***
Дарья уже подошла к ЗАГСу, где у входа её уже ждали Иван Арнольдович и почти бывший муж. Его волосы были зализаны назад, а выбивающиеся из улыбки белоснежные зубы сверкали. Одним словом. И почему сейчас к этому человеку она чувствовала лишь отвращение? — Доброе утро, Даша, — поздоровался Петр, разглядывая девушку. — Здравствуйте, Петр Алексеевич, — холодно произнесла она, затем повернулась к адвокату и кивнула головой, скромно улыбнувшись. — Здравствуйте, Дарья, — произнес мужчина, крепко сжимая в руках черную папку с документами, — ну, что все готовы? — Да, — хором произнесли Дарья и Петр, невольно переглянувшись. — Ну что ж, тогда нужно поторопиться, — произнес мужчина и посмотрел на часы, а затем первым зашел в здание ЗАГСа.***
Павел вышел из номера и направился в ресторан. По дороге от люкса до «Victor» он пару раз набрал номер Даши, но никто не брал трубку. А женский голос уже в третий раз повторяет «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Перезвоните позже.» Да не может он позже, не может! Сейчас ему надо с ней поговорить, сейчас. Паша уже мучался в догадках, что происходит между ними на самом деле. Ну да, действительно странно получается. Сначала сказала, что между ними больше никогда ничего не будет, потом вся в слезах прибежала увольняться, затем пришла к Павлу и чуть ли сама в постель не затащила, утром сбежала, а теперь вообще трубку не берет. Черт поймешь этих женщин. Павел Аркадьевич сам не заметил, как подошел к ресторану, где его уже заждалась Элеонора Андреевна, которая сейчас опять за что-то отчитывала невиновную официантку. — … ну и как это понимать, вы совсем уже? — она смотрела в глаза испуганной девушке, которая явно не понимала, что вообще происходит, — ты уволена, можешь идти собирать свои вещи. Она продолжала спокойно стоять и выслушивать обвинения в свой адрес. На её глазах начали понемногу появляться слезы, но Элеонора Андреевна не отступала и похоже не собиралась этого делать, она продолжала активно жестикулировать и обвинять её. — Девушка, вы не уволены, — Паша мило улыбнулся, стараясь сделать хоть что-то хорошее, — можете идти. — Павлик, вот опять ты лезешь, куда не надо, — хозяйка ехидно улыбнулась, — ну что проходи, поговорим. Он удобно расположился напротив Элеоноры Андреевны, улыбаясь женщине, на что та лишь осуждающе посмотрела. — И тебе, тетя Эля, привет, — он улыбнулся, поправляя край пиджака, — что за срочность? — Ох, Пашенька, как говорит современная молодежь, влип ты по самую задницу, — её голос был отнюдь не ласковым, — и поверь, из этой я тебя не вытащу, сам выкарабкивайся, своими силами. — Да, что опять? — искренне удивился он, по-детски поднимая бровь. — Да вот Виталий Константинович так не думает, — женщина развела руками и сжала губы. — Что не думает? — Паша помотал головой, — кто вообще этот Виталий Константинович? Ничего не понимаю. — Рождественский Виталий Константинович — это отец Алисы, понятнее стало? — Элеонора Андреевна продолжала испепелять племянника взглядом. — Нет, — коротко ответил серб, прищурившись. Она тяжело вздохнула. — А теперь послушай, дорогой мой, — её голос становился жестче, — я надеюсь ты помнишь про уговор? Он покачал головой из стороны в стороны. — Хорошо, я тебе напомню, ты должен был встречаться с Алисой, а взамен мы получаем хорошее денежное вложение в отель от Виталия Константиновича, — она сделала глубокий вдох, — Напоминаю, Алиса здесь работает не просто так, а чтобы вы времени больше вместе проводили, но ты похоже напрочь об этом забыл, — она сделала глоток вина, — Девочка по уши влюблена в тебя. Павлуш, ну когда это было для тебя проблемой? Повстречались, пообжимались пару раз, потом хоть на все четыре стороны, хочешь продолжай однодневкам мозги пудрить, хоть женись, — Элеонора звонко рассмеялась, — ну это я конечно погорячилась, но думаю суть ты понял. — Тетя Эля, давай я сам решу, что буду делать, — внутри все отчаянно кипит, держится из последних сил, чтобы не сорваться, — я не хочу встречаться с Алисой, мне она поперек горла, твоя Алиса, я другую люблю. — Что-то новенькое, сам Павел-бабник-Аркадьевич влюбился, так вот послушай меня, мой дорогой, — она нежно провела по скуле племянника, — из-за тебя отель в долгах, виноват в этом только ты, вот и расхлебывай давай. Инвестиция Рождественского наша последняя надежда. Он поставил лишь одно условие, которое ты можешь с легкостью выполнить. Павлик, всего одна неделя хождения за ручку и обжиманий с его дочерью и «Элеон» будет снова на плаву, потом можешь её бросить, изменить, в конце концов, песню написать, как было с той горничной. Понял меня? Ну вот зачем она сюда песню приплела? На душе и так погано. Не очень-то приятно вспоминать тот роковой день, который разделил жизнь на «до» и «после» двоим людям. — Понял, — грустно ответил Павел, он опустил взгляд. Он явно не собирался выслушивать лекцию от тети Эли с самого утра, но настроение после разговора слегка подпортилось. — Ладно, ты у меня мальчик умный, а мне уже пора, сделай правильный выбор, — она встала, окинув взглядом племянника и вальяжной походкой вышла из ресторана.***
— … при удачном раскладе событий вас разведут ровно через месяц, — подводила к концу свой рассказ пожилая женщина в темно-бирюзовом костюме, — жду вас через месяц ровно, на этом все. — То есть, это все? — спросила Даша, внимательно наблюдая за ней, — никаких бумаг больше не требуется? — Нет, — произнесла сотрудница ЗАГСа, — не имею права вас больше задерживать. — Хорошо, мы все поняли, — сказал Петр, не отводя глаза от Дарьи. Все присутствующие в зале заметили этот взгляд, а вот Даша даже покрылась нездоровым румянцем, до чего же противно это чувствовать. Троица вышла из здания. Легкий утренний ветерок становился сильнее. А белые облачка постепенно темнели, превращаясь в черную массу, повисшую над городом. Непривычно холодный воздух заставляет тело Даши покрыться многочисленными мурашками. Еще немного и Москва просто утонет под водой от сильного ливня. — Ну думаю, что моя помощь вам больше не потребуется, ровно через месяц приходите сюда и заберите документы, подтверждающие ваш развод, — добродушно произнес адвокат. — Спасибо, Иван Арнольдович, — произнес Петр, передавая ему конверт со значительной суммой денег, — этого хватит? — Хватит. Буду рад помочь еще, а сейчас мне пора, до свидания, — на одном дыхании сказал он и подошел к машине, которая вскоре скрылась на трассе. Даша быстрыми шагами отходила от бывшего мужа, направляясь в сторону метро, пытаясь расслабиться, чтобы не чувствовать холод. — Даша, — позвал её Романов, — может тебя подвести? — Не стоит, — холодно произнесла она. — Давай, а то сейчас дождь пойдет, — настаивал Петр. Всё-таки с большой неохотой, но Дарья согласилась на помощь пока еще мужа , ибо тучи явно не внушали доверия, а промокнуть до ниточки не входило в её планы. Петр любезно сопроводил Дашу до автомобиля, а сам прошел на водительское место. Машина тронулась с места, скрываясь в потоке иномарок. — Ну что, Даша, как жизнь? — спросил Романов, глядя на дорогу. Неужели ему и вправду интересно? — Все хорошо, — спокойным тоном произнесла Канаева. — А со мной было плохо? — Петр недовольно посмотрел на шатенку, ожидая ответа. — Ну учитывая тот факт, что я вышла замуж за человека, который нагло врал и обманывал, а так все было прекрасно, — не выдержала девушка. — Я просто пытался уберечь тебя от правды, — его голос стал более мягким, — если хочешь, мы можем начать все сначала, без недомолвок и вранья. — Нет, Петя, я тебя не люблю и наверное никогда не любила, — опустила взгляд в пол, стараясь не думать об этом, — прости, но наш брак долго бы не продержался. — А зачем же замуж тогда за меня вышла? — спокойно спросил Романов, — мы бы спокойно все обсудили и мирно расстались, если уж не любила меня, я бы все понял. — Ты все делал, чтобы я была счастлива, старался, но не смогла полюбить по-настоящему. Ты помог мне забыть обиду на одного человека, который меня предал, научил меня заново жить. Все очень быстро развивалось и я просто чувствовала влюбленность к своему «спасителю», но не настоящую любовь, не ту от которой порхают бабочки в животе, понимаешь? Я поняла это только после свадьбы, а потом узнала настоящего тебя, это открыло мне глаза, которые до этого были застелены пеленой «счастливого брака», картинки идеальной и счастливой семейной жизни больше не существует — закончила свой рассказ шатенка и перевела свой взгляд на дорогу. Он искоса посмотрел на Дарью, но продолжал молчать. Не знает, что ответить. А ведь она права! Он тоже не чувствовал к ней любовь, которую ранее испытывал к Оле. Даша лишь похожа снаружи, чем кстати изначально и зацепила Романова, но совершенно другая внутри. Романов до сих пор любил Ольгу, как бы не горька была эта правда, но так и есть. Увидев внешнее сходство, он подумал, что сможет влюбиться в Дашу, что ж, влюбился, а дальше что? Снова вспомнил первую жену и понял, что никого не сможет полюбить сильнее нее, вот что. — Ну вот и все, Даша, мы приехали — произнес он, припарковывая машину возле «Элеона», — пока. — До свидания, — спокойно произнесла Даша, закрывая дверь. Сколько же дел она вчера натворила. Надо бы их хоть чуть-чуть подразгрести. Мало того, что уволилась, так еще с Пашей переспала, причем сама пришла и накинулась на него с порога, а сегодня утром просто ушла, не проронив ни слова. Наваждение какое-то. Юля наверное в догадках мучается, где же ночевала её горе-подруга. Эх… Двери отеля распахиваются перед Дашей и вот она уже стоит в холле «Элеона». Сердце бешено стучит, периодически сжимаясь от страха, а в голове куча мыслей, которые уже перемешались в единое целое, первой кого заметила Канаева была Юля. Она с легкостью натирала до блеска черный рояль, напевая какую-то песню себе под нос. — Юля, — произнесла Даша и подошла ближе. Она положила руку на плечо подруги. Горничная испуганно дернулась, недоумевающе посмотрев на Дарью. Она чуть не выронила тряпку из рук. — Твою мышь, Канаева, ну ты совесть-то имей, — она положила руку на грудь и пыталась отдышаться, — нельзя так пугать, не по-человечески это. — Извини, я не хотела тебя довести до инфаркта, — произнесла Дарья и улыбнулась. На лице Юли появилась еле заметная улыбка. Комиссарова пнула шатенку в бок. — Ну рассказывай, подруга, а то слухи ходят, а я не в курсе, — рыжая сняла желтые перчатки и еще шире улыбнулась. — Может позже? — Даша подняла бровь, стараясь увильнуть от вопроса. — Нееет, — протянула Юлия, — так дело не пойдет. Давай, посвящай меня во все подробности своей нескучной жизни. — Я расскажу, но давай не здесь, — шатенка посмотрела на окружающих девушек гостей и прочий персонал бутик-отеля. — Пойдем в прачечную, — полушёпотом произнесла Юля. — А Валентина Ивановна? — А, что нам Валентина? Она на брифинге, — горничная наклонилась ближе и на ухо произнесла, — в каморке у дяди Бори, у нас еще минимум полчаса, пойдем, — Юля тут же сорвалась с места, ведя за собой Дарью. Спустившись в прачечную Комиссарова сразу огляделась по сторонам, чтобы их разговор точно никто не услышал, а то слухи в «Элеоне» распространяются со скоростью света … нет, даже быстрее. Как гласит элеоновская мудрость, что знают двое — знает и весь персонал! — Ну, Дашка, я уже от нетерпения горю! — произнесла Юля, опираясь локтем на отпариватель, — давай уже рассказывай. — С чего начать? — она вздохнула, продолжая смотреть на Комиссарову, — вчера я говорила с адвокатом о разводе. Иван Арнольдович сказал, что нас не развели из-за того, что мы пошли сложным путём и… — её рассказ перебила Юлия. — Даш, давай короче и переходи уже к Павлику Аркадьевичу, — в глазах рыжей по-прежнему горело пламя любопытства. Она нервно сжимала рукой край передника. — Ну если коротко, то я вернулась в отель и столкнулась с Павлом Аркадьевичем у служебного входа, — начала шатенка. — И? — она продолжала заинтересованно слушать рассказ подруги, — что дальше было? — Ну я сказала, что между нами больше никогда ничего не будет, потом написала заявление и отнесла Софии Яновне, — глубоких жизненно необходимый вдох, — потом я поняла, что нужно с ним объясниться, а в итоге мы переспали. — Ну ты, Канаева, даешь. Вот с виду тихая спокойная, а в омуте то черти водятся, — Юлия засмеялась, — и как он тебе? — Ничего необычного. А сегодня утром я ушла как ни в чем не бывало, — на одном дыхании произнесла Дарья. Она перевела взгляд в сторону, стараясь не сгореть от стыда перед подругой. — Сбежала? — испуганно спросила горничная, — ну ты даешь. — Если бы дослушала рассказ про адвоката, то сейчас бы знала, что утром я была в ЗАГСе. Мы с Романовым заявление о разводе подавали, через месяц я уже буду незамужней. — Ох, Дашка, а дальше, что будешь делать? Да, влипла ты, — произнесла Комиссарова. — Не знаю еще, пойду объясню все Паше, скажу, что это было на эмоциях и спокойно уйду из отеля, надо новое место работы искать. — Да ты чего? Дашка, почему это была ошибка? Я же вижу, что ты его любишь, может вы опять попробуете? — Юля схватила Канаеву за плечи и испуганно проговорила. — Я не могу, — ком подступил к горлу, а легкая дрожь, раздающаяся по всему телу не унималась, — я боюсь. Уволюсь, найду хорошую работу и больше не буду мучать ни себя, ни его. — Твою мышь, Дашка, не усложняй себе жизнь. Любишь его, так дай еще один шанс, — Комиссарова перевела взгляд на вошедшую старшую горничную. — Потом поговорим, — прошептала Дарья и направилась к выходу. — Здравствуйте, Валентина Ивановна, — поздоровалась Даша, приветственно улыбнувшись. — Привет, Канаева, — произнесла она, направляясь на рабочее место, — Комиссарова 303 сам себя не уберет, быстро на рабочее место! Гость просил заменить постельное белье. — Ну Валентина Ивановна! — возмутилась Юлия, но покорно пошла убирать номер.***
Канаева стояла перед номером Павла и никак не решалась постучать. Страх одолевает её. Каждый раз, когда рука, сжатая в кулак, касалась деревянной двери номера, сразу же бессильно падала. — Соберись, — прошептала она под нос. — Ты стучи, стучи, может кто и откроет, — мужской голос с сербским акцентом раздался сзади. Робко обернувшись она увидела Павла. В руке была неоткрытая бутылка с крепким алкоголем. Сердце невольно сжалось, предварительно опустившись в пятки. Резко подступивший к горлу ком не давал возможности говорить. Что испытывала сейчас Даша было непонятно. Смешанные чувства страха, может быть любви и одновременно боли, былых разочарований. — Ну я наверное потом зайду, — все, что смогла выдавить из себя Даша охрипшим голосом. — Ну не зря же ты пришла, заходи, я ждал тебя, — он открыл номер ключ-картой, пропуская девушку вперед. — В общем я думаю, что нам нужно поговорить, — переступила она через себя. — Даша, я все понял еще утром, когда ты ушла, — он продолжал изучать глубину её глаз. — Нет, я совсем не… — Я понимаю, что ты сейчас хочешь сказать, что совершила ошибку и тому прочее, но позволь мне самому объясниться, — Павлик сделал глоток виски. Глаза Канаевой были широко распахнуты, она с недоумением смотрела на него, стараясь предугадать следующую фразу. — Я понял, что действительно тебя не достоин, утром ты мне дала понять это еще раз. Я по-прежнему тебя люблю и буду всегда любить, но не позволю тебе со мной страдать. Больше не позволю чувствовать ту боль и обиду, — он продолжал глотать содержимое бутылки, — я сам отступлю и дам тебе спокойно жить. Как же сложно далась эта фраза для него. Но сидев за барной стойкой серб решил окончательно и бесповоротно, что больше не позволит Даше страдать из-за него. Да, сейчас он её любит и с каждым днем все сильнее и сильнее, но обещать любить всю жизнь только Канаеву, он может. Отпустить её, как казалось тогда Паше, было единственным правильным решением, но только сказанные слова не доставили ему никакого удовольствия, они оставляли лишь дыру в сердце. Её он никогда не сможет вычеркнуть из своей жизни, именно поэтому сделает все, чтобы Дарья была счастлива, пусть и не с ним… Нужно отвлечься, заняться делами отеля. Как-то вытащить себя и отель из этой задницы, поговорить с Алисой и объяснить ей, что между ними ничего больше быть не может, он ведь любит госпожу