Джон и Маргарет: дорога домой (сиквел романа "Север и Юг")

Около шести часов вечера Джон и Маргарет прибыли в небольшую церковь в Трентсайде. Их сопровождали Диксон и, что стало для Маргарет сюрпризом, Николас, который должен был стать шафером Джона. От дома священника до дверей церкви было всего несколько шагов, и такое же короткое расстояние надо было пройти от дверей до алтаря, где стоял священник. Джон не удержался и шепнул ей на ухо, что проход непростительно короток. Маргарет улыбнулась и возразила, что ей он, напротив, кажется слишком длинным. Глаза Джона вспыхнули, он взял ее под руку и заявил, что полностью с ней согласен. За несколько часов до этого Маргарет вместе с Диксон покинула Милтон и прибыла в расположенный в двенадцати милях от города новый коттедж, где им предстояло дождаться Джона. Он должен был передать констеблю Мейсону рассказ Маргарет и поговорить с Хиггинсом. Именно тогда он попросил его быть его шафером, на что тот с радостью согласился. По дороге из города он заехал к себе, прошел прямо в свою комнату и начал укладывать вещи. В дверях показалась его мать. - Джон, куда ты едешь? Он уже знал, что ей сказать. - Она уехала, мама! Теперь ты довольна? - Что?! - Стоило мне оставить ее и поехать в полицию узнать о ходе расследования, как она уехала. Я вернулся, и ее уже не было, – он встал и достал из внутреннего кармана сюртука бумажку. – Свадьбы не будет. Она уехала из Милтона, и я понятия не имею, куда она направилась. И не могу сказать, что обвиняю ее. Мать подошла к нему и положила руку ему на плечо. - Должно быть, она не любила тебя, раз сочла возможным так тебя бросить. Она только ждала предлога… Он отпрянул от нее. На его лице явно читалось разочарование своей матерью. Возможно, он ошибался. Она ни о чем не сожалела. В ярости он наклонился к ней и посмотрел ей прямо в глаза. - Предлога! Ей не нужен был предлог, мама! Да, отчасти причиной ее отъезда стала ты, хотя у нее хватило благородства, чтобы не заявлять об этом напрямую! Она любит меня больше, чем ты когда-нибудь сможешь себе представить. Она видит, что наши когда-то близкие отношения разрушены и чувствует свою ответственность за это, и видит, как это сказывается на мне. И это нападение. Тот мерзавец угрожал, что, если она станет моей женой, он убьет меня и сожжет фабрики. Ханна вздрогнула и побледнела. - Да, мама. Она уехала из любви ко мне. Она готова пожертвовать ради меня своим счастьем. А чем бы пожертвовала ты? - Куда ты направляешься? - За ней. - Джон, а как же фабрики? Сколько времени ты будешь в отъезде? Джон оторвался от сборов, повернул к ней голову и с негодованием посмотрел на нее. - Хиггинс и столько, сколько понадобится! – он выпрямился и скрестил руки на груди, стоя перед ней. – Только подумать, что я рассказываю тебе о ее самопожертвовании, о том, как вместе с ней я лишился всего, о чем мечтал, на что надеялся, но все, о чем ты думаешь – это фабрики и сколько времени я пробуду в отъезде! – он снова принялся за сборы. – Хотя по сути ты получишь то, чего добивалась. - Нет же, Джон! Я не хотела этого. Возможно, я…. - Не хотела? – Он поднял саквояж и направился мимо нее к двери, но на пороге обернулся. – С твоей стороны было бы глупо считать, что наши с тобой отношения останутся прежними, особенно если она не вернется. И с этими словами он вышел. Ханна стояла в тишине, прислушиваясь к его шагам и хлопку входной двери. В голове у нее снова и снова звучали его слова. Он был прав. Она действительно вела себя глупо. * * * Джон проснулся на рассвете под пение птиц. Его милая Мэгги, ныне – миссис Торнтон, лежала в его объятиях, и ее рука покоилась у него на груди. И она снова была в ночной рубашке. Должно быть, в своей природной скромности она встала и надела ее, пока он спал. Он улыбнулся, наслаждаясь ее застенчивостью, потому что он был более чем уверен: со временем она привыкнет к их новым отношениям и будет чувствовать себя свободнее. Он осторожно поцеловал ее в макушку и погладил ее по волосам. Воспоминания об их первой брачной ночи вызвали у него невольный вздох. Все было так, как он мечтал, и даже лучше. Он знал, что в начале ему придется столкнуться с девичьей стыдливостью и нерешительностью, и сделал все возможное, чтобы обойтись с ней как можно нежнее, помогая ей раскрыть ее собственную женственность. Когда их тела соединились, она ахнула, и он замер, выжидая, чтобы боль немного притупилась. Должно быть, он оставался неподвижным довольно долго, потому что у нее вырвалось наивное: «Но ведь это же не всё?» Он улыбнулся и прошептал, что, разумеется, это еще далеко не все, и начал двигаться, вознося ее к таким высотам, о которых она не могла и помыслить. А потом ее тело начало содрогаться под ним, и он последовал за ней через несколько мгновений, присоединяясь к ней в ее блаженстве. После этого она посмотрела на него широко раскрытыми, изумленными глазами и сказала, что она и понятия не имела, о том, что это настолько прекрасно. По правде говоря, она ожидала, что это довольно неприятное занятие. Джон был счастлив, что первая близость доставила ей удовольствие, несмотря на краткую боль. Он перекатился на спину, увлекая ее за собой, так что она оказалась лежащей поверх него. Только тогда она осознала, что их тела полностью обнажены и прижаты друг к другу. Она покраснела и попыталась завернуться в простыню. Она даже не помнила, когда он успел снять с нее ночную рубашку. В ее памяти запечатлелись только его внимательные, осторожные ласки, его влажный рот, касавшийся ее тела, и вызываемые им ощущения. Потом она вспомнила, как чувствовался на ней вес его тела, и как его руки двигались по ней, по ее груди, животу и… и… как же ей было хорошо, но ее скромность продолжала вопрошать… куда же девалась ее рубашка? Он поцеловал ее в плечо и заверил ее, что со временем ее застенчивость уже не будет такой сильной. Она ответила, что абсолютно уверена в невозможности такого поворота событий и что ей, вероятно, придется ходить с постоянно пунцовыми от стыда щеками. Он только рассмеялся и притянул ее вместе с ее простыней обратно к себе. Через несколько минут блаженного молчания ее любопытство взяло над ней верх, и Джон не скрывал удовольствия, отвечая на ее вопросы. Прежде всего она спросила, зачали ли они ребенка. Он ответил, что это возможно. Через месяц-другой они будут знать наверняка, она поймет это по прекращению некоторых отправлений ее тела. Никогда еще Джон не видел, чтобы она приходила в состояние шока настолько быстро. Она и подумать не могла, что он будет упоминать при ней о таких явлениях, не говоря уж о том, что он будет вообще о них знать. Он с улыбкой напомнил ей, что он всю жизнь прожил в доме, полном женщин, и сказал, что у мужа и жены не так уж много секретов друг от друга. Она кивнула, понимая, что он прав. И, расценив это как приглашение, несмело начала изучать глазами тело своего супруга. Джон полусидел на подушках, по-хозяйски положив руку на ее обнаженную спину и внимательно наблюдая за выражением ее лица. Она приподнялась, придерживая одной рукой простыню, которой прикрывалась, а другой рукой медленно проводя по его широким плечам, груди, волосам, животу. Впрочем, дойдя до нижней половины его тела, прикрытой простыней, ее рука замерла. Тело Джона не замедлило отреагировать на ее прикосновения, и он прошептал: - Не останавливайся, Мэгги. Я принадлежу тебе, телом и душой. Она посмотрела ему в глаза. - Я… я не могу. Должно быть, я еще не привыкла… Взяв ее за плечи, он уложил ее на спину и посмотрел сверху вниз на ее удивленное лицо. - Что ж, займемся созданием новых привычек… Он лег на нее всем телом, но Маргарет была приятна его тяжесть. Она чувствовала его тепло и трепет ожидания, который оно вызывало. Он начал целовать ее везде, и она ахнула, когда он достиг неприкосновенных ранее местечек, отчего по всему ее телу пошли незнакомые и странные токи. Она почувствовала, что внутри нее что-то нарастает, и внезапно ей захотелось как-то ответить ему взаимностью, но она не понимала, как именно это сделать. Поэтому со всем спокойствием, которое оставалось у нее в такую минуту, она сделала самое логичное. Спросила. - Джон? Он поднял голову и посмотрел на нее. - Я слишком тороплюсь, Мэгги? Только скажи. Она покачала головой, откидывая волосы с его лба. - Нет, Джон… но мне хотелось бы знать… а что можно делать мне? Он широко улыбнулся, уткнувшись носом ей в шею, так что она ощущала его теплое дыхание. - Со временем это придет к тебе, а до тех пор просто позволь мне любить тебя, - он посмотрел на нее. – Боли больше не будет, боль бывает только в первый раз. - Это хорошо, - с облегчением сказала она, обвила руками шею мужа и позволила ему любить себя. * * * Маргарет начала просыпаться, обдумывая, что ей надо сходить на окончательную примерку платья, а потом еще… внезапно она почувствовала совсем рядом какое-то движение и в испуге раскрыла глаза и вскочила – в ее постели был мужчина! Но паника была недолгой, она тут же осознала, кто это. Ее муж. И она улыбнулась, вспоминая. - Доброе утро, миссис Торнтон. Вы знаете, насколько вы прекрасны по утрам? Он не спит! Зная, как неаккуратно она выглядит, когда только что проснулась, она лихорадочно принялась приглаживать руками волосы. Он засмеялся, обхватил ее за талию и притянул к себе на грудь, так что их лица оказались на расстоянии какого-нибудь дюйма друг от друга. - Не стоит беспокоиться. Да, твои волосы в беспорядке, и да, в моих глазах ты по-прежнему прекрасна. Он поцеловал ее долгим настойчивым поцелуем и перевернул их обоих, оказавшись на ней сверху. Только тогда он прервал поцелуй и провел пальцем по кружевному воротнику ее рубашки. Она виновато посмотрела на него. - Я… прости, Джон, но я… Он ободряюще улыбнулся. - Тебе не за что просить прощения. Я всегда любил разворачивать подарки… - его рука потянула рубашку кверху, обнажая ее ногу и бедро, - даже если мне придется разворачивать один и тот же подарок снова и снова, - и его губы снова коснулись ее губ. Маргарет почувствовала, как ее переполняет радость от его ласк, от его губ и рук. Пока ее муж целовал ее, она набралась храбрости и сделала нечто, что она давно хотела сделать: запустила пальцы в темные волосы мужа, впервые ощущая их текстуру. Он поднял голову, и его голубые глаза встретились с ее темно-зелеными. Он радостно улыбнулся: - Именно это я и имел в виду, когда говорил, что рано или поздно ты поймешь, что можно делать тебе. - Проводить рукой по твоим волосам? - Постепенно к тебе придет и большее. Я буду терпелив и подожду, пока ты сама откроешь для себя такие приятные мелочи. - Но разве ты не можешь просто сказать мне? - Мне нравится видеть, как ты радуешься новым открытиям. Хотя при случае я, возможно, и буду тебе немного подсказывать. Он попытался освободить голову от ее рук, но она не позволила ему это сделать. Вместо этого она притянула его голову к себе, чтобы не только ответить на его поцелуй, но и углубить его. Когда поцелуй закончился, глаза Джона потемнели от желания, и он снова посмотрел на нее. Она заметила его реакцию на ее поцелуй и прошептала: - По-видимому, здесь я обошлась без подсказок. - Ты начинаешь прислушиваться к своим инстинктам. - Я рада, что моему мужу не придется делать всю работу за нас двоих. - Работу?! – он наклонился, чтобы поцеловать ее в ключицу, а потом перейти на ее пока что прикрытую грудь, и снова взглянул ей в глаза: - Мэгги, любить тебя никогда не составит для меня труда. Это так же легко, как дышать, и дает мне жизнь, как кровь, бегущая по моим жилам. Ее руки все еще оставались у него на волосах, и она приподняла его голову выше. - Джон Торнтон, вы заговорили как поэт. - С тобой, моя Мэгги, - усмехнулся он, - я бы не удивлялся, даже если я бы вдруг начал петь любовные сонеты. Она вознаградила его улыбкой и притянула его снова к себе, приглашая продолжить обнажать ее тело там, где он начал это делать несколько минут назад. Ее бедро скользнуло между его бедер, разжигая огонь его желания. Он издал тихий стон удовольствия, и она была готова сама запеть от восторга и уже не могла дождаться, чтобы он «развернул» ее снова. На этот раз она будет внимательно следить за его «подсказками». * * * Диксон наблюдала через окно большой кухни, как ее хозяйка и новый хозяин, взявшись за руки, идут на прогулку. Они сошли вниз довольно поздно, поели, и он повел Маргарет осматривать их новые владения. Вчера, ожидая мистера Торнтона, они осмотрели очаровательный коттедж изнутри, и он пришелся им весьма по душе. Когда приехал хозяин, хозяйка настолько обрадовалась, что забыла обо всех приличиях и бросилась ему на шею, как только он вышел из экипажа. Он отреагировал с детским удивлением: - Вам здесь нравится? Правда, Мэгги? - Джон, это чудесно! Я даже не мечтала… - она обняла его еще крепче. – Мы будем здесь так счастливы! Джон был на седьмом небе от счастья, услышав, как она рада, и увидев, как она улыбается самой пленительной улыбкой из всех, что ему доводилось видеть. Прижимая ее к себе, он чувствовал, как каждая ее клеточка излучает счастье. Подумать только, он чуть не потерял этот дом из-за матери, и тогда ему не пришлось бы пережить этот момент полного счастья и радости Маргарет. Когда хозяйка увидела Хиггинса, она удивленно взглянула на Джона. Он представил его как своего шафера, она подошла и тепло обняла его, радуясь, что он будет причастен к их свадьбе. Диксон наблюдала за этой счастливой сценой, и ей было тяжело поверить, что всего два дня назад ее хозяйку чуть не убили. Самой ей дом очень понравился, а мистер Торнтон заверил ее, что в ближайшее время ей наймут помощницу. Она выглянула в окно как раз вовремя, чтобы заметить, как он обнял ее и крепко поцеловал. Диксон раскрыла рот от изумления, видя, что он подхватил ее и поднял в воздух. Руки ее хозяйки инстинктивно легли на его широкие плечи, и она улыбалась ему, а он ей. А потом он опустил ее на землю и снова начал ее целовать. Оправившись от неожиданности, Диксон фыркнула: да уж, в Милтоне они не смогли бы так миловаться. Но здесь… да, Диксон была очень рада выбраться из Милтона, и она была уверена, что мистер и миссис Торнтон радовались не меньше ее.