An irresistable fault

— И как тебе медовый месяц? — они сидели в очередной тёмной кафешке на окраине Берлина. Перед Ледой — два куска чизкейка, покрытого неприличным количеством взбитых сливок и фруктов в желе. Перед Томом — едва тронутый салат и два пустых пивных бокала. — Замечательно, — с фирменной усмешкой произнесла девушка, не поднимая на него взгляд, чему британец был очень благодарен. Хватало её голой ступни у него на коленях под столом. — А как тебе Берлин? Мужчина резко дёрнулся, когда маленькие пальчики заскользили вверх по его джинсам, и сипло выдохнул: — Прекрасно, — помедлив, продолжил: — Очень интересная архитектура. — Том, а если серьёзно? — наконец взглянув на него, Леда затянула его в мрачный водоворот своих глаз. — Ты месяц торчишь в богом забытом отеле, делая вид, что всё в порядке. Тебе не нужно… Не знаю, дальше Локи играть? — Леда, я же сказал — никаких спойлеров, даже не пытайся… — он мягко, но уверенно снял её ступню со своего колена. — У меня отпуск. — Поэтому все таблоиды бьют тревогу о твоём внезапном исчезновении? — она с улыбкой кивнула на стопку прессы, которую зачем-то притащила с собой. — Тебе настолько не нравится общаться со мной, что хочешь поскорее отправить меня обратно в Лондон? — он ответил на её улыбку фирменным вкрадчивым тоном Локи, отчего девушка довольно запищала. Взъерошив отросшие волосы, непослушными волнами торчавшие во все стороны, он подозвал официанта и попросил пива. Взглянув на девушку, заказал ещё шесть шотов. — О, мистер Хиддлстон, идёте кривой дорожкой? — отложив ложку, Леда отобрала у него вилку и запустила её в салат Тома. — Кто же на вас так дурно влияет? — Мам, у меня просто такой период, — они громко рассмеялись, но густое, наэлектризованное напряжение между ними гудело и искрилось. Оба знали, чем закончится эта встреча. Другой вопрос: где? В туалете этой забегаловки? В примерочной ближайшего магазина? Или дотерпят до отеля Тома? — Давай, выпей со мной, — заговорщески подвинув к Леде стопку, он пристально наблюдал, как она закусила губу и тяжело вздохнула. — Чего ты боишься? Сорваться? — Сгореть в аду, — едва слышно произнесла она и опрокинула в себя обжигавшую настойку, не дожидаясь Тома. — Пойдём. Не глядя бросив на стол несколько купюр, мужчина поспешил за Ледой, которая уже прикуривала две сигареты на входе. Он и сам не знал, почему до сих пор оставался в Берлине, не отвечал на беспрестанные звонки Люка, отказался от нескольких интересных сценариев и продолжал напиваться в крохотном номере отеля на задворках города. От самой мысли вернуться в свою переполненную чужими людьми и общением жизнь ему становилось тошно. — Я когда-то обещал себе, что никогда не буду спать с замужней женщиной, — стоя вплотную к ней, уткнувшись носом в её макушку, Том позволил теплу алкоголя разлиться по телу, затуманить разум и обострить все ощущения. — Наивно, не правда ли? — Благородно, — скривилась Леда, сверкнув глазами. — Чего ещё истинный британский джентльмен и выпускник Итона не делал в свои годы? — Я не настолько правильный, как могу показаться, — он и не собирался убирать ладонь с её ягодицы. — Но не ожидал, что ты позвонишь. — А я ждала твоего звонка, — щелчком отправив сигарету в урну, она схватила Тома за руку и потащила вниз по улице. — А ты ждал, словно дама в беде, пока я сама не явлюсь и не спасу тебя от прекрасного принца. — Ты в этой истории дракон? — Монстры честнее благородных рыцарей, — оскалилась Леда на излишне откровенный взгляд, которым её проводила группа студентов на остановке. — Это ещё почему? — Том послушно следовал за девушкой, которая, казалось, не думая, меняет трамваи и автобусы один за другим. Лишь её ледяная ладонь в его руке и шлейф из тяжёлых духов и табака — только это имело какое-либо значение в очередной неизвестный вторник. — Драконы лишь выполняют свою задачу и не выпендриваются перед королем ради добычи. Да и вообще, какой смысл в том, чтобы рисковать своей жизнью ради незнакомой девахи? Представь, — автобус повернул, и Леда всем телом вжалась в Тома, державшегося одной рукой за поручень. — Протопал ты тысячу вёрст, победил несчастного ящера, который просто выполнял свою работу или даже сам был узником в этой крепости. Пришёл к принцессе: а она оказалась страшная, глупая или ещё с каким дефектом. Или же! — губы Леды исказила похабная смешка: — Она полное бревно в постели. И тебе всё равно придётся прожить с ней своё «долго и счастливо». Мы же, в конце концов, в ответе за тех, кого приручили. — Это поэтому ты всё равно вышла замуж? — он крепко сжал её локоть и заставил посмотреть на себя. — И откуда мне знать, что ты не соберёшься меня шантажировать, когда тебе наскучит играться со мной? — Играться? — она изобразила задумчивость, легко выскользнула из его рук и выскочила в открывшиеся двери. — Это хорошая идея. — Ну и где мы? — британец с сомнением разглядывал длинное пятиэтажное здание начала двадцатого века за высоким кованым забором посреди запущенного парка. — Это же не… — Дурачок, на кинки-пати в духе Кубрика мы опоздали. Она была как раз в день свадьбы, — хихикнула девушка, за что получила вполне ощутимый шлепок по заду. — О, продолжай! Мне понравилось. Немка что-то сказала в микрофон, и калитка рядом с массивными воротами медленно отворилась, пропуская их внутрь. Хиддлстон непонимающе озирался по сторонам, и, едва осознав, где они находятся, Леда резко развернулась, притянула его к себе и страстно поцеловала. Прямо на глазах у мужчины в белом медицинском костюме, спустившегося к ним с высокого крыльца. — Фрау Витакка? — с едва уловимой улыбкой в голосе произнёс незнакомец, когда Том наконец смог высвободиться из объятий девушки и поставить её на землю. — Доктор Тило Беккер, — и протянул руку Хиддлстону. Когда тот растерянно ответил на рукопожатие, но замялся, не зная, стоит ли назваться, немец лишь кивнул. — Что, уже и до этой богадельни дошли слухи? — осклабилась девушка, кутаясь в свою потрёпанную кожанку, несмотря на палящее солнце. Она не могла больше скрывать свою нервозность, её плечи мелко подрагивали. — Вы же знаете, наши социальные службы работают как часы, — Беккер направился внутрь здания, поманив их за собой. — Вы как раз вовремя. — Леда, что происходит? Где мы? — Дом безумного учёного, где из посетителей сшивают всяких красавчиков. Смотрел фильм «Бивень»? — даже для Леды это было уже слишком. Том сказал доктору, что они его догонят, остановил девушку и, крепко схватив за плечи. Заставил взглянуть на себя. Она так отчаянно изображала непринуждённость, что-то напевая и подтанцовывая. — Ты под кайфом? — это было больше утверждение, чем вопрос. — Ну, так, немного. Хочешь? — уголки её губ подрагивали, она была готова сорваться с места в следующую же секунду. Из-за расширившихся, то ли от наркотиков, то ли от страха, зрачков не было видно и без того тёмной радужки глаз. — Леда, если ты мне не скажешь, какого чёрта здесь происходит, я уйду. — А вот и не уйдешь, — она смахнула его руки со своих плеч и снова прильнула к нему, преданно глядя в глаза. — Что, думал, мы просто снова потрахаемся в примерочной и разбежимся? — Я ничего не думал, — Том вдруг почувствовал себя невероятно усталым. Всё его пребывание в Германии было слишком замороченным даже по сравнению с прежней жизнью мальчика-с-обложки. — Что это за место? — They tried to make me go to rehab but I said, “No, no, no”*? — хрипло пропела Леда и безумно рассмеялась под усталым взглядом доктора Беккера. — Ладно, хороший мальчик, пойдём, покажу тебе окрестности. — Леда, я бы настоятельно не рекомендовал… — но девушка лишь махнула рукой на немца и повела Тома внутрь здания, называвшегося «Реабилитационным центром имени Магды Габур». — Кстати, а какая… — У меня фамилия? — она уверенно вела его по узким коридорам, в которых не встретили ни души, двери в пустые, скромно обставленные комнаты были приоткрыты. — Витакка, ты и сам знаешь. И нет, этот центр не принадлежит моей семье. Они владеют где-то двадцатью процентами, поэтому я без понятия, кто такая эта Габур, — на последнем этаже она с самым озорным видом огляделась и втолкнула Тома в ближайшую пустовавшую спальню. — Мы не будем этого делать в, реабилитационном, мать твою, центре! — терпение Тома лопнуло. Всё, чего он хотел сейчас — выбраться из этого безумия целым и невредимым. Почему-то вид Леды сегодня пугал его больше обычного. — Почему нет? — щёлкнул дверной замок. Девушка бросила куртку на кровать, потянулась и заглянула в шкаф, где уже висели чистые больничные одежды. Она двигалась так уверенно, что в сознание мужчины закрались подозрения. — Подожди… Это… — Это моя палата, — мягко улыбнулась девушка, подошла к нему и поцеловала в щёку. — С тобой я срываюсь так легко и просто. — Что это значит? — ответом ему было чёрное платье, упавшее на пол. — Ты что, так прощаешься? — Этому миру нужен Локи. Я слишком долго держала его при себе, — усмехнулась девушка, требовательно дёрнув отвороты его джинсовой куртки. — Ну же, Том. Считай это последней трапезой перед казнью. Говорят, она самая вкусная в жизни. — Ты больная на всю голову, — выдохнул мужчина, стянул с себя куртку и футболку и повалил Леду на застланную колючим покрывалом кровать. Зная склонность девушки буйно выражать свои эмоции, поискал по сторонам и не придумал ничего лучше, чем завязать ей рот её же полосатым шейным платком. А Леда в этот раз была послышнее, податливее, нежнее, чем когда-либо в своей жизни. Не грызла совесть за то, что она сначала обрадовала жениха, что нашла способ разобраться со всеми их долгами, а затем бросила, разорвав пополам их свидетельство о браке. Как и за то, что всё это оказалось фикцией. Леде до сих пор казалось очень уморительным подставить собственную свадьбу. И всего-то стоило заплатить парочке знакомых актёров. И об этом Роб тоже узнал. О, какое же было у него лицо! Бедный мальчик побелел, покраснел, словно его ударили. Хорошо, хоть не заплакал. Леда его не жалела, считая, что он получил от неё гораздо больше: вдохновение и дальше писать о коварных неверных женщинах и несчастной любви. Леда стянула с себя шарф, поранив и без того сухие губы, жадно целовала Тома, оставляя на его плечах и груди следы крови и тёмной помады. Чем нежнее была она, тем больше ему хотелось причинить ей боль. Выбить, выжать из её горла хоть стон, хоть хрип, заставить открыть глаза и посмотреть на него. Он с силой сжимал её бёдра, окрашивая розовым чёрные цветы. Лишь когда пальцы британца сомкнулись на её шее, Леда распахнула глаза. Она смотрела на него без насмешки или страсти, умоляла задушить её. Именно об этом кричал её отчаянный взгляд: «Пожалуйста, закончи с этим. Убей меня, освободи». Том никогда не забудет этот момент. Переломный. Когда спустя всего лишь час он выходил из клиники, едва разбирая дорогу, освещаемый переливаниями сигнальных лампочек, он был совершенно другим человеком, незнакомцем, которого до конца так никогда и не разгадает. И Том подчинился этой мольбе. Продолжая вжиматься в её разгорячённое тело снова и снова, Хиддлстон сжимал пальцы на шее Леды: сначала аккуратно, прислушиваясь к каждому её едва слышному вдоху. Но чёрный водоворот её глаз и безумия окутал его, и лишь настойчивый яростный стук в дверь выхватил его из этих опасных оков. Скатившись на пол, не справляясь с быстрым дыханием, британец оглянулся на полубессознательную девушку. Он испуганно подполз к ней, но Леда только закашлялась и зашлась хриплым смехом, шлёпнув его по щеке. — Я знаю, что ты здесь! Леда, будь ты проклята, я всё слышу! Том узнал голос Роберто — жениха Леды — глубоко вздохнул и принялся одеваться, предчувствуя тяжёлый разговор. — Ой, да брось. Что он тебе сделает? Я его пару недель назад бросила, так что он немного драматизирует. Но актёр, подавшись неожиданному ядовитому порыву, бросил в девушку покрывалом и распахнул дверь: на пороге стоял тощий парень, с пучком чёрных вьющихся волос на затылке и кольцом в нижней губе. Медленно и внимательно изучив незнакомца, Роб заглянул вглубь комнаты и, будто не удивившись, шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. — Роб, — он протянул ладонь с длинными грубыми от гитары пальцами Тому, храня невозмутимое выражение лица. Леда с интересом наблюдала за ними, откинувшись на подушки, и даже не думала прикрыться. — Том. — Да уж, знаю, — позволил себе усмехнуться немец и, избегая смотреть на свою бывшую невесту, присел на единственный в комнате стол. — Ты не представляешь, сколько времени я тут с ней провёл, выслушивая все эти бредни. — Роб, будь мужчиной, прими поражение достойно, — презрительно бросила девушка, легко спрыгнула с кровати и принялась медленно одеваться, каждым отточенным движением так и притягивая к себе взгляды мужчин. — Больная сука, — едва слышно произнёс Витакка и с интересом обернулся к Хиддлстону, прислонившемуся к дверце шкафа. — Ну, что скажешь? Как тебе немецкие каникулы? — Познавательно, — теперь Том и не знал, кто из этой пары безумнее: Леда, творившая всё, что взбредёт в её больную голову, или Роб, терпевший это годами. — Я не… — Не виноват, соглашусь, — хмыкнул Роб, от давно забытого желания закурить заныло под ложечкой. — Этот суккуб соблазнит самого Папу Римского, если захочет. — О, сладкий, ты переоцениваешь мои возможности, — она поправила чулки, достала из куртки сигареты и, приоткрыв окно, закурила, глядя прямо на Роба, чувствуя, что он многое бы отдал за эту сигарету. Она выгнула брови, приглашая его, но тот не сдвинулся с места. — Том? — девушка протянула британцу зажжённую сигарету. — Сомневаюсь, что здесь можно курить, — выдавил из себя Хиддлстон, совершенно не понимая, что делать дальше. — Ага, а сексом заниматься можно, — фыркнула Леда и широко улыбнулась, когда Роб, вскипев, поднялся на ноги и подошёл к ней вплотную. — Ну что, папочка, что ты сделаешь? — Дрянь, тебя б на опыты сдать. — О, герр Беккер будет этому очень рад, — хрипло рассмеялась она и закашлялась. Синяки на её шее стали проявляться отчётливее, как и чувство стыда в сердце надежды британского кинематографа. — Так что ты будешь делать? — Том, ты знал, что свадьба оказалась представлением? — Роб неожиданно для всех повернулся к британцу. — Она пригласила актёров на роль священника, на роль представителей властей, и вообще весь тот день оказался фарсом. — В смысле? — В прямом, — тихо усмехнулся Роб и сел на стул задом наперёд, положил руки на его спинку с облупившейся краской. — И переспала с половиной наших друзей и знакомых. — Так, вот не надо в этом меня обвинять, окей? — возмутилась Леда. — У нас с тобой был уговор. — Который не распространялся на наших друзей и знакомых, — с посеревшим лицом произнёс Роб, чуть раскачиваясь на стуле. — Весь интернет только и обсуждает те фото, где ты так бодро обхаживаешь Хармса. Том, до этого растерянно глядевший перед собой, очнулся и взглянул на поморщившуюся девушку: — Я не удержалась. Ты же знаешь, если я что-то хочу — я должна это получить. — Ты это, блядь, серьёзно?! — Роб вскочил, стул с грохотом упал на пол, но Том преградил ему дорогу. — Чувак, пусти, ты же знаешь её. Надо было придушить, когда был шанс. — Роб-Роб, посмотри на меня, — британец крепко держал Роба, подавляя ростом и шириной плеч. — Всё кончено. Ты освободился. Тебе лишь нужно пережить это достойно и жить дальше. — А ты думаешь, что она легко отпустит тебя? — Витакка вдруг отступил на шаг и громко засмеялся. — Парень, я-то освободился, верно. Оставив в этой чёрной дыре всё лучшее от себя. Но ты… — смех Роба перешёл в истерический хохот. — Уф, избавь нас от этого, — Леда возвела взгляд к потолку и затушила окурок в цветочном горшке, стоявшем рядом на подоконнике. — А ты уверен, что она не снимала на камеру ваши развлечения? — немец выглядел чрезвычайно довольным собой, когда лицо Тома побледнело, и тот оглянулся на девушку. — А-а-а, что ж, лучше предоставь миру немного пообсуждать твои умения в сексе, но не давай ей денег. — Что за чушь ты городишь?! — вспылила Леда и бросила цветочным горшком в бывшего жениха, но промахнулась. — Где видео, Леда? Куда спрятала камеру? Сколько файлов ты уже собрала? А сколько денег собиралась выручить, м? Уж не об этом ли ты сказала на нашей свадьбе: «И не переживай из-за денег, с этим у нас больше не будет проблем. Вот моя клятва. Вот моё обещание, что ты можешь делать всё, что захочешь»? — передразнивал её вкрадчивый шёпот Витакка, пока ошарашенный Том стоял рядом, прижав ладони ко рту. И только сейчас вся картина открылась ему полностью. Теперь он увидел все те подозрительные знаки, который так старательно игнорировал. Понимал же с самой первой их встречи, что ничем хорошим не закончится. Дурак! Решил насладиться «свободой», ну-ну. — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — кричала девушка, бросившись на музыканта с кулаками. — Ты правильно выбрала палату, моя дорогая, — скрутив ей руки за спиной, он схватил её за шею, — Я сделаю всё, чтобы ты осталась здесь надолго. Том пытался их разнять, они закрутились клубком по маленькой палате, пока не грохотнули оконные створки, пока не обжёг их радостный взгляд Леды. Пока её фигура, затянутая в траурные одежды, листком не выскользнула из их рук прямо в ласковые руки ветра и земного притяжения. Том медленно шёл по территории, словно не видя суматоху за его спиной. Он не помнил, как отошёл от окна, перестав глядеть с высоты пятого этажа в залитые кровью глаза Леды. Как вышел из комнаты, потому что так ему велел Роб. Как спустился на первый этаж и ступил в свежий вечерний полумрак. Том на мгновение остановился: Леда лежала на залитой бетоном подъездной дорожке, словно сбитая птица. Она была так прекрасна: именно эту красоту на пороге смерти и воспевал Эдгар По. Том горько усмехнулся: многочисленные издания этого писателя заполняли книжные полки в квартире девушки. Тонкие струйки крови рисовали улыбку на её губах: даже с того света Леда смеялась над ними всеми. Санитары бегали вокруг, кто-то пытался его остановить, но доктор Беккер, внимательно его оглядев, пропустил к выходу, настоятельно порекомендовав вернуться в Англию и найти хорошего психотерапевта. Прошло полгода, затем год, и еще шесть месяцев. Том давно вернулся в Лондон, с головой погрузился в работу, полный сил и вдохновения. С поддержкой многомиллионной армии поклонников он добился от студии полноценного сериала о Локи в его исполнении и вовсю готовился к съемкам второго сезона, когда его позвали на вручение европейской MTV Music Awards. Ему предстояло объявлять номинантов и победителя в категории «Лучший альбом года», а он даже на список не успел взглянуть. Каким-то чудом ему удалось избежать вопросов журналистов о церемонии, он успевал отшучиваться, что он актер, а на самом деле — бог обмана, ему не до людских дел. — И победитель в номинации «Лучший альбом года»: The Alligator Wine… — он сделал глубокий вдох: — “Leda and the Gator”. Овации заполонили зал, и молодой немецкий дуэт поднялся на сцену. Едва узнав в бородатом, отрастившем длинную копну кудрей, парне — Роба, Хиддлстон едва удержал на лице вежливую улыбку. Музыкант кивнул ему, передал награду своему товарищу и обратился к зрителям. За кулисами Том не двинулся сразу к журналистам, а дождался, пока немцы спустятся со сцены. — Держи, — неслышно подошёл Роберто, заставив Хиддлстона вздрогнуть. — Я уверен, что копий больше нет. Она… Всегда играла по-крупному. Томас недоумевающе глядел на флешку размером с монету на ладони Витакки. — Спасибо, — Роб лишь криво улыбнулся и, не прощаясь, пошёл за товарищем к прессе, но Том остановил его: — Ироничное название пластинки. — Спасибо. Послушай, тебе понравится, — отсалютовав ему, Витакка скрылся за поворотом. Британец последовал за ним, но замер у тёмной глянцевой панели, не узнав самого себя в отражении: — Ты разве не скучаешь по ней? — протянуло отражение голосом Локи. — Разве не все вы безумны, смертные? **'Cause I have one foot in the disco one foot in the grave. You make my body move it. You make my body shake. 'Cause I have one foot on the dance floor one foot down in hell. The fears we'd save will spin that carousel.