко стал серьезным. А я только сейчас заметила тонкие глубокие морщинки, на его лбу. Хотя он явно пытался скрыть, что хмурится. — Я нахожусь в этом состоянии уже много лет, — он закашлялся, будто бы оттягивая время на размышление, — и привык к этому. А отсутствие в моей жизни девушки не делает меня отшельником. Есть близкие друзья, которые помогают и поддерживают. Отношения — это, конечно, здорово, но иногда мне кажется, что моей половинки в природе просто не существует. Он поднял глаза и посмотрел на меня. Время остановилось, и я забыла о том, что от этого интервью меня бросало то в холод, то в пот. Этот ответ неизвестным образом успокоил меня, дал возможность набраться храбрости. Не знаю, можно ли чувствовать, как расширяются зрачки, но видимо это сказывалось ощущение страха, смелости и дрожания в коленках, отдающее в живот, одновременно. Пытаясь держать себя в руках, я посмотрела ему в глаза, чтобы сконцентрироваться, и задала вопрос: — Что же тогда для вас любовь? — он опустил голову вниз, и казалось, будто сейчас заплачет. Заревет как младенец, а я так и буду сидеть и хлопать ресницами. Но когда он поднял ее, то снова улыбался. — Все, что я могу сказать — я в нее верю. Это не передается словами, об этом сложно рассказать. Но в душе я романтик. Я, конечно, еще ни разу не нанимал самолет, который рисовал бы в небе что-то типа: «Приглашаю тебя на ужин, а потом мы улетим в Париж!» Нет, но я надеюсь, что однажды я захочу это сделать. Очень надеюсь и жду. Короче, список прекрасных романтических поступков у меня наготове. Это всегда прекрасно — когда я кого-то люблю… — Спасибо большое за интервью еще раз! Вдох-выдох. Я это сделала. И возможно еще немного расковыряла личную рану Ривза. Он выглядел немного омраченным, хотя точно скрывал свое эмоциональное состояние под улыбкой. Мы вновь пожали друг другу руки. Его ладонь казалась еще холоднее, чем прежде, а он — еще более отстраненным. Он повернулся в сторону выхода и уверенным шагом подошел к висевшему на крючке пальто. Редактор засеменил к нему, напоминая несмелого щенка. И все та же ложная улыбка, отшучивания и напущенная непринужденность. Это был не он, не Киану Ривз. Сложилось впечатление, что с годами эта особенность переросла в привычку, и теперь ее нельзя разделить с выработавшимся образом. Попрощавшись со всем персоналом и редактором лично, он покинул здание. А я стояла как вкопанная. — Все прошло очень хорошо! Ты молодец! — похлопал по плечу начальник. — Я его обидела. Да, я точно его обидела. — Нет, ты чего, он сам сказал мне, что вопросы ты задавала интересные и на них было приятно отвечать. — Нет, я его обидела. Он скрывает это. — во мне проснулся журналистский азарт. — Мне нужно понять его. Это точно не он. — Хейзел, да что с тобой такое сегодня? Что ты вообще говоришь? Иди еще извинись перед ним. Точно, извиниться. Прекрасная мысль! Нам еще предстоит встретиться на разных встречах и конференциях, и в его глазах нужно не выглядеть глупой журналюгой, если мне действительно хотелось узнать его настоящего. Сорвавшись с места, я чуть ли не бегом спустилась на первый этаж. Даже куртку забыла взять. А внутренний голос все шептал мне «Он успел уехать, у тебя ничего не получится». Ступенька за ступенькой, сердце падало все ниже к пяткам, а под ребрами чувствовалась знакомая колкость. Чуть ли не выбив парадную дверь, я оглянулась по сторонам. Жуткий холод ударил мне в лицо, и я инстинктивно прикрылась руками. Порыв ветра схватил с дерева напротив несколько желтых листьев и унес их в переулок за домами. Спасибо моей наблюдательности и любви к созерцанию, я увидела часть его клетчатого шарфа и сигаретный дым рядом с пожарной лестницей. Снова устроив себе гонку, непонятно чего — дыхания или мыслей, я бросилась к Ривзу. Он же не думал о возможности такого резкого налета и чуть не обронил сигарету от неожиданности. — Хейзел! Ни один журналист так рьяно ко мне не мчался, как вы. — Я… Я хотела бы… — только бог, если он вообще существует, знал, как мне было холодно в этот момент. — Я хотела бы извиниться. Мне показалось, что вам некомфортно отвечать на личные вопросы. Мне правда жаль, если я… Он залился смехом. Я немного опешила. Почему он смеется? Инстинкты кричали мне, что еще чуть-чуть и либо я замерзну до смерти, либо я скажу ему в лицо, все что думаю. — Сразу вижу, вас еще не успела испортить эта работа. Не волнуйтесь, правда. За свои годы я и не таких вопросов наслушался. — он затянулся сигаретой. И сделал это настолько грациозно, что у меня на секунду перехватило дыхание. — Почему вы скрываетесь за маской? — зачем я это сказала, боже, зачем. — Точнее, зачем притворяетесь кем-то другим? Он снова затянулся сигаретой, выпустил струйку дыма и бросил окурок на землю. Я завороженно смотрела за движением его рук, губ и ботинка, тушащего тлеющий окурок. Да что же происходит со мной сегодня? Почему я такая не сосредоточенная? — Я вижу, вам очень холодно, — он постепенно начал разматывать свой шарф. Я не могла пошевельнуться. Да, конечно, за всю прошлую неделю я начиталась историй о раздаваемых бездомным кексах и фотографиях с поклонниками, но сейчас это все происходило со мной. Из-за этого человека я сегодня впадаю в ступор больше, чем за всю свою жизнь. Он сложил шарф в прямоугольник и повесил мне на плечи. Немного поправив его концы, он продолжил, — А мне уже пора по делам. И Киану Ривз вот так просто ушел. Оставив мне шарф и очень странное впечатление о себе.