An irresistable fault

Многотысячная армия орков и гоблинов ринулась в атаку. Кажется, это уже было? Леда с большим трудом пробралась сквозь дебри тошноты и головной боли и очень медленно открыла один глаз. Она была дома, во вчерашнем платье, тишина в квартире сохраняла слабую надежду, что девушка дома одна. Уже хорошо. Тихо подкрался Сириус, запрыгнул на кровать и лизнул девушку в горячий лоб. — Свадьба! — кубарем скатившись на пол, Леда ударилась лодыжкой и плечом, выругалась и подскочила на ноги. И тут же убежала в ванную комнату обниматься со старым фаянсовым другом. — Роб! Больше не рискуя принимать вертикальное положение, Леда вернулась в комнату и разыскала телефон под тумбочкой. Она недоумевающе глядела в экран смартфона без уведомлений о сообщениях и непринятых звонках. Именно Леда развезла всех подруг по домам всего часов пять назад, поэтому точно знала, что от них слуху не будет ещё долго. Но Роб? Она была уверена, что программа-максимум его мальчишника включала только много алкоголя и ворчание Тони и Оливера, однако… — Привет! — прижимая телефон плечом к уху, одновременно девушка пыталась причесаться. — Не отвлекаю? — Леда, твою мать, десять утра! — голос в трубке был ещё ниже с просонья, чем обычно. — Не сомневаюсь, ты ещё под действием своих «конфеток», про которые нам все уши прожужжала Элисон. Но нормальным людям нужен сон! — Когда это главный вампир Хельсинки стал нормальным человеком? — хохотнула Леда, успев снять платье и запустив его в угол спальни. — Ну, что нового? — Блондинка в моей кровати, и я лучше бы занялся ей, а не разговором с тобой, — безнадежно вздохнул финн, в трубке послышался шум открытой двери. — Если ты хочешь узнать, где твой многострадальный жених, то я не знаю. Мы с Тони ушли в другой бар, пока он с Питером и теми двумя ц… — Продолжай, — она уловила в этой неловкой паузе слишком много: Юрки никогда не умел врать ей. — «Теми двумя цыпочками»? — Думаю, ты тоже не без греха, — даже по телефону было понятно, как устало Юрки возвёл глаза к небу. — Леда, мне обязательно участвовать в этом всём? Признаться, я был удивлён, что ты не позвала меня на девичник. — Да, Роб до сих пор считает, что ты ему больше друг, чем мне, — хохотнула девушка, отправив бельё вслед за платьем, не отрывая взгляд от собственного отражения. — И что же дальше? — Не знаю, я понадеялся на его сознательность. — Юрки, о чём ты? Он решил жениться на мне, какая уж тут сознательность? — синяки на её бёдрах расцвели всеми оттенками зелёного и лилового. — Может, тогда не стоит… — Он любит меня, папочка, — хмыкнула она в трубку. — А ты знаешь, какая это нынче редкость? — Ты — чудовище, Леда, самое настоящее, — драматично выдохнул финн и вернулся в комнату. — И скорее Бела Лугоши восстанет из мёртвых, чем ты перестанешь идти на поводу своих желаний. — Undead, undead, undead*, — от души рассмеялась девушка. — Увидимся вечером, друг. Эти следы не скрыть ни одним бельём, не замазать ни одним тональным кремом. Эти следы слишком красноречивы и грешны. Но единственное, в чём Леда была уверена: её дорогой жених не принесёт в дом никакую заразу: она заботливо положила презервативы в карман его джинсов, когда пересеклась с ним в лофте. И кто сказал, что она не заботливая невеста? Монотонный гул ворвался в его сознание и обжёг затылок и виски головной болью. Пить хотелось невыносимо, но ещё больше хотелось убраться поскорее из чужой постели, на которой спало явно больше, чем двое. Медленно подняв голову, Роб тут же опустил её обратно в подушку: да, всё было именно так, как он себе и представлял. Никогда и ничего не стеснявшийся Питер спал голышом, прикрытый лишь светлыми волосами похрапывавшей на его плече блондинки. Рядом — та брюнетка, что сама без лишних слов села Робу на колени в предпоследнем баре. — Свадьба! — прислушавшись к себе, мужчина пожал плечами и обнял подушку в надежде урвать ещё немного сна. Впервые за долгое время он не беспокоился о Леде несколько часов подряд. И как же это приятно! Даже с жутчайшим похмельем, но Роб чувствовал себя лёгким и свободным. Эта обманчивая независимость улетучится, стоит Леде написать ему хоть слово. И он помчится через весь город, но сейчас было его время, когда можно было думать только о себе. О будущем группы и его будущем в качестве солиста этой группы. И о том, что этот путь подходил к концу, но он боялся признаться в этом самому себе. Где-то в ворохе одежды на полу раздался писк телефона, и Роб, тихо выругавшись, приподнялся на локтях, стараясь не разбудить остальных. Опустошив бутылку колы, так кстати оказавшуюся рядом на столике, мужчина оделся, неторопливо умылся и, только выйдя в пасмурное берлинское утро, разблокировал телефон. Секунда, и смартфон с размаху полетел на землю. — Сука, — прошипел Роб и прижал ладони к запылавшему лицу. «Доброе утро, папочка» и такой соблазнительный кадр, какие Леда ещё никогда не присылала. Как никогда не называла его «папочкой». Телефон тем временем продолжал разрываться уведомлениями. Не глядя подобрав его и засунув в джинсы, Роб резко развернулся и направился обратно в квартиру, где вполне весело провёл последние несколько часов. Почему бы не оторваться ещё разок? Том долго пытался вспомнить, как он оказался в хлам убитом номере отеля, в раскрытое окно которого доносились пьяные крики утренних доходяг. На тумбочке он обнаружил таблетку обезболивающего и салфетку с бордовым контуром женских губ. Леда-Леда-Леда. Четыре простые буквы для его безумия. Его сумасбродный побег из Лондона от ответственности, контрактов, папарацци, фотосъемок, приёмов и того придуманного, вычищенного Тома Хиддлстона теперь казался самым правильным решением за последние годы. Что ещё ему оставалось? Если бы не та встреча с пьяной немецкой шлюхой, он бы сорвался похлеще Бритни Спирс в 2007 году. Учитывая времена, когда за любую невинную шутку могут предать анафеме, его будущее казалось очень шатким. Он от души завидовал Майклу, который на пике популярности осмелился открыто заявить о том, что берёт паузу в актёрстве. Если бы менеджер Тома — Люк — услышал бы нечто подобное, с бедным парнем случился бы припадок. Иногда британцу казалось, что Люк больше него самого переживает за карьеру «того самого идеального Хиддлстона». Нет, Том сам согласился придерживаться выбранного образа, которому долгое время умудрялся соответствовать внешне и внутренне. Королевское образование и пресловутый менталитет загнали его в тесные рамки «истинно британского джентльмена». А он невозможно устал от своих идеальных костюмов, идеального акцента и идеальной, мать её, вежливости. Хотелось просто побыть человеком. Хотелось побыть простым человеком. « — Давай, идеальный мальчик, расскажи мне. Каково это — поставить мир на колени и не хотеть этого?» Голос Леды прозвенел по нервным окончаниям и резко заехал под дых. Пока хотелось поставить на колени эту наглую девчонку, которая, казалось, знала его лучше, чем он сам себя. По крайней мере, желания Тома она предугадывала всегда. Расслабленно ворочаясь в этих неторопливых мыслях, британец собрался и незамеченным покинул отель, когда телефон оповестил о новом сообщении. Как же ему повезло, что он догадался открыть мессенджер вдали от праздного любопытства других пассажиров метро. «Доброе утро, папочка» и такая фотография, что мужчина сдавленно выдохнул и отвернулся к стене вагона. И эта женщина собралась выходить замуж! — Dead! Dead! Dead girls are easy!** — пропела Леда, закрывая за собой дверь душевой кабины. Идеальное преступление всё ещё жгло её пальцы, она нутром чуяла, какую бурю эмоций вызвала своим почти невинным сообщением. Девушка не до конца осознавала, что спустя несколько часов станет женой. В представлении Леды это должно было поставить точку на всех её безумствах, хотя кого она обманывает? К трём часам должны собраться вчерашние подружки, чтобы привести её, хотя скорее себя, в порядок. Уж Леде не привыкать к таким загульным ночам, а вот девочки никогда не могли похвастаться такой крепостью организма. Брукс любила приговаривать, что у Леды вместо крови алкоголь и разные вещества, без которых она наверняка умрёт. Не могла же легенда всех готик-рок-вечеринок честно сказать, что все её безумства только для того, чтобы хоть что-то почувствовать? С каждым разом было сложнее заставить себя отреагировать, превозмочь этот эмоциональный кататонический ступор. Алкоголь, наркотики, случайные связи уже не вызывали никаких чувств, сформировав золотой набор её выходных. Ссоры с Робом не приносили никакого удовольствия, вскоре и чувство вины заглохло, утянутое в болото её безумия. Однажды в пьяном разговоре с первым встречным она услышала сомнительный совет начать причинять себе боль. Как же громко Леда тогда смеялась: она слишком любила себя, по крайней мере, своё тело — идеальное оружие в сумасшедших проделках — чтобы резать его ради смутной надежды на новые ощущения. А вот Том! При виде этого идеального мужика у неё аж слюни потекли, как у собаки при виде сочной кости. От одного воспоминания о том, что он делал с ней этой ночью, у неё подкашивались ноги. Леда легко забыла, что не хотела этого, как смотрела в стену за его плечом и вытирала слёзы, хотя тело её и послушно отзывалось, как гитара, на каждое его прикосновение. Леда и её глупые игры в бога. Друзья и родственники были научены горьким опытом близкого знакомства с виновницей торжества, поэтому никто не удивился, что за пару дней до свадьбы Леда объявила, что пошутила насчёт большого торжества, и никакого большого платья-торта и самого торта не будет. Все выдохнули спокойно, приготовившись к макабрическим пляскам в духе «Бала вампиров». И каково же было всеобщее изумление, когда по указанному в приглашениях адресу они обнаружили небольшой особняк XIX века, элегантно оформленный зал и банкет. Гости прибывали, нелепо щеголяя самыми готическими и вычурными нарядами, которые могли найти. Никто ж не ожидал от Леды скромности в день её свадьбы. — Детка, мы можем поговорить? — когда Роб проигнорировал сообщения и звонки от всех её подружек, Леде пришлось самой набрать его номер. Она стояла посреди гостиной при полном параде и только осознала, что жених-то может и не явиться на их свадьбу. И сколько адреналина встряхнуло её расслабленный двойной дозой ксанакса организм! — Я почти готов, — без приветствия отозвался мужчина, на заднем фоне слышались нестройные похабные песенки его дружков и звон бокалов. — Наговориться мы ещё успеем. Собирайся, не хочу, чтобы ты и на нашу свадьбу опоздала. — Роб? — она же не могла прямым текстом сказать, как её заводили его отстраненность и ледяной тон. — Я буду вовремя. — Забыла добавить «папочка»? — ядовито скривился Витакка и подмигнул официантке из вчерашнего бара, которую заботливо привёз Питер. Одними губами он произнёс «Я сейчас» и нехотя вернулся к разговору: — А? — Подумала, тебе понравится, — если Леда и испугалась, что её раскрыли на измене, то и виду не подала. — Ты же сегодня станешь моим мужем, а это значит, что я признаю твой авторитет. — Хах, впервые слышу от тебя такую чушь. — Роб, детка, — от её хриплого голоса по его спине пробежали мурашки, он укусил себя за руку, чтобы сдержаться. — Я соскучилась. И у меня для тебя будет ещё одна охренительная новость. — Ты бы не использовала это слово для беременности? — его словно обдало холодным душем. — Нет, глупый, намного лучше. На мгновение в его голове мелькнула мысль, что этой новостью будет отмена свадьбы и Леда, забирающая вещи из их квартиры. — И нет, даже не думай, что я отменю свадьбу, — рассмеялась девушка, и он почти наяву почувствовал её ногти на своей спине. — Не опаздывай. — Люблю тебя, — выдохнул он перед тем, как завершить звонок. — Привет, мне сказали, ты хотела со мной познакомиться? — он с интересом разглядывал девушку, ожидавшую его в спальне Питера в одном белье. Кафка похлопал его по плечу и прикрыл за собой дверь. А что, ему тоже нужно сбросить пар: Леда одним голосом умудрялась его заводить похлеще любого порно. Том посмотрел на классический костюм-тройку в своём шкафу, затем на смс с адресом и обратно. Эта дрянь позвала его на её собственную свадьбу! Он ожидал чего-то подобного от Леды, но не думал, что она действительно на это решится. Это было уже за гранью добра и зла, и… Актёр достал белую рубашку. Почему-то ему хотелось сделать это, проводить её взглядом к алтарю, убедиться, что она перешагнёт черту, за которую он за ней не последует. По крайней мере, не сразу. Хиддлстон не волновался, что его узнают — он отрастил непослушную копну рыжих волос и бороду, за которыми далеко не все узнавали холёного британского актёра. Поэтому не переживал, к тому же было бесполезно пытаться затмить Леду в день её главного трюка. Друзья и родственники Роба выглядели смущёнными и обескураженными, не веря, что тот всё же решился и действительно приехал: мало кто понимал истинную природу их чувств и верил в искренность Леды. На самом деле, почти никто не знал, как этот невероятный союз до сих пор держался вместе. Друзья и родственники Леды (кое-кто из них) ожесточённо спорили с первыми, мол, вы её недооцениваете, за этим сумасбродным фасадом скрывается нежная и любящая девушка. Обычно после подобных слов наступала неловкая пауза, а затем — кто-нибудь выдавал нервный смешок. А правда была в том, что никто, даже сама Леда, не знал, кто она на самом деле. Ещё правда была в том, что Роб её искренне любил, ну а девушка отвечала ему так, как могла и умела. — Не могу поверить, что это действительно происходит, — не до конца протрезвевший после дикой ночки, заполировавший это состояние приличным количеством ягермейстера, Роб во все глаза смотрел на двери в другом конце зала, из которых должна была появиться Леда. — Оливер, она точно приехала? Шмидт молча кивнул в сторону Элисон, Брукс и остальных подружек. По бледному лицу жениха он понял, что этого недостаточно: — Она здесь, и она не убежит — Юрки поклялся своей головой, — хмыкнул мужчина и потрепал Роба по плечу. — Он же вызвался довести её сюда и передать лично тебе в руки. — Да, кто твой папочка, — еле слышно процедил жених, чувствуя, как злость подкатывает тугим комом к горлу. Ему пришлось мысленно залепить себе пощёчину, чтобы отогнать непрошенную фантазию о Леде и финне, которого они оба знали уже лет десять. Все гости поднялись со своих мест, музыканты заиграли едва уловимую версию «White wedding» Билли Айдола. В самом углу зала девушка успела заметить Тома, который только коротко кивнул её и улыбнулся. На фоне разодетых друзей, затянутых в корсеты, кожу и латекс, её нежное шифоновое платье казалось ослепительно белым, а цветы в волосах придавали обманчиво невинный вид. — Леда… — только и смог выдохнуть Роб, когда Юрки подвёл её к алтарю. Не обращая внимания на чиновника, приглашённого из загса за весьма приличную сумму, Леда подалась ближе и прошептала на ухо жениху: — Теперь ты сможешь осуществить всё, что задумал, уйти из группы, которая тебе стала в тягость, — не позволив ему отстраниться, она обняла его за шею, шепча всё быстрее: — И не переживай из-за денег, с этим у нас больше не будет проблем. Вот моя клятва. Вот моё обещание, что ты можешь делать всё, что захочешь. *** No matter what you do No Matter what I say Disappear get out of my face No matter what you say It’s over and too late With my life I’m gonna pay bitch