Джон и Маргарет: дорога домой (сиквел романа "Север и Юг")

После нескольких секунд ошеломленного молчания Джон тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Казалось бы, он уже должен был привыкнуть к ее изобретательности и спокойной непреклонности. И тем не менее, она продолжала его удивлять, что в конечном счете вызывало у него глубокое восхищение. Впрочем, в данный момент восхищение граничило с отчаянием. Он поднялся, подошел к ней и встал у нее за спиной, пытаясь подобрать слова, чтобы обратиться к ней спокойно, без снисходительности. Не отводя глаз от бумаг, она подала голос, прежде чем он успел что-то сказать: - Джон, сколько бы вы так ни стояли, вы не запугаете меня. Я независимая женщина, у меня есть средства, и я намерена возродить фабрику Мальборо, будь то с вашей помощью или без нее. - Я не могу вам этого позволить. Мир промышленности слишком жесток для женщин, - он знал, что его слова прозвучали неучтиво, но, говоря с Маргарет, он чувствовал, что ему следует проявлять настойчивость, чтобы дать ей понять, чего он ожидает от будущей жены. Ее нежно очерченная бровь приподнялась, она подняла взгляд на него. - Джон, вы знаете, что это неправда. Ваша мать. - Ее участие было необходимо для выживания ее семьи, Маргарет. - В таком случае, я руководствуюсь идеей выживания множества семей. - Маргарет… Она перебила его своим обычным спокойным тихим голосом. - Прошу вас, Джон, не будем об этом спорить. Степень моей вовлеченности в работу неизвестна даже мне, пока я всего лишь навожу справки. Возможно, все, что от меня потребуется, - это вложение капитала. Джон поднял руку и устало потер глаза. Как же сделать так, чтобы она поняла? Как же объяснить? Видя его замешательство, она взяла его за руку и посмотрела на него своими кроткими глазами. - Конечно, я с легкостью могу воспользоваться услугами постороннего человека, а не вашими, но мне бы так хотелось, чтобы именно вы, а не посторонний, все же приняли эти средства и использовали их на благое дело. Я была бы счастлива стоять в стороне и не мешать вам, как несведущий наблюдатель и как будущая жена. Он слегка усмехнулся: - И вот вы уже пытаетесь повлиять на меня своими женскими чарами… - Как бы мне ни льстило звание очаровательницы, я вынуждена с вами не согласиться, ведь если бы это было так, мы бы сейчас ехали в церковь. С глубоким вздохом он коснулся ее подбородка и осторожно провел пальцами, очерчивая овал ее лица. - И как же глупо я поступаю, что не поддаюсь вам. - Тогда что вас останавливает? Он отнял руку от ее лица, отошел к окну и встал, глядя на улицу. Маргарет знала, что у Джона непростой характер, и род его деятельности сделал его жестким и суровым. Но это была только одна сторона его характера. Он любил ее. В этом не было сомнений, но ее не покидало ощущение, что для него это чувство было так же непривычно, как и для нее. Но у нее было преимущество в виде прекрасного детства, любящих родителей и брата. А он, по-видимому, был любим только своей матерью, которая большей частью была холодной и неприступной. Может ли она изменить что-то в жизни человека, получавшего так мало любви? Теперь, когда она воочию увидела его любящую сторону, она знала, что не отступится от него. Но о каких других сторонах его характера ей еще предстоит узнать. Именно тогда, ожидая его ответа, она поняла, что почти не знает, кто такой Джон Торнтон. Она терпеливо смотрела на него, и он повернулся к ней и сказал тихо и серьезно: - Маргарет, вы должны понять, насколько тяжело для меня было все преодолеть в юности. Неудачи и последующие долги моего отца не просто разорили его семью, они разрушили его доброе имя в коммерции и промышленности. Восстановить его оказалось непросто и трудоемко, как вы можете себе представить. – Джон дождался, пока она кивнет, и продолжал: - Постоянная необходимость добывать кусок хлеба для семьи и постоянная угроза неудачи закалили меня до того, что порой я переставал чувствовать себя живым человеком. Он снова подошел к ней и мягко положил ладонь ей на плечо: - Но это закончилось, когда в моей жизни появилась прекрасная женщина с такими мягкими манерами и таким сильным характером. Вы вернули меня к жизни. Как я уже говорил, я ставил на колени многих людей, в том числе старше меня, но вы… заставили меня самого смирить свою гордыню. Вы не побоялись выразить свое мнение и заставили меня по-новому оценить мои поступки. Маргарет чуть улыбнулась, вспомнив, что точно такие же слова она слышала от Бесси, когда она впервые разговаривала с ней на дороге. - Знаете, когда я полюбил вас? – Она покачала головой, ей не терпелось услышать ответ. – Когда ваш отец представил нас друг другу во время моего первого урока с ним. На ее лице выразилось изумление. - Так сразу! Но это невозможно! Я была к вам так груба, я обвинила вас в несправедливом избиении рабочего… - Да, и если вы помните, я точно так же не был добр к вам. Но вы были правы. Мне не обязательно было бить его. Я был неправ, и сейчас я признаю это, - она ласково посмотрела на него. Он продолжал: - С того дня я начал чувствовать себя и мыслить как человек, а не беспощадный методичный механизм. - Механизм? - Да, механизм. Каждый раз, когда я видел вас, - в его глазах заискрилась улыбка, - вне зависимости от неприязненной или неудобной обстановки, я ощущал, как по моим жилам вновь начинает струиться теплая кровь. Оказалось, что у меня тоже есть сердце, которое хотело любить и быть любимым. Но когда вы уехали в Лондон… - на его лице отразилась боль, - когда вы уехали, я больше всего боялся не коммерческой неудачи, а возвращения этого механизма. Маргарет встала и взяла его лицо в свои ладони. - Теперь я здесь. Я не позволю этому случиться. Он мягко взял ее запястья и отнял ее руки от своего лица. - Даже вы не можете быть полностью в этом уверены. Видя ее замешательство, он вздохнул и надолго заключил ее в объятия, затем чуть отстранился и снова заговорил. - Деньги, Мэгги. Корень всех зол. Не этому ли учат все воскресные проповеди, и не это ли никогда не принимается всерьез? По крайней мере, я никогда не принимал это всерьез. Но именно деньги превратили меня в механизм. Недостаток, зарабатывание, потеря денег. Я не копил их и не тратил их на вещи. Моя страсть… точнее, мое желание было добиться, чтобы они поступали непрерывным потоком, и я бы вкладывал их в фабрику и рабочих. Он прошел с ней к кушетке, усадил и сел на стул рядом с ней, чтобы говорить с ней лицом к лицу. - Время кое в чем признаться. – Маргарет приподняла брови, а он продолжал: - Во время забастовки деньги уходили быстрее, чем поступали. Иначе я бы скорее всего выполнил все требования. А из-за того, что требования не были выполнены, фабрика в итоге разорилась. Глаза Маргарет расширились. - Так это все можно было предотвратить! Ирландцы… бунт… и… и… - Ваше ранение, нашу ссору и последующую смерть Бутчера. Да. Это все можно было предотвратить. По крайней мере, на моей фабрике. Я не могу говорить за всех. - Джон, вы не можете винить себя… - Могу и должен. Я не думал о рабочих и их семьях. Если бы я о них думал, фабрика работала бы по сей день. И когда камень ударил вас в голову, вы упали, и я склонился над вами, мне это стало ясно как никогда. Я понял, что все, что мне нужно в этом мире, - это вы, и что я вас недостоин. В тот день я стал человеком. – Он поднял руку и откинул с ее лба волосы, открывая еле видимый шрам, к которому он притронулся пальцем. – И когда вы мне отказали, я начал думать, почему это произошло. И мне не понравилось то, что я увидел в себе. Он задумался, вспоминая, как пришел к Хиггинсу, чтобы удостовериться, что тот действительно заботится о детях погибшего. - Когда вы мне отказали, я решил, что мне не стоит меняться ради этого. А потом вы познакомили меня с Хиггинсом. Он взял на себя заботу о шести сиротах, пусть даже это потребовало от него смириться передо мной, чтобы я принял его обратно. Могу сказать, что я бы не сделал того, что сделал он, и мне стало стыдно за себя. Даже без вас в моей жизни я начал видеть, что такой человек, как Хиггинс, является образчиком того, чем я хотел бы стать. Джон взял Маргарет за руки. - Поэтому сейчас я хочу сделать все правильно. Я потерпел поражение, и в какой-то мере оно позволило мне начать все сначала, как человеку, а не как механизму. Расплачиваться вашими деньгами за мои долги – это значит начинать с середины, а не с начала. Мне надо было начать с чистого листа, и я это сделаю. Это моя цель, и я хочу, чтобы мои дети и мое наследие зарождались в труде и любви, а не в страхе и жадности. - Но вам нужны средства, Джон. Как же вы… - У меня есть пара идей насчет перераспределения средств и продажи кое-чего, что позволит мне начать сначала, но в конце концов все сводится к одному. - К чему же? - Мне надо поступить на должность и начать зарабатывать деньги. Глаза Маргарет расширились от изумления. - Но если вы будете работать на кого-то, у вас уйдут месяцы… годы… - Я хороший коммерсант, Маргарет. Это займет не так много времени. - Я в этом уверена, Джон, но мысль о том, что вы будете кому-то подчиняться… - Да, - он склонил голову и посмотрел ей в глаза. – Теперь у меня есть все причины, чтобы преуспеть, даже не будучи хозяином собственного дела. Маргарет не верилось в это, она не могла представить себе его в другой роли. Он совершенно справедливо попросил ее не разбрасываться словом «гордость» в его обществе. Ему придется проглотить немалую часть своего самолюбия, чтобы смириться с более низким положением, чем то, к которому он привык. - Джон, а что если вы не оправдаете собственных ожиданий? - Это невозможно. Все наладится, Мэгги. Вам незачем волноваться. Он снова успокаивал ее, но она и так сохраняла спокойствие. - Мы оба знаем, что это возможно. Если это произойдет… что будет с нами? Значит ли это, что вы не женитесь на мне, пока не преуспеете? К этому вопросу он был не готов, но он знал ответ и не хотел говорить ей того, чего она не хотела бы услышать. Он промолчал, и в этом молчании было сказано больше, чем в словах. Маргарет опустила голову. Еще одна сторона Джона Торнтона вышла на свет, и все ее существо восставало в негодовании. Она неловко встала и повернулась к нему, продолжавшему сидеть на стуле. - Хорошо, мистер Торнтон. Теперь я знаю, что мне делать. Если я не могу вкладывать средства в вас и ваши способности, я вовсе не буду их вкладывать. В таком случае, остается только одно… - она не договорила, быстрым шагом подошла к столу, взяла чистый лист бумаги и начала писать. От Джона не укрылось ни официальное обращение, ни плохо скрываемое негодование. Он быстро поднялся, встревоженный ее тоном. - Кому вы пишете, Маргарет? - Генри Ленноксу. Сердце Джона забилось сильнее. - Для чего? - Я прошу его основать благотворительный фонд для нуждающихся семей. Я распоряжусь, чтобы он перевел туда все пятнадцать тысяч фунтов, которые я собиралась вложить в фабрику и в нашу будущую совместную жизнь. - Всю сумму! Маргарет, вы не можете этого сделать. Это неразумно! Она заговорила, продолжая писать. - Неразумно? А насколько разумно говорить женщине, которой вы признаетесь в любви, что вы не женитесь на ней, потому что у нее слишком большое состояние? Обычно бывает по-другому. Поэтому я и намерена избавиться от большей части своего состояния. Возможно, тогда у вас не возникнет колебаний при ответе на вопрос, намерены ли вы на мне жениться. Джон поморгал и покачал головой, пытаясь осмыслить сказанное ею. Внезапно ее слова и ее логика поразили его как громом. Она была совершенно права. Он до сих пор был механизмом и пытался помешать их собственному счастью. Он широко улыбнулся при мысли о своем собственном лицемерии. Маргарет вдруг услышала позади себя его смех. В другое время его звук доставил бы ей удовольствие, но сейчас он только еще больше ее разозлил. Она резко обернулась. - Черт побери, Джон Торнтон! Немедленно объяснитесь… В мгновение ока он оказался рядом с ней, целуя ее разрумянившееся лицо. Она уперлась руками ему в грудь и сердито пыталась оттолкнуть его, но не успела ничего сказать, потому что он заговорил первым. - Наймите меня на работу, мисс Хейл. Она с недоверием посмотрела на него. - Что вы сказали? - Станьте первой женщиной-работодателем в Милтоне и наймите меня. Выделите мне заработную плату и обязанности. Предоставьте мне ваши средства. Я к вашим услугам. - Вы хотите сказать, что вы… - Вы уже владеете моим сердцем, почему бы вам не стать хозяйкой и моего рабочего времени, - улыбнулся он. – Но никаких поблажек! Плата должна быть разумной и соразмерной той работе, что нам предстоит проделать. - Джон, вы не шутите? - Вовсе нет. Таким образом, преуспею я или нет, буду богат или беден, но я никогда не дам вам повод сомневаться, что я стану вашим мужем. Вы будете моей женой, даже если единственной вашей обязанностью станет утешать меня в моих неудачах. Маргарет покраснела, но ласково улыбнулась ему. - Как вы знаете, я имею достаточно средств и без того, что я собиралась вложить, но я с радостью отдала бы и это ради того, чтобы стать вашей женой и… утешением. Глаза Джона потеплели, из груди вырвался глубокий вздох. Он хотел снова крепко обнять ее, но она остановила его, положив руки ему на грудь. - Хотя у меня не было возможности подробно выяснить ваши профессиональные качества, мистер Торнтон, я пребываю в уверенности, что вы подойдете на эту должность, - она встала, высвободилась из его объятий и протянула ему руку для пожатия: - Когда вы сможете приступить к работе? Джон улыбнулся, вспоминая, как впервые пожал ей руку на обеде, и сказал: - Немедленно после того, как вы разорвете письмо Ленноксу. - Сейчас я не могу этого сделать. - Что??? - Я не собиралась отправлять его. Я была зла на вас, но сейчас, подумав об этом, я действительно хочу отложить немного денег на помощь нуждающимся семьям, пока фабрика снова не заработает, а также на случай непредвиденных трудностей в будущем. Мне понадобится помощь Генри… - Маргарет, поверьте, что я прекрасно справлюсь с этим сам. Можете считать это ревностью, но я не хочу, чтобы вы ему писали, - он просительно посмотрел на нее, - Прошу вас, не пишите ему. - Я понимаю, Джон. Она сложила письмо и разорвала его надвое, и он вздохнул с облегчением. Воспользовавшись случаем, он спросил: - Он ведь хотел жениться на вас? Она кивнула. - Он делал мне предложение в Хелстоне, еще до переезда в Милтон. - Он собирался снова делать вам предложение, не так ли? Она медленно подняла взгляд на него. - Я бы снова отказала ему. Я знала, кому принадлежит мое сердце. Оно принадлежит вам. Не ему. Он снова заключил ее в объятия, потеряв дар речи. Маргарет почувствовала, как его подбородок касается ее темени, и мягко сказала: - Джон, я с радостью доверю вам дела благотворительного фонда, но я настаиваю на том, что ваше время и ваш труд должны достойно оплачиваться. – Он хотел было возразить, но она добавила: - Это не обсуждается. Теперь мне известно, что вы меня ревнуете, и я могу воспользоваться этой вашей слабостью. Если вы посмеете отказаться от предложенного вам вознаграждения, я найму себе самого привлекательного стряпчего, какого только смогу найти в Милтоне и кто не откажется от такой суммы. Он рассмеялся и, чуть отстранив ее, посмотрел ей в лицо. - Вот сейчас вы определенно используете женские штучки… - Признаю свою вину. Его глаза смягчились, он приблизил свое лицо к ее лицу. - Какого рода наказание полагается за такую вину? - Полагаюсь на милосердие милтонского магистрата… Он улыбнулся. - Я мог бы проявить милосердие… - он едва коснулся ее губ своими и положил руку ей на затылок, готовясь привести в исполнение избранную им меру наказания, - но не в этом случае! * * * Ханна Торнтон вошла в комнату, глядя на свои руки, с которых она стягивала перчатки. Почувствовав присутствие посторонних, она подняла взгляд и увидела своего сына и мисс Хейл, стоящих у стола и обменивающихся страстными объятиями. Она испуганно ахнула, и звук ее голоса разнесся по всей комнате, отчего объятия немедленно прервались. Помертвев от страха, Маргарет спряталась за широкой спиной Джона, который повернулся к матери. Он слишком хорошо знал свою мать и посмотрел на нее предостерегающе. Никогда в жизни она не получала такого взгляда в свой адрес. Пришел тот день, которого она страшилась. Она больше не была главной претенденткой на его внимание. Он знал, как она относится к мисс Хейл, и он бы не потерпел грубости или неуважения к его будущей жене. Секунду помолчав, Ханна быстро восстановила дар речи. - Мисс Хейл, вам незачем прятаться за моим сыном. Поверите вы этому или нет, но я тоже знавала радости любви и знаю, что происходит, когда влюбленная пара считает, что их никто не видит. Джон вознаградил ее редкостно широкой улыбкой и одобрительным кивком. Ханна кивнула в ответ и продолжила снимать перчатки. - Через несколько часов придет портниха, мисс Хейл. На самом деле, это Джон накануне вечером попросил ее пригласить портниху, объяснив, что Маргарет неожиданно приняла решение вернуться с ним в Милтон. Она обещала ему попросить портниху навестить их как можно скорее. Маргарет вышла из своего укрытия, и Джон тут же обнял ее за талию и притянул к себе, а затем подвел ее ближе к матери. Когда рядом был Джон, ей было легче набраться храбрости и сказать: - Я прошу прощения за доставленные неудобства… Ханна только махнула рукой. - Вам нет нужды просить прощения. Мой сын очевидно счастлив, и это все, что для меня важно. И перестаньте обращаться ко мне так формально. Теперь, когда вам предстоит жить в этом доме… - Но я не буду жить в этом доме! Теперь пришел черед Джона удивляться. - Как? Маргарет посмотрела на него. - Джон, вы не спрашивали меня, хочу ли я жить здесь, но если бы вы спросили, я бы отклонила это предложение. Я написала Диксон и попросила ее немедленно приехать. Пока мы не поженимся, я буду жить в своем старом доме. Я не собираюсь выселять вас из дома и стеснять вашу мать. - Маргарет, но я настаиваю… Она проигнорировала его сердитый тон, шагнула вперед и тепло обняла будущую свекровь. - Благодарю вас за заботу, миссис… Ханна. Надеюсь, вас не обидело мое решение не жить в вашем доме до свадьбы. Ханна стояла столбом, непривычная к таким проявлениям привязанности. - Нисколько, - и она не солгала, потому что это означало, что пока Джон будет дома, он будет всецело принадлежать ей, но, увидев его разочарованное лицо, она продолжала: - Но будет ли разумно жить в одиночестве, всего с одной служанкой? Джон кивнул и добавил: - Маргарет, проявите благоразумие. Я не могу оставить вас на произвол судьбы. Это не Юг. - Мне известно это, Джон, но я приняла решение, - она посмотрела на Ханну. – Если бы я могла воспользоваться вашим гостеприимством до тех пор, пока не приедет Диксон и пока не будет готов дом, я была бы очень благодарна. Ханна с некоторой неохотой кивнула и сказала: - Разумеется. Маргарет благодарно улыбнулась, посмотрела на нахмурившегося Джона и положила руку ему на плечо. - Джон, у меня все будет в порядке. Диксон известна своими строгими правилами. Даже полк солдат не охранял бы меня настолько хорошо, - кто кого утешает, спросила себя Маргарет. Его это не убедило. - Маргарет, прошу вас, подумайте еще раз. - Только если вы женитесь на мне сегодня же. Сегодня же! Ханна побледнела, и сердце ее замерло. Она посмотрела на своего сына, ожидая ответа и боясь услышать радостное согласие. Но вместо этого он склонился в легком поклоне, с дьявольски прекрасной улыбкой и чарующими голубыми глазами. - Безжалостная искусительница, - он склонился ближе к ее уху, - но нет, в этом отношении я буду тверд. Наша свадьба подождет. Занятые друг другом, они не заметили, какое облегчение отразилось на лице Ханны. Джон наклонился еще ближе и прошептал Маргарет на ухо, так, что его услышала только она: - Но я стану вашим мужем очень скоро. Обещаю. Ее глаза загорелись, и она поддразнила его: - Что ж, мистер Торнтон, раз мне не суждено немедленно обрести вашу фамилию, прошу вас называть меня мисс Хейл, как свою работодательницу. А теперь вам пора приступать к обязанностям. Его глаза с любовью рассматривали ее лицо. - Да, спасибо, что напомнили мне, мисс Хейл. Давайте прогуляемся, обсудим мое вознаграждение, а я продолжу убеждать вас остаться в этом доме. - Только если эта прогулка будет до дома Хиггинса. Что же касается попыток меня переубедить, Джон Торнтон, - не вы один способны на упрямство. - Посмотрим, посмотрим. Зато я способен на убеждение, - он наклонился и поцеловал ее, и она ответила на поцелуй, не заботясь о том, кто стал его свидетелем. * * * Ханна смотрела из окна спальни, как ее сын и мисс Хейл шли под руку по улице. Лицо ее сына было оживленным, радостным, он разговаривал с ней, указывал на что-то на площади. При виде знакомых он гордо приподнимал шляпу и обменивался с ними парой слов, пока они шли к дому Хиггинса. Никогда она не видела его настолько счастливым. Ее губы сжались, а брови нахмурились. Джон сообщил ей, что утром он зашел разместить объявления об их помолвке в местных и крупных лондонских газетах. Он не терял времени, и на нее снизошло осознание того, что мисс Хейл действительно отнимет у нее сына. Ханна загорелась ревностью. Какие усилия она прилагала, чтобы женить Джона на мисс Латимер, но все было напрасно. Тогда она могла бы быть уверена, что останется главной женщиной в его жизни, потому что мисс Латимер была кроткой как мышка и никогда никому не перечила. Джон ею не интересовался, но после отказа мисс Хейл ей показалось, что он начал проявлять интерес к потенциальной женитьбе. А потом фабрика закрылась, и все изменилось. И снова явилась она! Ее губы задрожали, глаза прищурились на спину женщины, отнимавшей у нее единственное, ради чего она жила. Она почувствовала такой наплыв эмоций, что им надо было немедленно найти выход. Она схватила первое, что подвернулось под руку, и в бешенстве швырнула фарфоровую вазу через всю комнату. Ваза ударилась в стену и разлетелась вдребезги с оглушительным звоном.